— Ой какие мы нервные! — Лошадь Пржевальского напрашивалась на батоги.

— Леночка, не надо грубостью прикрывать явную зависть. Ты сколько времени за Андреем бегала, а он хоть бы раз на тебя внимание обратил. А мне двух дней хватило. Против фактов, Алена, не попрешь.

— Слушай, ты! Неужели ты в самом деле веришь, что он через месяц — раз — и сделает тебе предложение? Не будь такой наивной. Ну пригласил куда-то пару раз, ну и что с того? Может он просто из любопытства и жалости с тобой занимается. Тебе это в голову не приходило?

Я потянула к себе трехлитровую банку, приспособленную мной под окурки, и Ленка сочла за лучшее скрыться у себя. Через несколько минут, однако, она вернулась и с необыкновенным ехидством заявила «Тут звонил твой будущий супруг. Возвращается сегодня, а не завтра. Тебе вот только почему-то забыл сообщить». Я готовила в уме достойный ответ и совсем уже собиралась его выдать, как в помещение влетела Юленька.

— Лариса, поднимите трубку пожалуйста, это Вас, — судя по Юленькиному личику и дрожащим от ужаса губкам на проводе был Смольный.

— Революционный матрос Железняк! Слушаю, — бойко заявила я трубке.

— Какой Железняк? Снова лицедействуете, Лариса? Это я, Андрей. Ему вовсе не надо было представляться, мои вспотевшие от волнения пальцы знали это сами.

— Железняк. Человек с ружьем и чайником. Слышали о таком?

— Угу, слышал и видел. Как дела? — Интересненько, значит звонит из самого Нью-Йорка, чтобы поинтересоваться моими делами. Мне стало приятно до невозможности.

— Без Вас очень посредственно, а у Вас, Андрей? — в первый раз я назвала его просто по имени, не задумываясь, не специально, но как оказалось очень удачно. Мои коллеги просто массово вздрогнули от подобной интимности.

— Без Вас гораздо спокойнее, чем с Вами, Лариса. Но скучновато. Да, знаете, тут с Вами хотел поговорить Джозеф.

Ах, вот зачем он звонит. Значит, ему наплевать на мои дела, просто помогает начальству, сводничает. Не к лицу сеттерам такие мерзопакостные поступки. Ну и обидно мне стало! Я не успела заявить об этом ему самому. В телефоне раздались раскатистые американские рычания. Суть рычаний была до слез проста. Чудный богатенький Джозеф Лангстом хотел бы перезвонить мне вечером домой для личной, очень личной (он подчеркнул это голосом) беседы. Он робко просил разрешения позвонить и номер. Безумие какое-то. Зачарованные президенты компаний строятся в очереди для любовных признаний. И к чему это мне в моем возрасте и с моей зарплатой? Все же я быстренько назвала ему первые пришедшие в голову цифры и, пожелав удачного дня, незаметно для остальных нажала на рычаг.

— Значит сегодня? Да, Андрей, буду ждать. Я тоже, очень… — я вернула пищащую трубку на место и вышла, оставив население размышлять над моим «Я тоже» и над тем, что ему предположительно предшествовало.

* * *

— Сладурка, а где твой лыцарь с запорожцем? Чего-то он не приходит? — бабуля сосредоточенно делала себе клизму и поэтому не стала настаивать на немедленном ответе. Братец, осчастлививший нас сегодня визитом, издевался над моим компьютером стуча кулаком по клавиатуре.

— Систер, тут объявлялся твой зубодер. Искал тебя. У него тачка новая. Пежо. Я бы на твоем месте подумал, может стоит вернуться.

— Будешь на моем месте, тогда что хочешь, то и вытворяй. — Я забрала у него многострадальную клавиатуру и спрятала ее в шкаф. У моего братца было печальное хобби — ломать все, что принадлежит мне и ломается. Единственное, до чего он не успел добраться, был мой «москвичонок», но это лишь потому, что я тщательно прятала от братца ключи.

— Систер, а чего Андрея-то не видать. Знаю! Ты его наверняка достала, и он свалил, что, впрочем, было весьма предсказуемо. С тобой долго могут общаться только дегенераты и олигофрены.

— Допускаю. А ты себя к кому относишь, к первым или к последним?

— Я, к моему ужасу, твой единокровный брат и этот крест мне нести и нести до конца дней своих, — юный стилист не удержался от метафоры (так себе, кстати, метафора). — Между прочим он суперовый перец, и я бы на твоем месте его бы не упустил. Говорил я тебе — не тяни с половым актом. Но всем известно, что у тебя с головой «фьюить». — Он присвистнул и повертел пальцем у виска.

