— Ну и куда же ты теперь? Типа, надо же что-то делать.

Я равнодушно пожала плечами.

— Завтра подумаю, а теперь, Сережка, давай-ка выпьем.

— Ты ко мне совсем серьезно не относишься, — с укоризной вымолвил он и опрокинул в рот рюмку коньяка.

— Извини, Сережка, не отношусь.

— Ты очень красивая и очень умная женщина, Лариса, — он еще раз повторил трюк с рюмкой.

— Забыл сказать «типа». Типа красивая, типа умная и типа женщина. Эх ты, Серега. Выпьешь еще чуточку — станешь сравнивать меня с ботичеллевской Венерой.

— Нэт. Серег прав. Ты очень красивый дэвушка! — Абдулла вмешался в нашу беседу.

— И голова у тебя светлая, — вот вам и вездесущий Митрич.

— А стихи ты пишешь просто потрясающие, — Ленка наконец то отдала дань моим талантам.

— И мы Вас очень любим, Лариса, очень. — Светлана Денисовна сиятельно улыбнулась мне и повела грудью.

— Накатим за Ларискино здоровье, ураааа!! — Федин радостный фальцет заглушил прочие голоса.

Оставив честную компанию, я отправилась на поиски туалета. Вышла в холл, посмотрелась в зеркало, поправила волосы, уложенные за энную сумму в «Ив Роша» и приняла царственную позу. Как это там у Маргарет Митчелл: «Завтра будет новый день…»

— Лариса, извините пожалуйста, я Вас давно жду. — Я увидела ее в отражении. Анжелика сидела на кушетке возле стены. Простенькая, в джинсах, футболке и без грамма косметики.

— Анжелика? Почему здесь, почему не в зале за общим пиршественным столом. Мы чудненько проводим время.

— Лариса я хочу с Вами поговорить… — она просительно уставилась на меня.

— Да бросьте Вы. О чем уж тут говорить…

— Лариса, Вы не поняли. Он мой брат. Самый настоящий родной старший брат.

— Кто? — Маленькие подозрительные мурашки забегали по моей спине.

— Андрей. Кто же еще. И он Вас любит.

— Трам-пара-рам. Бум! Бум! — я села где стояла. Хорошо еще, что там где я стояла кто то догадался подставить пуфик, а то я так бы и грохнулась со всей дури на пыльный мрамор.

— Я не шучу. Он не разрешал мне с Вами говорить. Вы же знаете какой он упертый бывает. Андрей меня вообще прибьет, когда узнает, что я сюда к Вам поехала. Я наболтала, что иду к бабушке. Лариса, он Вас правда любит. И злится на Вас страшно, что Вы такая упрямая и ничему не верите. Говорит, что у Вас как у лошади шоры на глазах, и характер змеиный, ой извините, — она застеснялась.

— Постой Лика. Давай-ка на ты, — я начала что-то соображать. — У него у самого шоры-шторы. Псих ненормальный. Он что не мог мне сам сразу сказать, что ты его сестра?!

— Да, а Вы… а ты ему и возможности-то не дала. Ну и потом мне кажется, что он хотел, чтобы ты поревновала. А когда ты ночью приехала неизвестно откуда в купальнике, и потом этот случай с угоном… Ну и еще этот шотландец или ирландец, или скандинав. Андрей был очень сердит. А сегодня в столовой… Это не я его уговорила, он сам все решил… Лариса, не оставляй все так как есть, пожалуйста. Не оставляй Андрея…

Анжелика еще продолжала объяснять, когда я схватила первого попавшегося официанта за грудки и рявкнула «Счет за третий стол, быстро. Промедление смерти подобно!»

— Счет оплачен — промямлил он, выдирая лацканы пиджака из моих пальцев.

— Кем оплачен? Кто посмел?

— Господин Абдулла Саид Акшемсеттиноглы. Выписал чек на полную сумму, — официант вырвался и убежал, по дороге опасливо оглядываясь.

Идти отказываться или же благодарить шейха заняло бы кучу времени. Время терять было нельзя.

— Я им все объясню. — Анжелика поняла мое смятение. — Ты езжай. Он дома.

— Спасибо, — крикнула я ей уже с улицы, останавливая такси.

* * *

Стройная молодая женщина в черном вечернем платье взбежала по лестнице и остановилась перед дверью. Она попыталась успокоить стучавшее как маятник сердце.

Мне действительно пришлось воспользоваться лестницей, потому что лифт, как назло, не работал. К тому же как всегда не было света, и я взбиралась, держась за стенку. Запыхавшись, я добралась таки до нужного этажа, выскочила с черной лестницы на темную площадку, потеряла по дороге туфлю и пребольно ударилась щиколоткой об батарею.

