— А можно я тоже так буду тебя называть? А? — спрашивает с напряжением.

— Называй, но я могу не откликнуться, — просто отвечает он, не поднимая глаз.

— Тогда и ты не называй меня Белочкой.

— Чего это вдруг?

— Потому что это ассоциируется у меня с очень неприятными событиями.

— А-а, ну тогда конечно. Раз это так называется, не будем ворошить твои не очень приятные ассоциации, — снисходительно

соглашается Гера, и его голос сочится иронией.

— Артём, я серьезно.

— И я серьезно. Более чем серьезно.

Рада с содроганием вспоминает тот день, когда напилась с Наташкой. Не соображала тогда ничего, совсем не соображала.

Вскрыта была небрежной Гергердтовской рукой, не знала, как собраться. Собраться не могла, решила забыться. Думала,

умрет в тот день, так было плохо.

— Гера, ну кто так кашу варит? — смеется Рада чуть позже и ест манку.

— Я. Какая разница, как ее варить, главное, что она у меня нормальная.

— Вкусная, да, — улыбается Дружинина.

— Давай сегодня пообедаем где-нибудь в городе. Погуляем, — предлагает Гергердт после некоторого молчания.

— А ты сможешь освободиться на обед? — переспрашивает с надеждой.

— Я и утруждаться сегодня не собираюсь. Сейчас с утра всех накажу, чтобы жизнь медом не казалась, и буду свободен.

— Правда? — сдержанно улыбается Дружинина, боясь откровенно радоваться. Но радость ее выплескивается ярким

румянцем на щеках. — Я тогда побежала собираться.

— Не торопись, — предупреждает Артём и берет в руки телефон, — времени у нас полно.

А ей хочется поторопиться. Чтобы никто не успел ее Геру отвлечь, занять какими-то неразрешимыми вопросами. Проснулась

в ней странная жадность, эгоистические чувства, казалось, ее натуре совсем не свойственные.

Рада собирается быстро, но не торопясь. Не спрашивает, куда они пойдут и как будут проводить сегодняшний день.

Одевается под стать Гере. Он натягивает джинсы, она тоже. Он надевает кожаную куртку, а не строгое пальто, она тоже

втискивается в куртку. Несколько раз обматывает вокруг шеи теплый шарф. Уже перед выходом возвращается и находит в

гардеробе шарф для Артёма.

— Не люблю. — Он пытается сдернуть его с себя.

— Надо, — твердо возражает Рада. — Простудишься. Что за манера ходить без шарфа? Да ладно, не хмурься. —

Складывает шарф вдвое, накидывает ему на шею, протягивает конец в кольцо и затягивает потуже.

Нехотя Артём соглашается, и они выходят из квартиры. И пока спускаются вниз, и пока идут по огромному холлу к

стеклянным дверям, Рада все никак не может поверить, что сегодня они целый день проведут вместе. На улице она не

спешит садиться в машину, вбирает в себя стылый воздух, стараясь пропитаться этой морозной бодростью. Гера смотрит на

нее и усмехается. Она как ребенок, которому пообещали что-то интересное: глаза горят, того и гляди начнет подпрыгивать на

месте от нетерпения. А он не собирается делать ничего сверхъестественного, может, просто прогуляться, подышать

подкрадывающейся зимой. Она в этом году какая-то неуверенная. Снег выпадает и тает, выпадает и тает.

— Ищешь в багажнике труп? — со смехом спрашивает Рада, вспомнив вдруг слова Геры, сказанные в их первую встречу.

— Да, насмотрелся с утра на твои ноги, — кривовато усмехается он, захлопывая багажник джипа. — Садись в машину, не

мерзни.

Рада послушно усаживается на переднее сиденье, пристегивается.

— На работу заедем. Мне нужно кое-что сделать.

— На какую из «работ»? У тебя их много, — ухмыляется она в ответ, припоминая все конторы, которые числятся на Гере, о

которых она слышала. Наверное, еще есть куча всего, о чем она не имеет представления. А ей это и не нужно.

Гера бросает на нее усмехающийся взгляд:

— Юморишь по-черному.

— Чтоб тебе жизнь медом не казалась. Блин, — смеется, касается пальцами губ. — Сама боюсь такого своего настроения,

обычно это плохо заканчивается.

— В клуб заедем, мне кое-какие бумаги надо подписать, и все. В машине подождешь меня. Дольше куртку снимать будешь.

