Екатерина Кариди - Переспать назло. Мертвая петля.

Кончилось это тем, что молчаливый Артем проводил ее до дому, попрощался и ушел. На следующее утро она уехала, а он так и не позвонил, и у нее не появился. Пропал! В очередной раз пропал.

* * *

Это уже было даже не смешно!

В очередной раз наступать на одни и те же грабли было слишком болезненно. Ее христианского смирения и всепрощения больше не осталось. Месть и только месть занимала ее мысли. Подумать только! Она же столько времени берегла себя для него, думала подарить ему свою девственность… Ведь никому другому она принадлежать не хотела.

Да и сейчас не хотела. Достаточно было взглянуть на кого-нибудь из новых или старых кавалеров, как мысли улечься с ними в постель увядали сами собой. Оказалось, что взять и переспать с кем-нибудь просто так, назло, не так-то просто. Совсем не просто. У нее словно какой-то блок вставал. Обидно даже как-то…

А между тем настала зима, подошли новогодние праздники. На работе все праздники всегда отмечались, как положено. В армии так: положено — значит положено. Под новогодний вечер, который в этот раз проводили с размахом, арендовали киноконцертный зал гостиницы Россия, комсомольская организация расстаралась. А часть приглашений на вечер по старой доброй традиции отдали в комендатуру.

Кое с кем из ребят Нина была знакома, все-таки работали в одном здании, ходили в одну столовую. Так что на вечере она была не одна, завела еще одно знакомство, на которое, впрочем, не особо обратила внимание. Так, приятельские отношения, ограничивающиеся стенами здания. Потом с новым знакомым пересекалась в коридорах. Как-то он пошутил по этому поводу, встретившись на ее пути в третий раз за утро: Может, это судьба?.

Шутки остались шутками. Но в любой шутке только доля шутки, остальное-то правда.

А в мае, как раз вышло так, что у Нины в этот день был день рождения, их комсомольская организация и комсомольская организация комендатуры организовали совместную однодневную прогулку-пикник на теплоходе.

Там оказался и тот знакомый с новогоднего вечера, капитан Иванков Юрий Валерьевич. С ним Нина и стала встречаться после этой поездки. Осторожно, приглядываясь, прохладно.

Но мужчина ее не торопил. Вообще, для настоящего мужчины нет крепостей, которые не берутся. И это вовсе не означает, что мужик, если он настоящий, должен крушить все вокруг и танком переть напролом, нет, он просто должен быть рядом, когда нужен, должен суметь доказать, что он самый лучший. Так вот, Юра, именно такой позиции и придерживался, в силу своей душевной чуткости уловив, что у Нины в душе незажившие раны.

Когда пытаешься построить новые отношения на пепелище старых, нужно время, чтобы душевные раны могли затянуться. Нужно дать это время, и выбор.

Прошел май, за ним июнь, июль, наступил август, а потом и он прошел. И Нина поняла, что весь этот год, все лето ждала Артема. Не дождалась. В сентябре, она таки переспала с Юрой. Собиралась назло Артему, за то, что целый год не удосужился ни написать, ни позвонить. А вышло…

А вышло, что в объятиях Юры она нашла успокоение и чувство защищенности, словно скиталась долго-долго и, наконец, вернулась домой. У нее к нему не было страсти, да и любви не было, но ей было так спокойно и надежно с ним. И ведь что странно, ему она поверила безоговорочно, и сожалений никаких не испытывала. А с Артемом не так все было, видимо, не испытывала она никогда к нему доверия.

В общем, в начале декабря они с Иванковым подали заявку в ЗАГС. Свадьба была назначена на конец февраля. А перед Новым Годом пришла безымянная открытка со стишком. В последней строчке говорилось что-то о пушистых снежинках, которые поцелуют тебя за меня. Эта открытка и теперь лежит в той заветной шкатулке. Она тогда всю душу Нине перевернула.

* * *

Что и говорить, с чувством юмора у судьбы проблем нет, да и мертвых петель, заготовленных для нас наивных, у нее хватает.

За три недели до свадьбы, после полутора лет молчания, пришел Артем. Как гром среди ясного неба, прямо как статуя командора к донне Анне.

