Грейс Металиус - Пейтон-Плейс

— У меня нет денег, — сказал он Кенни.

— У меня есть, Генри, — сказал Кенни, шаря по карманам. — У меня всегда найдутся деньги для моего друга Генри Маккракена. — В поисках прошло еще несколько минут, и он сказал: — Кажется, мои дела так же плохи, как и твои. Нет ни цента.

— Может, у него есть, — сказал Генри, указывая на невнятно бормочущего что-то Лукаса.

Генри и Кенни подошли к Лукасу и начали его обыскивать, но и его карманы были пусты. Их проснувшиеся приятели тоже начали шарить по карманам и, ничего не найдя, стали обыскивать двух продолжающих спать.

— Надо достать что-нибудь выпить, — сказал Кенни. — Давайте, ребята, выворачивайте карманы. Просыпайтесь же. У нас кончилась выпивка.

Обшарив собственные карманы, они начали обыскивать друг друга.

— У тебя есть деньги, — один обвинял другого. — Наверняка заныкал. Давай доставай. Один за всех, все за одного. Выкладывай свои денежки.

В конце концов, они насобирали шесть центов.

— Ну, слава Богу, — сказал Генри. — Я сам пойду в Уайт-Ривер. Черт с ним, с Лукасом. Сам пойду.

Он поднялся на ноги и схватился за стенку.

— Да, вы можете рассчитывать на меня, ребята. Я пойду прямо сейчас.

Он аккуратно положил шесть центов в карман.

— Я возьму виски и пару коробок пива, — сказал он Кенни. — До завтра мы продержимся.

— Осторожно! — кричал Лукас. — О, Господи!

— Где эта чертова бутылка?

— Давай, Генри. Я подсажу тебя в окно.

— Я возьму три коробки пива. Так будет лучше.

— Лучше по коробке на каждого, — посоветовал Кенни.

— Гоните их в окно! — приказал Лукас. — Быстрее!

Генри ушел. Оставшиеся, все, кроме Лукаса, уселись на пол и стали его ждать. Лукас не вылезал из своего угла, он хныкал и время от времени смотрел вокруг сквозь пальцы. И каждый раз, открывая глаза, Лукас кричал: «Осторожно!» и снова закрывал их ладонью.

— Что-то Генри задерживается, — сказал один из мужчин.

— Может, решил остаться в Уайт-Ривер и напиться, — сказал другой.

— Если я что-то ненавижу, так это сукиных сынов, которые не делятся.

Один из приятелей, сидевший чуть в стороне от остальных, начал медленно двигаться в конец подвала. Его звали Энгус Бромлей, и он смутно припоминал, что на одной из низких балок им была припрятана бутылка. Он потихоньку перемещался в стороне от других, и никто не замечал его передвижений. Все по-прежнему обсуждали измену Генри Маккракена, который к этому времени отсутствовал в подвале уже около восьми минут.

— Жадный сукин сын этот Генри.

— Наверное, очень занят там, в Уайт-Ривер.

— Встретил какую-нибудь шлюху, вот в чем дело. И занят там с ней. На наши деньги.

— О, Господи! — стонал Лукас. — О, Господи, помоги мне!

— Этот сукин сын Маккракен ушел, чтобы напиться.

— Вся его чертова семья пьет. Каждый из Маккракенов — алкаш.

— На наши деньги.

Энгус Бромлей наконец добрался до нужного места и теперь задумчиво смотрел на широкую балку у себя над головой. Медленно встав на цыпочки, он стал шарить руками по балке и через минуту нащупал горлышко квартовой бутылки. С превеликой осторожностью он спустил это сокровище вниз и поднес к глазам.

— Прекрасно, — промурлыкал Энгус, нежно, как женщину, пахнущую дорогими духами, держа бутылку за бока. — Прекрасно. Прекрасно.

Он поднес бутылку ко рту. Пробка, неосторожно оброненная Энгусом, покатилась по полу.

Услышав звук падения пробки на цемент, Кенни резко повернул голову и увидел пьющего Энгуса.

— Смотрите! — кричал он остальным. — У него бутылка!

Все повернулись к Энгусу, он вытер рот и быстро спрятал бутылку под рубашку.

— Ты сошел с ума, Кенни, — заискивающе сказал он, — Ты выпил, Кенни. Выпил, и тебе мерещится. У меня нет никакой бутылки.

— Подарок! — заорал Кенни.

Он бросился на Энгуса, у которого не было времени подготовиться к обороне. Энгус упал и остался лежать на полу. Кенни успел спасти бутылку как раз вовремя, он схватил ее обеими руками и зло пнул ногой Энгуса в голову, тот застонал и перестал шевелиться. Через несколько минут Энгус захрапел.