— Владик, не свисти — денег не будет, — предупредила я его и добавила, — а будешь много знать…

— Знаю, знаю. Скоро состарюсь, — братец решил потрясти меня своей эрудицией.

— Не-а. Будешь много знать и выступать — может и не состаришься, а вот денег — точно не будет, даже не проси, не дам и все тут.

— Знаешь, Хлорка, ты устоявшаяся старая дева с наполеоновским комплексом. Я уверен, что по ночам тебе снятся разные фаллические символы, а ты даже не задумываешься, к чему, — заключил хмуро братец, он тоже слышал про Фрейда.

У меня не было желания спорить. С тинэйджерами спорить — себя не уважать. Выйдя на балкон я затянулось хорошо сохранившимся бычком. Эх Лариска, Лариска. Что-то последние дни слишком часто ты думаешь обо всей этой истории и об ее главном герое. Скорее, скорее бы прошел этот месяц. Скорее бы закончилось вся эта мистерия Буфф для любопытствующих шизофреников. Мне бы получить свои денежки и прямиком в Испанию. Поэтому надо продержаться, надо выстоять и не позволить всяким ненужным мыслям и эмоциям оккупировать мою голову. Это надо же! Неделю назад я гордилась своей самодостаточностью и нерушимостью принципов. Читала романы и наблюдала за окружающим меня миром со стороны, спокойно и хладнокровно. И вдруг! Не думала и не гадала, взяла и втрескалась по самую маковку, и в кого, спрашивается? В испорченного, самовлюбленного холеного эгоистичного красавчика! Фу! Влюбилась — не запылилась! Тот факт, что я взяла и взаправду влюбилась, уже не оставлял сомнений. Зачем это мне было обманывать себя? Все это было неприятно, но приходилось с этим смиряться. Переживу. Не первый раз, в конце концов. Достаточно, чтобы он ничего не понял, а уж на это у меня умишка и опыта хватит. Конечно, в целях самосохранения можно было отказаться от этого пари и уберечь себя от лишних беспокойств, но как же тогда заветная шуршащая зеленая цель. Да и сколько я уже намучилась. Одна диета чего стоила! Поэтому придется чуток потерпеть, придется.

Я открыла шкаф и поздоровалась с Живанши. От платья пахло духами, красивой жизнью и немного Андреем. Вздохнув, я подошла к телефону и набрала его номер.

— Але, слушаю. Говорите, — значит, прилетел, лохматый сеттер. Добро пожаловать. Я секундочку помолчала, послушала как он дышит и положила трубку на место. Могла же я себе весной позволить крошечные глупости. Пусть я не совсем нормальная, но все же женщина, и не стоит от этого отрекаться. Никогда!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

(Сюжет продолжает развиваться. Где-то рядом должна быть Кульминация, и, слава Богу, — пока обошлось без пейзажей.)


Следующие три дня не были лучшим временем в моей жизни. Офис кипел в преддверии подписания большого контракта. Кстати, эта сделка заключалась частично благодаря мне. Доктор Макфеллоу выполнил свое обещание и встретился таки с Андреем. В результате этой встречи все в офисе третий день носились как угорелые, ругались, перекидывались бумажками и дискетами, чего-то писали и переписывали. Андрей мотался по переговорам, приезжал в контору уставший и злой, ни с кем не разговаривая, уходил к себе и возвращался домой только ночью. Мне тоже здорово досталось. Все работы по переводу ложились на мой стол, и напрасны были отговорки, что мол я ни на каких языках кроме родного не разумею. Пришлось и мне — любимой повкалывать. Мне не удавалось, да и честно говоря, не хотелось оставаться с Андреем наедине, было достаточно того, что при звуке его голоса у меня отказывался работать язык, кишечник и прочие важные органы. Только в среду вечером, когда я уходя, помахала ему в открытую дверь он улыбнувшись, заметил:

— Значит жена и четверо детей, да? Блестящая перспективка.

— Зато какой Вы прекрасный семьянин, Андрей Николаевич. Просто пример для подражания.

Он кивнув, углубился в изучение какого то протокола, а я пошла домой, по дороге прикупив себе очередную партию бульварного чтива.

В пятницу в офисе праздновали подписание контракта. Для такого случая, я осуществила набег на пару бутиков на Садовом (спасибо папе — выручил с деньгами) и весьма прилично выглядела. К собственному удивлению, с приезда Андрея я вообще вставала с утра на час раньше обычного, чтобы придать себе относительно женственный облик.