— А давай мы там и пообедаем, а? Ну чтобы не мотаться? Пообедаем и потом поедем в парк. Хочу пофотографировать

что-нибудь.

— Что сейчас в парке фотографировать? Деревья голые?

— Всегда есть что. Птичек, например.

— Птички все в теплые края улетели.

— Юморишь по-черному, — отвечает его словами и облегченно вздыхает, когда машина трогается с места. Еще бы в клубе

все быстро разрешилось.

На светофоре притягивает его к себе, чтобы поцеловать.

— Не балуйся, а то я из-за твоих нежностей въеду вон в тот лексус, потом вовек не расплачусь.

— Ага, не расплатишься, — веселится Рада, — подаришь свой майбах.

— Да щас-с, — угрюмо кивает Гера.

Артём решает свои вопросы быстро. Как обещал — за несколько минут. Рада только успевает куртку снять и заглянуть в

меню, а он уже возвращается и подсаживается к ней за столик.

— Может, ты куда-нибудь хочешь пойти? В кино, например? В театр? Можем вообще за город смотаться. Или на острова

улететь. Куда ты хочешь? Выбери место.

— Эм-м-м… — в растерянности отрывает глаза от меню, — в кино или на острова? Прям затрудняюсь с выбором. Что-то он

слишком не равноценный.

— Хочешь, туда, где тепло, хочешь, туда, где холодно.

— Очуметь, я не успеваю за твоей мыслью, — в конце концов, смеется она.

— Не надо успевать, давай мне свой загранпаспорт.

— Ой, его сначала найти надо. Я давно уже никуда не выезжала, у меня и паспорт, наверное, просрочен.

— Не проблема.

После обеда они едут в парк. Просто в парк. Просто побродить по дорожкам. Ничего вычурного и роскошного. Каждый раз,

когда у Гергердта звонит телефон, Рада напряженно замирает, боясь услышать, что их планы меняются.

— Посмотри, сколько бездельников, — кивает Гера на аллеи, по которым прогуливаются люди, — тоже птичек твоих

высматривают. — Он останавливается, шире разворачивает плечи, поднимает взгляд в небо. Слышит щелчок

фотоаппарата. — Ты сначала контракт со мной заключи, потом снимать будешь. Я бесплатно позировать не буду.

— Милый, ты забыл, у меня золотая карточка со всеми на тебя правами, я тебя купила с потрохами.

— Меня купили за мои же деньги, что-то в этой жизни пошло не правильно. Чувствую, ты меня скоро до нитки оберешь.

Рада хохочет.

— Думать надо, кого в постель тащишь.

— Когда сильно хочется, думать некогда.

— У тебя было целых… сколько? Две недели? — Снова фотографирует его.

— Угу, я за эти две недели чуть с нарезки не слетел, какой тут думать?

Он достает сигареты. Прикуривает. Будут отличные фотографии, Артём очень фотогеничен. Он не позирует, делает вид, что

не замечает, как она снимает его. То хмурится, глядя в сторону, то вниз выпускает дым. Рада снова смеется, тут же

закашливаясь холодным воздухом. Перекидывает ремешок фотоаппарата на шею, виснет на плечах Артёма, целует

холодную щеку, вдыхая дым от его сигарет.

Они долго бродят по парку, гуляют, пока не замерзают окончательно. Отогреваются в ближайшем кафе, ужинают, пьют

горячий чай.

Рада фотографирует все вокруг, что-то рассказывает. И спрашивает, ожидая правдивого ответа. Но Гера, как обычно,

отделывается бессмысленными округлыми фразами. Что он может о себе рассказать Мармеладке, которая с упоением

фотографирует птичек и снежинки? Какой поделиться грязью, чтобы ее не замарать?

— А давай вина попьем? — предлагает Рада по дороге домой.

— Давай, — чуть улыбается Артём и смотрит в зеркало заднего вида.

— Какое?

— Мне все равно.

— Как это все равно?

— Компот он и есть компот.

— Ладно. Остановимся на красном. Каберне Совиньон. Очень хочу вина. Очень.

— Нельзя останавливаться на вине, надо хотя бы на кровати.

— На кровати, точно. Это обязательно, — заливисто смеется Рада.