— Жлоб, — буркнул Кенни и, повернувшись к остальным, крикнул. — Кто хочет выпить?

Все мужчины начали предпринимать отчаянные попытки подняться на ноги, даже Лукас опустил одну руку и посмотрел на Кенни.

— Бутылку получит тот, кто сможет отнять ее у меня, — сказал Кенни и, не тратя времени на разговоры, поднес бутылку к губам.

Его приятели, рыча, как голодные животные, приблизились к Кенни и окружили его со всех сторон, пожирая бутылку глазами.

Кенни расхохотался.

— Если среди вас еще остался мужчина, который способен отнять у меня эту бутылку, он получит ее, — сказал он и, шатаясь, поднял ногу, приготовившись ударить первого бросившегося на него.

Кенни занял выгодную позицию, он стоял, прислонившись спиной к широкой трубе, у остальных же не было опоры и, следовательно, не было никакой возможности сохранить равновесие. Через десять минут все кончилось. Храп четырех спящих мужчин заглушал всхлипывания Лукаса.

— Недоноски, — злорадствовал Кенни. — Посылать человека к черту в его собственном подвале. Я их проучил, — он приблизился к Лукасу. — Ты мой единственный друг, Лукас, — сказал он. — Единственный настоящий друг. Выпей.

Кенни не выпустил бутылку из рук, он поднес ее Лукасу ко рту и держал, пока тот жадно глотал.

— Хватит, — сказал Кенни и отнял бутылку.

Лукас, ослабленный неделями непрекращающейся пьянки, без сознания упал на пол. Кенни сел, прислонившись к стене, и на несколько секунд припал к бутылке. Все закружилось перед глазами. Он снова оказался в том замечательном времени, когда они с Джинни поехали на ярмарку и катались там на «чертовом колесе». Кенни прикрыл глаза, увидел яркие огни и услышал тихую музыку.

— Еще разок, — сказал он, и «чертово колесо» послушно начало вращаться.

Кенни сделал еще глоток. После шести недель самого продолжительного в истории города кутежа иол в подвале Кенни покрылся блевотиной и испражнениями. Страшная вонь проникла через потолок на первый этаж, и Джинни давно переехала к своему приятелю, жившему ниже по реке. Но в этот момент для Кенни его подвал был самым замечательным местом, здесь был карнавал, царили радость и веселье.

— Еще, — кричал Кенни, ему хотелось, чтобы колесо никогда не останавливалось. — Держись за меня, Джинни. Не бойся.

Он посмотрел в направлении своих спящих приятелей и увидел улыбающееся лицо Джинни.

— Поехали! — крикнул он и потянулся к ней.

Но неожиданно Джинни исчезла, и Кенни остался один на «чертовом колесе».

— Стоп! — крикнул он. — Стоп! Стоп! Она упала! Остановите это проклятое колесо!

Но колесо вращалось все быстрее и быстрее, музыка вдруг зазвучала зловеще.

— Джинни! — кричал Кенни. — Джинни! Куда ты пропала?

Он, шатаясь, поднялся на ноги и в бешенстве огляделся вокруг. Перед глазами проплывали ярмарочные огни, от их яркого света резало глаза.

— Джинни! — кричал Кенни, поднявшись на вершину «чертова колеса».

И тут он увидел ее. Она шла под руку с улыбающимся сальным мужчиной. Незнакомец был одет как столичный житель, он поднял голову, посмотрел на Кенни и громко расхохотался.

— Ты, ублюдок! — кричал Кенни с «чертова колеса». — Иди сюда! Иди сюда, верни мою Джинни!

Но Джинни тоже хохотала. Она посмотрела вверх, на Кенни, ее красные губы разошлись в широкой улыбке, так что стали видны крупные белые зубы, она смеялась, смеялась и смеялась.

— Ты — сука! — кричал Кенни. — Грязная шлюха! Сука!

Джинни расхохоталась еще громче, пожала плечами и посмотрела на незнакомца. Кенни видел ее руку с ярко накрашенными ногтями на темном рукаве пиджака, он чувствовал, как ее напряженные грудь и бедра прижимаются к незнакомцу.

— Я убью тебя, — кричал Кенни с «чертова колеса». — Я убью вас обоих!

Но Джинни и сальный мужчина, смеясь, пошли дальше, будто и не слышали угроз Кенни. Они шли медленно, Джинни подняла руку и погладила незнакомца по щеке. Кенни уронил бутылку и попытался выбраться из «чертова колеса». Он рванулся к ступеням, ведущим из подвала, поднялся на последнюю и привалился к двери. Она не поддалась.

