Грейс Металиус - Пейтон-Плейс

— Газетный репортер, да? — спросил Клейтон.

— Да.

— На кого?

— Бостонская «Дейли Рекорд».

— А, одна из этих криминальных газет.

— А что тут такого?

— Ничего, если вам это подходит. Читал как-то что-то написанное парнем по имени Артур Дж. Пеглер. Готов поспорить, он уже умер. Как-то Артур Пеглер сказал, что «криминальный журналист похож на орущую женщину, которая бежит по улице с перерезанным горлом». Я думаю, он прав, туловища достаточно для такой работы.

Не моргнув глазом, Томас Делани поднял чашку кофе.

— Я бы пошел дальше, чем мистер Пеглер, — сказал он. — Я бы сказал — обнаженная женщина, бегущая по улице и так далее.

— Конечно, — сказал Клейтон, — я не говорил, что для такой работы не нужно воображения. Если вы чего-то не знаете, вы можете придумать, тут без воображения не обойтись.

— Нужно не столько воображение, сколько нервы, мистер Фрейзер, — сказал Делани. — Обыкновенные железные нервы.

— Кто вам сказал мое имя? — спросил Клейтон.

— Тот же парень, что сказал мне, когда вы вошли, что я сижу на вашем месте.

Клейтон и Фрейзер стали друзьями, хотя тот, кто слышал, как оскорбительно они разговаривали друг с другом, никогда бы этого не заподозрил. Репортер оставался в Пейтон-Плейс в течение всего времени до суда над Селеной Кросс. Он исписал груды бумаги о городе и его жителях, так как этот материал, как он говорил Фрейзеру, мог пригодиться для написания романа.

— Почему Пейтон-Плейс? — спросил он однажды Клейтона Фрейзера. — Чертовски странное название. Кажется, здесь никто не горит желанием говорить на эту тему. Единственное, что можно узнать, это то, что город назван в честь человека, построившего замок. Так что это за человек и что за замок?

— Пошли, — сказал Клейтон. — Я покажу тебе это место.

Они вдвоем шли по шоссе, Клейтон шел впереди. Солнце раскалило дорогу и голую местность вокруг. Вскоре Делани снял галстук и пиджак и шел дальше, перекинув его через плечо. Наконец, когда дорога немного повернула и вышла к мосту через реку Коннектикут, Клейтон остановился и показал на самый высокий холм. На вершине холма возвышались башни из серого камня, которые и были замком Сэмюэля Пейтона.

— Желаешь подняться на этот холм? — спросил Клейтон.

— Да, — ответил Томас, даже на жаре представляя мрачное, таинственное место. — А кто был этот Сэмюэль Пейтон? — спросил он, когда они с Клейтоном взбирались по крутому, заросшему ежевикой склону холма. — Английский герцог-изгнанник, граф или кто-то еще?

— Все так думают, — сказал Клейтон, остановившись и вытирая рукавом пот со лба. — Дело в том, что замок был построен трахнутым негром и город назван его именем.

— Эй, послушайте… — начал Делани, но Клейтон отказался произнести хоть слово, пока они не добрались до замка.

Стены были такими высокими, что, стоя рядом с ними, невозможно было увидеть сам замок, и толстыми. Все ворота, расположенные через равные промежутки, были надежно закрыты на засовы. Клейтон и Делани сели на землю, прислонившись к серой стене, и Клейтон откупорил припасенную для этого случая бутылку виски. Здесь, на холме, в тени деревьев, было почти прохладно.

Клейтон отпил виски и передал бутылку Делани.

— Факт, — сказал он. — Трахнутый негр.

Делани выпил и вернул бутылку Фрейзеру.

— Продолжайте, — сказал он, — не заставляйте меня вытаскивать всю историю по слову.

Клейтон выпил, вздохнул и поудобнее расположился у стены.

— Ну, — начал он, — незадолго до Гражданской войны там, на Юге, жил негр. Он был раб и работал на плантатора по имени Плейтон. Этот негр, звали его Сэмюэль, родился раньше своего времени, или уж называй это, как тебе вздумается. Так или иначе он жил в то время, когда еще никто слыхом не слыхивал о парне по имени Авраам Линкольн. Я говорю, что Сэмюэль жил раньше своего времени, потому что у него были странные идеи. Он хотел быть свободным, а тогда все смотрели на негров как на рабочих лошадей или мулов. Ну, в общем, Сэмюэль решил бежать. Некоторые говорят, что он украл у своего хозяина Пейтона много золота. Не спрашивай меня, потому что я не знаю. Никто не знает. Никто не знает и как он это сделал. Сэмюэль был рослый, крепкий самец. Наверняка он таким был, потому что иначе я не представляю, как мог убежать раб с Юга в то время. В общем, он сбежал и сел на корабль, направляющийся во Францию. Не спрашивай, потому что я и этого не знаю. Некоторые говорят, что капитан этого корабля был полукровка, или как там вы их называете?

