Катрин проводила его взглядом, чувствуя, как все внутри тает от истомы.


Следующим вечером она уже была в Нью-Йорке. Уложила Натали в постель, побродила по дому, не зная, чем себя занять. Все валилось из рук. Что с ней происходит? Она взяла трубку, уже готовая позвонить Алексею в отель. Нет, невозможно! Нельзя так навязываться. Невероятно, до чего изменилась ее жизнь за какие-то две недели. Просто сумасшествие какое-то. Очевидно, все дело в том, что энергия, ранее расходовавшаяся на устройство галереи Томаса Закса, теперь не находит выхода. Ну конечно, именно этим все и объясняется, подумала Катрин.

Нет, ничего этим не объясняется, поправила себя она. А поцелуй?

Она легла и попыталась уснуть. Она и сама не знала, было посетившее ее видение сном или мыслью: Катрин увидела длинный извилистый туннель, едва освещаемый тусклым светом. Огромная, мощная Сильви схватила дочь и затолкнула ее в эту узкую щель. Дышать в туннеле было трудно, ноги вязли в грязи, одежда цеплялась за лианы. Проход делался все у́же, а сама Катрин все больше и больше. Конец туннеля был уже близок и там сиял свет, в котором исчезали все тени. Оставалось совсем чуть-чуть. Протолкнуться, протиснуться…

Катрин очнулась обессиленная, но улыбающаяся.

Когда она выходила из душа, в дверь позвонили. Рассыльный принес огромный букет цветов. Внутри у Катрин все запело. Алексей! Букет мог быть только от него.

Она зарылась лицом в весенние цветы и тихонечко запела. Значит, все в порядке. Сегодня они обязательно увидятся. Катрин прижала букет к сердцу, потом развернула бумагу. На пол упала маленькая коробочка и записка.

Первым делом Катрин прочла записку. Она была на итальянском. «Mia cara» – так начиналось это короткое письмо. Пальцы Катрин задрожали, глаза быстро пробежали по строчкам. Лицо покрылось мертвенной бледностью.

Он уехал, вернулся в Рим. Разочарование было столь сильным, что его горький привкус начисто заглушил аромат цветов.

А коробочка? Катрин открыла непослушными пальцами бархатную крышечку. Внутри оказалось кольцо. Старинный изумруд в оправе из белого золота. Катрин замерла, похолодела. Не может быть! Кольцо Сильви! Она повернула его и прочла знакомые инициалы: С.К. Кольцо, звякнув, упало на пол. Сколько раз Сильви обвиняла свою маленькую дочь в том, что та украла этот изумруд! Несправедливые наказания, гнев, обида, стыд – все эти чувства всколыхнулись в памяти Катрин.

Она долго смотрела на кольцо.

Откуда оно у Алексея Джисмонди? Зачем он прислал кольцо ей и почему так внезапно уехал?

В записке говорилось: «Постарайся меня понять». Что именно она должна понять?

А ведь он приезжал не просто так, а ради портрета Сильви. Как она могла об этом забыть? Сама Катрин для него ровным счетом ничего не значит – обычное знакомство в чужом городе. А тут еще это кольцо… Катрин вспомнила, что среди драгоценностей, оставшихся после Сильви, этого перстня не было.

Неужели ей так никогда и не выбраться из паутины, которой оплела ее Сильви?

Катрин долго сидела не двигаясь. Думала о матери, об Алексее. Тело ее содрогалось от рыданий.

Потом, охваченная недобрым предчувствием, она схватила телефонную трубку и позвонила в отель.

– Мистер Джисмонди съехал, – жизнерадостным голосом сообщил ей портье.

– Он не оставил адрес? – спросила Катрин с замиранием сердца.

– Минуточку.

Катрин ждала, изо всех сил вцепившись пальцами в трубку.

– Да, мистер Джисмонди вернулся в Рим. – И портье по буквам произнес адрес.

– Спасибо, – слабым голосом ответила Катрин.

Внутри у нее все сжалось. Она с трудом встала, подошла к окну, посмотрела на безмятежную улицу, а затем, резко развернувшись, поднялась в спальню дочери.

– Ну все, солнышко, твоя мечта осуществилась, – с искусственной веселостью объявила она. – Собирай вещи, мы едем в Рим.

Натали смотрела на нее, словно на божьего ангела, спустившегося с небес.

25

Рим. Яркое солнце, лепные фонтаны, узкие переулки, величественные площади, потрескавшиеся фрески. Все здесь дышало стариной, повсюду людские толпы, оживленные лица, гудение автомобильных клаксонов.

