— Как и у тебя.

Я рассмеялся ей в волосы.

— Кто же знал, что у меня слабость к феям и вишневым губам?

Трина откинула голову назад и посмотрела на меня, в ее глазах танцевал лунный свет.

— А как насчет того, что я думала о тебе?

Я притворился, что думаю над ее вопросом.

— Давай посмотрим. Бездельник. Глупее, чем грязь.

— Не забудь про Казанову.

Я нахмурился.

— Ты, возможно, захотела исправить это.

— Два варианта из трех реальных, — Трина хихикнула. — И давай не забывать о твоем ужасном вкусе.

Я удивился.

— Я не думаю, что ты замечаешь это.

Трина пожала плечами.

— Алекс указывал на это. Более чем один раз. Он хочет, чтобы я взяла тебя по магазинам. Он говорит, что ты и торговый центр не совместимы, что бы это ни значило.

Я прислонился лбом к ее, тихо засмеявшись.

— Этому не бывать. Что видишь, то и получаешь.

— Ладно, но у меня есть одно усовершенствование твоего шкафа, — ее пальцы запутались в моих волосах, и я наклонился ближе, чтобы поцеловать ее. — Остановись, — Трина засмеялась у моих губ, и я почувствовал, как что-то задевает мою шею.

— Что это? — ее руки что-то делали с моими волосами. Она сняла мои шнурки, наморщив нос от отвращения. Я протянул руку и почувствовал кожаный ремешок, где раньше были шнурки. Что-то маленькое и металлическое свисало с ремешка.

— Что это? Что бы это ни было, я не сниму это. Никогда.

— Это талисман. С буквой «С».

Я усмехнулся.

— От слова Слейд? Или сексуальный?

Трина, усмехнувшись, захлопала своими ресницами.

— А может, это от слова сачок-лодырь.

Я обнял ее так сильно, что мог чувствовать, как бьется ее сердце.

— Я думаю, мы оба знаем, кто здесь настоящий лодырь.

Трина, смеясь, запрокинула голову. Ее смех сводил меня с ума даже больше, чем ее губы, поэтому я поцеловал ее, снова и снова.

Алекс поспорил со мной на пятьдесят долларов, что Трина и я все еще будем вместе на Рождество.

Я удвоил ставку и поспорил с ним на сто баксов, продлив срок до Дня Святого Валентина.

И я планировал выиграть.

Конец