— Мулат? — предположил Делани.

— Да, — сказал Клейтон, выпил и передал бутылку — Именно. Мулат. Ну вот, некоторые говорят, что капитан был мулат. Я не знаю. Никто не может поручиться. В любом случае, Сэмюэль добрался до Марселя во Франции. Это было не так-то легко, я бы сказал, потому что Сэмюэль был большой и черный, как пиковый туз. Он добрался туда и через несколько лет преуспел в морском бизнесе. Никто не знает, как он начал, хотя многие говорят, что у него еще оставалось золото этого парня Пейтона, когда он добрался до Франции. Он, наверное, был большой выдумщик, этот Сэмюэль, скажу я тебе. Он решил, что раз он свободен и у него есть куча денег, — он такой же, как белый, и он женился на белой девушке. Она была француженка. Звали ее Виолетта. Не так, как мы пишем, а с двумя «т» и с «а» на конце. Француженка. Говорят, она была очень хрупкая, как китайский фарфор. Я не знаю. Никто здесь этого не знает, потому что все это было очень давно. Потом Сэмюэль решил вернуться в Америку. Когда он вернулся, шла Гражданская война. Леди из Массачусетса по имени Стоу уже написала эту книжку о рабах, и многие люди сразу начали любить негров. Во всяком случае, они любили их на словах. Ну, Виолетта и Сэмюэль приехали в Бостон. Готов поспорить, Сэмюэль, наверное, думал, что раз у него так много денег и все любят негров, он замечательно устроится. Ну, а вышло так, что он даже не смог найти себе хоть какой-нибудь дом в Бостоне. Если бы он был в лохмотьях, а спина его была бы вся в шрамах, и если бы его Виолетта была черной и выглядела так, будто ее травили собаками, может, им пришлось бы полегче. Не знаю. Думаю, Бостон тогда еще не привык видеть нефа в накрахмаленном жабо, вышитом вручную жилете и в ботинках по сорок долларов каждый. Сорок долларов — по тем временам — куча денег. Ну, со всеми своими деньгами, свободой и белой женой Сэмюэль не нашел себе места в Бостоне. Все, что я знаю, — он явился сюда. Некоторые говорят, он хотел уехать подальше от Бостона, чтобы больше никогда не видеть белых людей. В общем, он появился здесь. Здесь тогда не было никакого города, только холмы, леса и река Коннектикут. Конечно, к югу были города, но здесь ничего не было. Ну, Сэмюэль выбрал самый высокий холм и решил построить замок для себя и для своей жены Виолетты. Они жили в хижине, потому что, чтобы построить замок, потребовалось много времени. Дай-ка мне бутылку.

Делани передал бутылку Клейтону, и тот выпил.

— Видишь это? — старик постучал по стене. — Импортировано. Каждое бревно, каждый камень, дверная ручка и оконная рама, — все привезено из Англии. Вся мебель внутри, все, что висит на стенах, все панели, все это тоже привезено. Ну вот, когда все было сделано, Сэмюэль и Виолетта переехали в замок и больше никогда не покидали его стен. Прошло немного времени, и сюда приехал парень по имени Харрингтон и построил у реки фабрику, и после этого здесь начал расти город. Потом «В & М» проложили здесь железную дорогу на Уайт-Ривер. Люди, проезжающие в поезде мимо замка, спрашивали: «Что это?», и кондуктор выглядывал в окно и говорил: «Пейтон-Плейс». Так город получил свое имя.

— Но что случилось потом? — спросил Делани.

— Что ты имеешь в виду под «потом»?

— История не может на этом закончиться, — сказал молодой репортер. — Что было потом с Сэмюэлем и Виолеттой?

— О, они умерли, — сказал Клейтон. — Виолетта ушла первой. Одни говорят, что в этом замке. Не знаю. Сэмюэль похоронил ее за замком. На ее могиле стоит высокая стела из белого мрамора, что добывают в Вермонте. Когда Сэмюэль умер, его похоронили рядом с ней, но на его могиле лежит черная плита из мрамора, который привезли из Италии. Его похоронило правительство штата, так как он оставил им все свои владения.

— И что от этого получил штат? — спросил Делани, глядя на запертые ворота.