Натали пребывала в постоянном возбуждении – трещала без умолку, то и дело бросалась обнимать мать, восторженно сжимала ей руку. Девочка влюбилась в Рим с первого взгляда.

А Катрин никак не могла понять, почему ее так долго пугал этот город.

Они остановились в отеле «Вилла Медичи» на площади Тринита-деи-Монти. Позавтракали в ресторане на крыше, любуясь панорамой города.

Затем Катрин спустилась в номер и, глубоко вздохнув, позвонила графине. Ей пришлось немного подождать, потом в трубке раздался постаревший, но очень знакомый голос. Графиня чуть не задохнулась от счастья. Сказала, что немедленно вышлет шофера.

Катрин поблагодарила, но попросила отложить встречу до завтра. Трубку схватила Натали и стала разговаривать с бабушкой. Сначала она явно стеснялась, потом просияла от удовольствия. Катрин уже сама плохо понимала, почему так долго тянула с этой поездкой.

Следующий звонок был еще труднее. Что она скажет Алексею, да еще в присутствии Натали? Нет, лучше подождать до вечера.

Вдвоем с дочерью они отправились на прогулку – спустились по Испанским ступенькам в лабиринт старинных улочек. Катрин сама не заметила, как они оказались перед ночным клубом, где она в последний раз видела Карло. Непроизвольно передернувшись, она отвернулась и посмотрела на освещенную ярким солнцем улицу. В сияющей витрине отразилось ее лицо. Это была уже не прежняя Катрин, испуганная девочка, страшащаяся собственного желания, не понимающая, в какой роковой зависимости она оказалась от мужчины, пробудившего в ней эти желания. Она тогда боялась и голоса своего тела, и того, что этот голос не будет услышан. Это был кошмарный капкан, в котором жажда любви сливалась с жаждой наказания.

Куда исчезла та, былая Катрин? Когда это произошло? Наверное, не сразу, а постепенно. И последним этапом избавления было решение приехать в Рим, разыскать мужчину, которого Катрин почти не знала, но во что бы то ни стало хотела узнать как можно лучше. И будь что будет.

Катрин смотрела на свое отражение в стекле и думала, что французы сказали бы про нее со свойственной им деликатностью: une femme d'un rerfain age. Да, она уже не юна, но зато достигла полного расцвета. Ее волосы вспыхивали на солнце золотистыми искорками. Линии лица стали тоньше и четче, и от этого глубоко посаженные глаза казались еще крупнее. Женщина в бледно-розовом платье, раздуваемом легким ветерком. Рядом с женщиной – темноглазая девочка. Нет, Катрин десятилетней давности была совсем не такой.

– Здесь я видела твоего отца в последний раз, – сказала она вслух.

– И что он здесь делал?

Катрин засмеялась:

– Развлекался. Играл в рулетку.

Она произнесла эти слова без малейшего затруднения.

– Как он выглядел?

– Был очень возбужден и очень красив. Прямо как ты сейчас. – Помолчав, она добавила: – Он вообще был очень хорош собой.

Натали искоса взглянула на мать.

– Значит, вы были великолепной парой, – с важным видом произнесла она слова, явно вычитанные в каком-нибудь журнале. – Я очень рада, мамочка, что ты приехала со мной сюда.

– Я тоже рада. – Катрин обняла дочь за плечи. – Пойдем посмотрим на дом, где мы жили.

Она привела Натали к дому, находившемуся неподалеку от Капитолия – тому самому дому, где прошли первые пять лет жизни девочки. Катрин рассказывала ей о первых няньках, о прогулках, о том, как Карло возился и играл со своей маленькой дочуркой. Они сидели в кафе на Пьяцца Навона, ели мороженое и разговаривали. Натали заплакала, и Катрин обняла ее. Жакоб мог бы гордиться своей дочерью. Как я могла так долго мучить ребенка, думала она. Ведь я сама так любила своего отца…

В Риме все выглядело иначе – яснее, отчетливее и проще. Воспоминания, окутанные мстительными тенями, утрачивали тут свою зловещую силу.

Вечером Катрин позвонила из гостиницы к Алексею домой. Когда в трубке раздался женский голос, она судорожно сглотнула и, собрав все свое мужество, попросила синьора Джисмонди. Женщина ответила, что хозяина нет в Риме, он вернется через день, а то и через два. Катрин не стала называться – не хотела изводить себя ожиданием звонка, которого может и не последовать.

На следующий день мать и дочь отправились в палаццо Буанатерра, находившийся в 90 километрах от города. Натали ужасно нервничала.

– А что я ей скажу? В жизни не разговаривала с настоящей графиней.