В этот момент раздается звонок, и она смолкает, чтобы не мешать Гергердту разговаривать. Он ей сразу не нравится, этот

звонок. А еще настораживает, что Гера не заезжает в подземный гараж, а паркует машину возле дома. Он выходит,

открывает дверцу, помогает Раде выбраться. Все как-то молча и напряженно, и Дружинина сразу понимает, что домой

вместе с ней он не зайдет. Гера крепко подхватывает ее под руку, доводит до самого подъезда, открывает стеклянные

двери. Она смотрит на него с вопросом в глазах, чувствуя, как низ живота тянет от тошнотворного предчувствия.

— Артём…

— Я скоро.

— Что-то случилось? — Цепляется за рукав его кожаной куртки.

— Говорю ж, одни бездельники кругом, никто работать не хочет, пока не озвездюлишь.

— Время десять вечера…

— В клубе как раз самая работа. Поднимайся, вино доставай. Я через полчаса приеду. — В его тоне она без труда

распознает приказные нотки.

— Хорошо, — соглашается, не затевая дальнейший спор, это все равно бессмысленно.

Отпускает его рукав, идет к лифту. Поднимается на пятнадцатый этаж. У двери сует руки в карманы и вытаскивает ключи от

своей машины, а не от квартиры Гергердта. Черт побери! Когда утром выходила из дома, даже не вспомнила про них. То ли в

сумочке они остались, то ли в пальто. Не думала же, что домой придется возвращаться одной. И телефона с собой нет! Она

его тоже дома оставила. На радостях выскочила из квартиры, только фотик с собой захватила. Ключи от машины уже лежали

в этой куртке, она сейчас и машиной своей практически не пользуется, потому что, в основном, ее возит Валера.

Сжимая в руке ключи, Рада спускается в холл. Сидеть и ждать Артёма здесь – не вариант. А вдруг он задержится не на

полчаса? Подумав с минуту, Рада все-таки садится в свой автомобиль, с сомнением поворачивает ключ в замке зажигания.

И документов с собой нет... Ладно, водит она аккуратно, до клуба недалеко. Оттуда, в любом случае, даже если с Герой они

разминутся, позвонить можно. И подождать можно в безопасности. Ее там, как говорится, каждая собака знает.

С тревожно бьющимся сердцем Рада добирается до «Эгоиста», заходит в здание через главный вход. Охранник сразу

отводит ее в сторону и звонит Гергердту. Значит он еще здесь. Это очень хорошо. Но плохо, что не отпускает то самое

неприятное чувство. Обычно ей сразу сообщали, в каком Гера зале, чтобы она могла без труда его найти, но сегодня все как-

то по-другому. Рада расстегивает молнию на куртке, чуть оттягивает вниз теплый шарф, подходит к зеркалу, поправляет

волосы.

— Рада, я же просил… — раздраженно говорит Гергердт, подходя к ней.

— У меня ключей нет от квартиры. Представь, я их, оказывается, дома забыла, — сразу оправдывается Рада.

Он тяжело вздыхает, снова ухватывает ее за локоть, крепче, чем нужно, просто чтобы поддержать за руку, и медлит. Со

вторым вздохом отпускает, слегка кивая вбок.

— Пойдем.

Она не очень смело сворачивает в служебный коридор, поднимается за ним по лестнице, с четким ощущением, что случилось

что-то из ряда вон выходящее. Когда в жизни происходит череда таких нелепостей, обычно это только начало. И Гера.

Показалось, что весь день мыслями он был не с ней, хотя активно поддерживал разговор, часто касался ее. Они

обнимались, целовались. Но реакция на звонок… Он ждал его и оставил ее одну, ничем не выдав разочарования.

— Садись, — коротко бросает Гергердт, но не хватает с кресла свою куртку, чтобы достать ключи от квартиры, звонит по

телефону. — Валера, поднимись. Быстро! — Присаживается рядом на диван. — Вот как ты так, а? Ключи забыла. Почему не

позвонила?

— Так… — пожимает плечами, — так я и телефон дома забыла. Я же с тобой, зачем мне телефон?.. — почти шепотом

добавляет, беззвучно молясь, чтобы Валера пришел быстрее. Ловит себя на мысли, что ей скорее хочется отсюда убежать.

Порывается вскочить с дивана, но Гера хватает ее тонкое запястье, удерживая. Касается ее лица, смотрит на нее со

странным выражением.

— Валера тебя отвезет домой. У него есть ключи от моей квартиры. — Смотрит на часы.

— Это, чтобы я точно уехала, да? — переспрашивает Рада и немного нервно смеется. Переводит взгляд на дверь. Ждет