— Черт побери, натыкали всяких железяк. Уроды, блин, — не удержалась я от ругательства.

— Что ты здесь делаешь? — Андрей стоял в проеме, освещаемый слабым желтоватым светом лампочки Ильича. Он был в клубном пиджаке и при галстуке, и собирался куда-то идти. Похоже, я поймала его как раз вовремя.

Я выпрямилась, держа туфлю в руке. Посмотрела на него внимательно и еще раз поняла, как я его люблю. Как я его по-настоящему люблю!

— Примеряю обувку. Есть какие то возражения?

— А-а-а. Можешь примерять дальше, — он прошел мимо меня и стал спускаться вниз по ступенькам.

— Андрей! — не выдержала я.

— Что, размерчик не подошел? — его голос был уже этажом ниже.

— Андрей, подожди! — я поскакала на одной ноге за ним.

— Извини, но я не умею надевать на дамские ножки башмачки, — двумя этажами ниже.

— Андрей, я сейчас упаду к чертовой матери, навернусь с лестницы и сломаю шею. Стой уже, урод! — я и правда поскользнулась.

— Право я никак не могу увязать твой элегантный внешний вид с подобными заявлениями, — издевался он откуда-то с третьего этажа.

— Андрей, — закричала я, — ну стой же, немедленно! Я хочу поговорить.

— Говори, я отсюда хорошо слышу, — он не собирался останавливаться. Я все еще прыгала по ступенькам за Андреем вслед и приговаривала.

— Ты, — ступенька — ты, — ступенька — подлый, — ступенька — эгоист, — ступенька — и, — ступенька — испорченный, — ступенька — самовлюбленный, — ступенька — шотландский, — ступенька — сеттер, — площадка.

— Если это то, о чем ты хотела говорить, то, извини, у меня нет лишнего времени. К тому же я все это слышал раз сто. — Стукнула подъездная дверь.

— Андрей! Я люблю тебя! — завопила я так, что наверняка напугала всех соседей.

— Ах так. Тогда другое дело. Это можно будет обсудить, — его голос раздался совсем рядом.

— Ай! — Взвизгнула я и швырнула в него туфлей, все еще бывшей у меня в руке. — Так можно дурочкой сделать.

— Боюсь, я уже давно с этим опоздал. — Он поднял туфлю с пола. — Ты что-то говорила, продолжай.

— Тебе послышалось, — фыркнула я, надевая таки туфлю.

— Лариса, — его тон стал серьезным, — или продолжай до конца или я пойду. Я не хочу больше игр с уходами, возвращениями, угонами чужих иномарок и сценами в офисе. Мы взрослые люди и, поверь мне, я уже устал доказывать тебе это. Если ты пришла, чтобы в очередной раз сначала дать мне надежду, а затем отобрать ее — то лучше давай сразу расстанемся.

— А разве мы не расстались, разве это не ты сказал, что «все кончено», — начала задираться я.

— О-оп-па! Лыко-мочало начинай сначала. Счастливо оставаться.

— Нет, ну почему ты не сказал мне про Анжелику? Заставил меня натворить кучу дел. Вместо того чтобы обвинять меня в непоследовательности, посмотрел бы лучше на себя.

— А ты что-нибудь спросила? Ты вообще что-нибудь кроме себя видела? Ты мне слово не давала сказать. И даже если и давала, то все равно не верила. Кстати, откуда ты знаешь про Лику?

— Она сама раскололась. Если бы не она, я бы сейчас развлекалась во всю в Максиме, а не сидела бы с тобой в темноте на заплеванных бомжами ступеньках.

— Так я и знал, что Лика не выдержит и все разболтает, — рассмеялся он, — а насчет непоследовательности стоит разобраться. Ты что-то кричала мне вслед, давай же последовательно-последовательно повтори. Повтори. — Андрей сжал мои запястья в своих ладонях и требовательно заглянул в глаза. — Повтори, Лариса, или я уйду. Это не шантаж и не игра, это очень и очень серьезно.

И я поняла, что это серьезно, потому что также серьезно это было и для меня. И я поняла, что сейчас уже совсем нет места для капризов, потому что это мой самый-самый последний и решающий ход. И хотя вредный чертенок внутри меня все еще копошился, я повторила тихо.

— Андрей, я люблю тебя. — И еще раз уже громче и увереннее: — Я люблю тебя.

Он смотрел на меня пристально и ласково. Поднял мои руки к губам, поцеловал. И сначала я прочла это в синих глазах, а затем и услышала.