— Ну и какого ты спрашивается это делаешь, дура безнадежная? — ругала я себя на чем свет стоит и продолжала в том же духе. На туалетном столике образовалась теплая компания из разных кремов, основ, подоснов, блесков и лаков. Если раньше там валялись сигареты и скучала пепелка с бычками, то теперь даже колготки бросить некуда было. — Ладно, будем считать, что ты пошла навстречу просьбе Андрея соответствовать его вкусам и все это ни что иное как попытка убедить аудиторию в правдоподобности нашего романа, — врала я себе напропалую, пробуя очередную маску.

Не знаю как Андрей, но вот Серега-снабженец пал невинной жертвой моих стараний. Он торчал возле моего стола с утра до вечера и доводил меня до белого каления своим нытьем.

В эту пятницу он тоже болтался у меня под ногами, то и дело подливая мне скотча, в наивных мечтах споить и обольстить. Дитя, я могла выпить в десять раз больше и отнести его домой на руках.

Андрей был доволен. Он шутил, смеялся и раздавал комплименты и улыбки направо и налево. Наши дамы цвели от счастья и посматривали на меня с мерзкими усмешками «мол, на — получи». Ленка подкралась и ткнув меня кулачком в живот, прошипела.

— Ну ты прям фотомодель стала, оказывается и фигурку показать и мордашку накрасить умеешь. Только зря ты это все. Не похоже, чтобы Андрей уделял тебе внимания больше чем остальным. Поторопись, поэтесса, времени то у тебя всего ничего осталось. Три недели.

— Три недели и три дня, — осадила я Ленку.

— Едем в номера! — закричал Дмитрич, озабоченный возможной нехваткой спиритуса вини.

— Вы с нами? Андрей Николаевич? — Ленка прижалась к его локтю и многообещающе заглядывала в синие глаза.

— Ну что ж, я не против, Елена. С Вами — куда пожелаете — он ответил ей таким медоточивым голосом, что мне срочно потребовалось сделать большой глоток виски, или бы я ее удавила на месте.

Девочки захлопали в ладоши: «Едем, едем. Скорее.»

Начали распределяться по машинам. Ленка приклеилась к Андрею с тем, чтобы единственное место в его двухместном Феррари (а вы думали!?) досталось ей.

«Ну уж нет!» — мысленно взревев от ярости, я рванула к ним, уже направлявшимся к выходу, и так «случайно» наступила Ленке на ногу, что та охнула и остановилась.

— Что? — Андрей непонимающе уставился на нас. Где уж ему бедному было догадаться, на что способна женщина в конкурентной борьбе за продолжение рода. Я не дала Ленке возможности опомниться и, оттерев ее к стене, заявила:

— Идемте, идемте. Кстати, Андрей, я тут зонтик у Вас в машине позабыла, заодно и его заберу. Да, Леночка (в это «Леночка» было вложено такое количество сахара, что ее должно было затошнить), там Серега тебе местечко выделил на заднем сиденье, поторопись, а то пешком придется топать. Ленка, шепотом матерясь, похромала прочь.

— Поверьте, Лариса, мне конечно гораздо приятней подвозить Вас, чем Елену, но к чему подобные страсти, зачем было увечить мою секретаршу? — Андрей распахнул передо мной дверцу.

— Не выступайте. Вы, вообще, должны быть мне благодарны.

— За что это, позвольте спросить?

— За лояльность. Я вполне могла сказать, что мною был позабыт не зонтик, а лифчик или еще что-нибудь в этом роде, поэтому оцените мою порядочность и смотрите на дорогу, а не на мои коленки.

Андрей вспыхнул и сердито пробурчал: «Ну Вы как всегда в своем амплуа.»

— Хорошенькое дело. Конечно в амплуа! Вы мне выбора не оставляете. Уже десять дней я от Вас ни одного знака внимания не вижу, а мы между прочим через три недели предположительно женимся. Помните?

— Да уж. Вы возможности забыть не предоставляете.

— И не предоставлю, не надейтесь. Вот получу свои денежки, и можете ступать на все четыре стороны, а до этого прекрасного момента будьте добры, ведите себя как преданный поклонник, и не вздумайте увиливать и приставать к другим. А то сегодня у Вас руки разве что до Серафимы не дошли.

— Не только. Я еще до Вас не добирался, Лариса. А Вы меня ведь немного ревнуете?! — он покосился в мою сторону и мне не понравилась его усмешка.

— Я ревную!? Вас!? Вы с ума сошли что ли? Мои чувства к Вам адекватны отношению к фонарному столбу. Стоит столб, светит себе и мешает пройти. Но, если этот столб может принести мне двадцать тысяч наличными…