— Ничего, кроме этого места, — сказал Клейтон. — Но Сэмюэль был не дурак. Он владел лесами к северу отсюда. Строевой лес, вот что получил штат. По крайней мере, тогда. В ответ они обещали присматривать за этим местом, пока оно не развалится на части. Ворота должны быть заперты, и нельзя пускать людей внутрь, ну и все такое. В завещании Сэмюэля ничего не было сказано о том, чтобы присматривать за тем, что в замке. А внутри все прогнило. Драпировки скрючились и сорванные висят по стенам, крысы прогрызли дыры в его импортной мебели, деревянные панели потрескались и развалились. Большая люстра во время шторма, который был как-то в этих местах, рухнула с потолка, стекла валяются по всему замку.

Делани с подозрением посмотрел па Клейтона.

— Судя по тому, как вы описали интерьер замка, я бы заключил, что вы бывали там разок-другой.

— Конечно, — признал Клейтон. — Я знаю, как туда пробраться, или, по крайней мере, знал, когда был пацаном. На другой стороне растет дерево, и одна ветка как раз над стеной. Ты можешь взобраться на дерево, потом на руках перебраться по ветке и, если не боишься сломать ногу, спрыгнуть на ту сторону. Чертовски трудно лезть обратно, но как-то я это сделал. Хочешь попробовать?

Делани встал и посмотрел на серую стену.

— Нет, — наконец сказал он. — Не думаю. Пошли обратно. Становится поздно.

Пока они спускались с холма, Делани придумывал свою историю.

«В трагической тени замка Сэмюэля Пейтона, — напишет он, — разыгралась другая трагедия. Холодной декабрьской ночью Селена Кросс…»

Они уже почти дошли до улицы Вязов, когда Делани обратился Фрейзеру:

— Послушайте, — сказал он, — вы действительно терпимый человек для северной Новой Англии. Почему же вы все время называете Пейтона «трахнутым негром»?

— Почему? — переспросил Клейтон. — Некоторые говорят — и среди них был мой отец, — что во время Гражданской войны Сэмюэль Лейтон поставлял на юг корабли с оружием. Если это не поступок сукиного сына, значит, я никогда не слышал, что это такое. Если бы его кожа была другого цвета, я бы назвал его «трахнутым повстанцем». Но Сэмюэль был негр.

В Пейтон-Плейс были, конечно, те, кто оставался спокоен во время шумихи, вызванной судом над Селеной Кросс, — как центр урагана. Среди них была Констанс Росси, которая после первого потрясения снова приступила к работе в «Трифти Корнер». На все вопросы, а их было немало, она отвечала:

— Я вернулась только на время. Как только выяснится это недоразумение, Селена сразу приступит к работе.

Для того чтобы покончить с выяснением того, что Констанс называла — «недоразумение, которое случилось с Селеной», Констанс взялась оплатить все услуги официальных служб, которые могли понадобиться девушке.

— Хотя я не понимаю, — говорила она Майку, — зачем ребенку нужен адвокат. Если она и убила Лукаса, а я ни на секунду в это не верю, у нее была на то причина. Лукас был жуткая скотина. И всегда таким был. Я помню, Нелли рассказывала, что он бил ее и детей. Это был ужасный человек.

— Может, и так, — отвечал Майк. — Но своим молчанием Селена только причиняет себе вред. Ей следовало бы открыться своему адвокату, хоть немного, но Дрейк говорит, что из нее не выжать ни слова.

Это правда. К тому, что она убила Лукаса щипцами для камина, когда они оба находились в гостиной, а потом одна, без чьей-либо помощи, несмотря на то, что говорил Джо, оттащила Лукаса в загон и закопала его там, Селена отказалась что-либо прибавить. Она дала показания в день ареста, и все усилия Питера Дрейка заставить ее объяснить, почему она это сделала, оказались напрасными. В Пейтон-Плейс говорили:

— Я не верю, что она убила его. Если бы она это сделала, она бы сказала почему.

— Если это не она, откуда она знает, где его закопали?

— И почему они нашли кровь на полу в доме? Как бы ты ни скреб, не выскребешь следы крови, если кто-то их ищет.

— Да. Если она этого не делала, откуда тогда кровь?

— Мне тогда показалось странным, что Джо захотел избавиться от овец в январе. Январь — плохое время, чтобы забивать скот. Мне всегда казалось, что это странно.

— Он сделал это, чтобы никто не пытался совать свой нос в загон. Хотя глупо, конечно. Было бы умнее с его стороны оставить овец на месте.