— Я люблю тебя, Лариса. Не знаю правда за что, но это не важно. Чудовище, я очень люблю тебя.

Мы вышли в звездный июль, держась за руки. Я закружилась в пятне лунного света, засмеялась и запела от переполнявшего меня чувства. Андрей с восхищением смотрел на меня.

— Ты самая красивая в мире сумасшедшая поэтесса.

— А ты самый симпатичный шотландский сеттер.

— Странное сравнение. Давно уже замечал, что ты меня так называешь и все не мог спросить, почему. Хотя быть шотландским сеттером гораздо приятнее, чем испорченным кобелем неизвестной породы, — отметил он.

— Это так ерунда, личная классификация, тебе не интересно, — не стала я вдаваться в подробности. — Да, а куда это ты направлялся?

— В «Максим». Платить по счету за некую, проигравшую глупое пари, особу.

— Тогда поехали, мы еще успеем.

* * *

Рука об руку мы вошли в шумный огромный зал. Нас не ждали, но увидев, не удивились.

— Разобрались? — заплетающимся языком, поинтересовался Митрич.

— Да. — Ответили мы хором.

— Больше никаких вопросов не осталось? — Митрич не выглядел особо трезвым, но его все же распирало любопытство. Остальные тоже оставили на время прием спиртного и ждали ответа.

— Не осталось, — заявила я.

— У меня есть. Один.

Андрей повернулся ко мне и четко произнес:

— Лариса, а как насчет того, чтобы нам все-таки пожениться?

— А-а-ах, — раздался общий, и последний на эту историю, вздох. И только сообразительный Митрич вставил:

— Но пари Вы все равно проиграли. Опоздали на несколько часов, плюс место не по протоколу…

Я подумала лишь пол мгновенья. Может даже меньше.

— Знаешь Андрей, а я не против. Черт вас всех возьми. Я согласна! Только, умоляю, не орите «горько», а то все испортите.

— Все таки поцелуйтесь, а то как-то не по правилам получается, — Серафима не выдержала.

И чтобы не обижать Серафимы я подставила Андрею губы, чем он естественно не преминул воспользоваться.

Мы принимали искренние поздравления, а меня мучил маленький финансовый вопросик, Никто-никто не мог на него ответить, кроме моего братца.

— Андрюшка, дай мне на секунду твой мобильный. Надо срочно позвонить домой, — попросила я.

Он удивленно взглянул на меня, но, ничего не добавив, протянул телефон.

— Але. Ночлежка для сексуально-озабоченных беспризорников подросткового возраста. — Чем то мой братец был похож на меня.

— Привет, Владик. Это я.

— Привет, Лошарик. Чем обязан?

— Тинэйджер, ты случайно не знаешь почем сегодня собачий корм «Чаппи»?

— Завтра узнаю. А что? — братец зевнул.

— Да решила тут завести себе шотландского сеттера. Зовут Андреем. Сомневаюсь, смогу ли его прокормить в нынешних условиях кризиса.

— Предки! Проснитесь! — завопил истошно братец. — Проснитесь же! Не поверите, но эта шизнутая и всем нам надоевшая старая дева наконец-то выходит замуж! Лариска, я перетаскиваю свое шмотье в твою комнату, лады?

ЭПИЛОГ

Во всех романах должен быть эпилог. И я тоже решила быть как все, хотя бы на этот раз. Обычно начинают так: «Прошло несколько лет». Или так: «Спустя десятилетие…» или даже: «Двадцать лет спустя» (впрочем это уже будет не эпилог, а вторая часть). Итак прошло несколько лет. Нет не лет, пусть будет месяцев. ПРОШЛО НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ.

Офис: Переехал на Волоколамку. Состав не изменился. Все как обычно, кто-то работает, кто-то халтурит, кто-то читает любовные романы.

Митрич: Получил повышение и нарастил волосы на лысине.

Ленка: Купила норковый полушубок и теперь копит деньги на машину.

Наташи: ходят на аэробику, чтобы похудеть и в театр, чтобы набраться интеллектуального багажа.

Анечка: Увлеклась чтением детективов и поэтому забросила бухгалтерию.

Юленька: Собирается в Штаты учиться. Фирма обещала оплатить за обучение.

Светлана Денисовна: Вставила в огромную грудь силиконовые мешки, что сделало ее грудь колоссальной.

Серега: Продал жигуль и купил у Гарика красный БМВ.

Серафима: Села на диету, сбросила пятнадцать кг, чем привлекла шофера Федю.

Шофер Федя: Женится на Серафиме через две недели.

Тетя Тамара: Проводила младшего сына в армию, женила среднего сына, и развела двух дочерей-близнецов.