Взволнованно накручивая на палец прядь волос, она жалобно посмотрела на Катрин.

Та рассмеялась:

– Что-то я не заметила, чтобы ты стеснялась разговаривать с принцессой.

– Мама, но Матильда – это совсем другое дело, – укоризненно сказала Натали.

Катрин попробовала ее успокоить – переключить внимание девочки на живописные пейзажи, горы, деревья, цветы, синеву Средиземного моря.

Заодно это помогло и ей самой подавить тревогу. В конце концов чего ей опасаться? Графиня – всего лишь одинокая старая женщина, которая хочет повидаться с единственной внучкой. Она не монстр, не привидение и не тень своего покойного сына. Все это Катрин напридумывала когда-то себе сама.

И она была права. Палаццо выглядел точно так же – обширный дворец в стиле барокко с великолепными фонтанами и садами. Но хозяйка всего этого богатства, окруженная целым сонмом слуг, оказалась обычной сморщенной старушкой, которая, увидев Натали, сразу же залилась слезами.

– Che bella. Bellissima.

Она расцеловала внучку в обе щеки. Катрин тоже удостоилась поцелуя, но старушку интересовала только Натали. С ней графиня говорила на английском, тщательно подбирая каждое слово; в честь девочки была устроена обзорная экскурсия по дворцу; для Натали здесь была приготовлена специальная комната, все заваленная игрушками, куклами и книжками. Казалось, графиня собирала все это для своей внучки год за годом. В саду подавали самое разнообразное мороженое, в траве резвились очаровательные щенки.

Натали вовсю наслаждалась жизнью, а графиня и Катрин наблюдали за ее восторгами.

– Спасибо тебе, что привезла ее, – сказала графиня, чуть наморщив крючковатый породистый нос. – Спасибо.

– Простите, что не сделала этого раньше, – смущенно пробормотала Катрин.

Графиня бросила на нее проницательный взгляд.

– Знаешь, Катрин, я ведь никогда не испытывала иллюзий по поводу того, каким Карло был мужем.

Катрин удивленно приподняла брови. Неужели свекровь обо всем догадывалась?

– Мужчины рода Буонатерра… – продолжила графиня и неопределенно взмахнула рукой. – Как бы тебе сказать… Впрочем, Карло всегда был примерным сыном. И он очень любил Натали. Как бы я хотела, чтобы он увидел ее сейчас. Я до сих пор скорблю о нем. – На глазах у нее выступили слезы. – Я надеюсь, что ты позволишь девочке немного пожить у меня?

Она умоляюще посмотрела на Катрин и, не дав ей времени ответить, окликнула внучку по-английски:

– Натали, иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать. Думаю, твоей маме это тоже будет интересно.

Они поднялись по просторной лестнице на второй этаж. Графиня ступала плавно и величественно, постукивая тростью; спину она держала очень прямо.

На втором этаже находилась библиотека, где Катрин доводилось бывать и раньше. Здесь ничего не изменилось: тяжелые фолианты выглядели так, словно их никто не раскрывал сотню лет, из высоких окон открывался умопомрачительный вид на горы и море.

Графиня усадила мать и дочь в кресла и положила на стол четыре альбома в кожаном переплете. В первом оказались старинные фотографии. Медленно переворачивая страницы, графиня рассказывала внучке о ее предках из рода Буонатерра. Она говорила о придворных интригах, о борьбе за власть; девочка слушала затаив дыхание. На душе у Катрин сделалось тревожно – магия истории древней Европы явно действовала на ребенка. Этого-то Катрин и боялась.

Ощутив приступ паники, она уже готова была схватить Натали за руку и броситься бежать. Бежать, скрыться, исчезнуть – как это однажды уже произошло.

Тут Натали вдруг рассмеялась.

– Какой смешной!

Она показала на маленького человечка в военной форме, сидевшего верхом на коне.

Катрин удивленно взглянула на дочь и расслабленно откинулась на спинку кресла. Судя по всему, она недооценивала Натали, недостаточно верила в нее. У девочки вполне сформировался характер, она судит обо всем сама и очень мало похожа на свою мать.

Она – это не я, она совсем другая, мысленно повторяла Катрин.

Во втором альбоме были собраны фотографии Карло. Вот он – маленький мальчик рядом с элегантной молодой графиней. Натали смотрела во все глаза. Катрин тоже затаила дыхание, разглядывая запечатленную в снимках историю жизни своего мужа. Карло на пляже, у него длинные вьющиеся волосы до плеч. Карло верхом на пони. А вот ему уже двенадцать, он в школьной форме и очень похож на Натали.