— Меня заперли, — кричал Кенни, ощупывая бесчувственными пальцами деревянные доски. — Меня заперли в этом проклятом «чертовом колесе»! — Он нащупал двойной засов, но не понял, что это такое. — Выпустите меня! — кричал он механику, который управлял «чертовым колесом». — Ты, сукин сын, выпусти меня!

Но механик не останавливал колесо, он посмотрел на Кенни и улыбнулся, его голова была похожа на череп, а желтые зубы странно светились в темноте.

Кенни сбежал вниз по ступенькам и схватил топор, который неделю назад положил возле дров. Он повернулся к улыбающемуся механику.

— Ты, ублюдок, я прорублю себе выход! — крикнул Кенни.

Он снова бегом поднялся по ступенькам и начал бить топором по двери.

— Я убью вас обоих, — орал Кенни Джинни и незнакомцу, которые теперь остановились и смотрели на него. Джинни больше не улыбалась, ее лицо исказилось от страха, Кенни ликовал.

— Сначала я доберусь до тебя, грязная сука, — кричал он. — Я изрублю твое смазливое личико на куски.

Топор еще раз глубоко вошел в деревянную дверь, Кенни надо было высвободить его, чтобы ударить еще раз. Наконец он вытащил топор и занес его над головой. Он прицелился в пол кабины «чертова колеса»…

Вдруг ступня Кенни начала кровоточить. Он стоял и тупо смотрел, как кровь фонтаном бьет из разрубленного ботинка. Она заливала все вокруг, Кенни утопал в крови. Он упал из «чертова колеса» прямо на толпящихся внизу людей, смех Джинни звенел у него в ушах.

Генри Маккракена нашел д-р Мэтью Свейн. Док возвращался домой после вызова и заметил что-то в канаве у дороги. Он тут же остановил машину и вышел. При свете фар он увидел человека, лежащего без движения лицом в грязи. Это был Генри, он был невероятно грязный, из глубокой раны во лбу сочилась кровь, но, как позже говорил Док, Генри еще дышал и вонял до самых небес. Д-р Свейн быстро осмотрел его, подхватил под руки, перекинул через плечо, дотащил до машины и уложил на заднее сиденье. Док отвез Генри в больницу Пейтон-Плейс и передал его в руки двух медсестер, которые раздели и помыли Генри, проклиная свою судьбу над каждым невыносимо воняющим дюймом тела Маккракена.

— Веселее, девочки, — сказал д-р Свейн, зашив рану Генри. — Дайте этому парню как следует выспаться, и вы с ног собьетесь, стараясь услужить ему.

Сестры посмотрели на слюнявый рот Генри, на его небритое лицо. Повязка придавала ему немного ухарский вид.

— Вы невыносимы, Док, — сказала сестра Мэри Келли, которая не славилась оригинальностью своих замечаний.

— Не я, он, — сказал Свейн.

Мэри скорчила рожу в спину удаляющемуся доктору.

— Отправляйтесь домой и ложитесь спать, Док, — сказала она ему вдогонку. — Ине подбирайте больше таких, как этот.

— Не дури мне голову, Мэри, — сказал доктор. — Я знаю, ты любишь их, просто сгораешь от страсти. Спокойной ночи!

Мэри Келли покачала головой.

— Этот Док, — сказала она сестре Люси Элсворс, — сам не понимает, что говорит. Знаю его всю жизнь и никак не могу привыкнуть. Еще когда я проходила здесь практику, я была так обескуражена его вечным подтруниванием, что чуть все не бросила.

— Он подтрунивал над тобой из-за этого парня? — спросила Люси.

Люси сравнительно недавно прибыла в Пейтон-Плейс и еще не имела возможности ознакомиться с городскими легендами и анекдотами. Ее муж устроился на работу на здешней фабрике, и она жила в Пейтон-Плейс еще только полгода. Джон Элсворс был летуном, его вечно не устраивало то, что он имеет, и он постоянно искал лужайку с более зеленой травой. Когда Люси выходила замуж за Джона, она уже имела специальность медсестры, и была очень довольна этим обстоятельством, так как ей всегда приходилось работать, чтобы прокормить себя и Джона, а потом и родившуюся у них дочь. Люси часто говорила, что, если бы не Кэти, она бы ушла от Джона. Но ребенку нужен отец, а у Джона, может, и есть недостатки, но он хороший папа для малышки, а что еще может требовать женщина? Кэти было уже тринадцать, она училась в восьмом классе, и Люси иногда говорила, что, когда девочка подрастет, подрастет достаточно, чтобы понимать что к чему, они уйдут от этого неугомонного Джона.

— Док дразнит всех и по любому поводу, — сказала Мэри Келли. — Тебя это еще не коснулось, потому что ты новенькая, но подожди, скоро он к тебе привыкнет, и ты поймешь, о чем я говорю.