Не имея сил что либо говорить, она пригласила его войти. Артем прошел, неловко топчась в прихожей. Дверь в большую комнату была приоткрыта, на двери шкафа висело свадебное платье. Нина провела Артема на кухню, указала рукой на табурет. Все молча.

— Я закурю? — спросил Артем.

— А… Да… — рассеяно ответила Нина, думая, как же ему сказать…

А слова как-то сказались сами.

— Артем… я замуж выхожу.

Он ответил не сразу, пыхнул сигаретой, глядя на нее пронзительно:

— А я тоже к тебе за этим приехал.

Господи… Ну где же он был эти полтора года? Где?! Что-то пульсировало в мозгу, какие-то обрывки мыслей, Нина не запомнила тот разговор полностью. Отдельные фрагменты.

Он ушел.

Нина обессилено опустилась на табурет в кухне.

Мать, Серафима Петровна, вышла вслед за Артемом, проводить до лифта.

Ушел…

Ушел.

Глаза закрылись сами.

Но тут Артем буквально ворвался обратно. Не ожидала, вскинулась встревожено, а он встал на колени, за руку ее взял, в глаза заглядывает… А Нинку словно током дернуло… Чужой он теперь для нее, чужой… Хоть и любить его не переставала ни на минуту. Чужой.

— Нина… одумайся… Нина… Нина!

Одуматься… Мысли в голове бьются.

Все приглашения разосланы, как же объявить о том, что свадьба отменяется, я не могу.

Я для Артема небольшая потеря, он справится.

Я не могу нанести Юре такой удар, такую боль. Я же сама пережила весь ужас. Нет.

Мне больше нечего ему дать. Девственность отдала жениху, душа — пепелище. Слишком много обид и горечи. Я не выдержу и все на него изливать начну.

— Нина! — сдавленно простонал Артем, встряхнув ее за плечи, — Нинка…

— Нет… — покачала головой она, — Поздно.

— Нинка, ничего не поздно! — он заглядывал ей в глаза, ловил ее взгляд, — Нинка, я тебя и с двумя детьми возьму.

Но она только качала головой:

— Нет.

— Нинка…

— Нет…

Взглянув на нее в последний раз, он встал, повел рукой по волосам, потом сжал пальцы в кулак и… И ушел.

Вот теперь он действительно ушел.

Очередная мертвая петля судьбы. Что ж, на сей раз победа была за Ниной. Полная победа. Счет сравнялся.

* * *

Свадьба состоялась, невеста была красивой, смеялась, много танцевала, жених был одновременно и серьезный, и ужасно, просто до неприличия довольный. А впереди их ждала долгая и счастливая жизнь.

Казалось бы, на этом можно поставить точку, отпраздновать хэппи энд, да и закончить историю?

А вот и нет.

А вот и нет…

Странные существа женщины. Странно устроены их чувства и эмоции, казалось бы механизм отлаженный, должен примерно одинаково работать в штатных ситуациях, но ничего похожего не наблюдается.

Если порыться в душе каждой, такие омуты нарыть можно, что уж точно, лучше никогда в них не заглядывать.

Семейная жизнь у Иванковых могла бы считаться идеальной, потому что муж Нину по-настоящему любил, всем сердцем. Именно любил, не пытаясь переделать под себя, принимая ее такой какая она есть. Со всеми заскоками и тараканами.

Юрий был старше. И тоже имел шрамы в душе, и понимал Нину как никто другой. В общем, был тем дубом, вокруг которого она обвилась лианой, потому как "стоять" самостоятельно не могла. Но на то и нужен женщине рядом сильный мужчина. Впрочем, иные женщины и сами те еще дубы, Нина это понимала, но к себе отнести не могла.

Во всем этом семейном счастье имелся для нее горький привкус.

Можно сколько угодно убеждать себя и окружающих, что все замечательно, можно даже убедить. Но в глубине души, там, где уже невозможно врать себе самой…

Когда выходила замуж, ощущение, что муж — это не ее, что крадет чье-то счастье, мучительно давило на психику. Однако и отказаться от него — ни за что! Тогда, в сентябре, когда она решила все-таки переспать с Юрой, сначала был просто кураж отчаяния, а потом появилась надежда, что с ним она избавится от того наваждения, от своей несчастной любви бестолковой. И все было хорошо. То есть, со временем. Со временем все бы стало хорошо.

Если бы не появился тогда Артем.

Не позвал ее замуж.

Нина понимала, знала, что все правильно сделала, что так надо было, и так лучше для всех. А только уходя, Артем забрал ее сердце.

* * *

Молодая семья первое время жила в квартире Нининой мамы, ей так привычнее было, потом перебрались к Юре, на его ведомственную квартиру. Там была, конечно, халупа. Но на самом деле жилищные условия вовсе не так уж важны для жизни, тем более что это явления временные. Беспокоило ее другое.

Нельзя сказать, что Нина ничего не испытывала к мужу, но в каком-то смысле, да, именно ничего. Вернее, понимала, что ей нечего ему дать. Потому что крохи чувств, которые она могла найти в душе…

Не заслуживал Юрий такого, не заслуживал! С его душевной чуткостью и мягкостью. Не заслуживал.

Но после всего пережитого Нине просто необходимо было согреться чьей-то любовью, завернуться в нее как кокон, спрятаться надежно от всего мира. И она пользовалась им, да пользовалась. Потому что это было необходимо.

Необходимо было убеждаться снова и снова, что ее любят, потому и спрашивала она у мужа постоянно:

— Скажи, ты меня любишь?

А он тепло улыбался, ей одними глазами, гладил по волосам, по лицу, как маленькую девочку и повторял ей снова и снова, что любит. Конечно он ее любил, он ее своей любовью поддерживал.

Артем никогда не говорил ей о своих чувствах, видимо, был из тех мужчин, из которых признание клещами тянуть надо. Возможно, если бы он сказал, признался… Возможно тогда все было бы иначе… Нина уже не знала, что иначе, ничего не знала, просто ощущала пустоту. Которую пыталась заполнить работой и бытом.

Когда родилась дочь, Нине почти сразу дали от работы двухкомнатную квартиру в престижном спальном районе. Положительно, огромная польза может быть от хорошей работы с мощным соцпакетом. Тут тебе и госдачи на летний период, закрытая, хорошо оборудованная поликлиника, санатории и дома отдыха, причем в последние можно было ездить и на выходные, практически за копейки, театральные кассы, просмотр фестивальных фильмов, буфеты с продуктами из спеццехов и своих подсобных хозяйств.

В общем, временное явление в виде бытового неустройства, не в пример быстро исправилось. Теперь они с мужем жили отдельно. И это хорошо и правильно, потому что, какие бы золотые не были зятья и тещи, лучше, чтобы они пореже видели друг друга.

Жизнь налаживалась потихоньку. Если бы еще не…

Если бы не проклятые воспоминания. Если бы не воспоминания, которые приходили по ночам, заставляя ее плакать в подушку.

Был еще один тяжкий момент. В силу своей эмоциональной заторможенности, Нина не могла нормально воспринимать дочь почти до двух лет. Нет, она все делала, что положено: купала, кормила, гуляла, занималась с ней. Все было чувство, что дочь ей вроде как чужая. Вот оно, бедствие-то, когда ребенок не от любимого мужчины. А потом вдруг в какой-то момент до Нины дошло, что это же и ее дочь. Где и что она сумела наскрести в своей душе, какую любовь, сама не знала, но все, что было, отдала ребенку.

Мужу Нины, скажем так, вверх по карьерной лестнице подниматься не давали, все его рапорты на перевод или повышение укладывались под сукно. Уж кому он там дорогу перешел, одному Богу известно. Надо сказать, что эти неурядицы не отражались на их отношениях, что в общем-то лишний раз доказывало, что поженились они правильно. И это заставляло Нину чувствовать угрызения совести за то, что она не может полюбить мужа так, как ей хотелось бы.

Тогда она решила пойти учиться. И самооценку поднять, сколько ей дурой необразованной ходить, мужа позорить. Нина помнила те уничижительные слова из письма Артема. Того письма, после которого жизнь вдруг сделалась черно-белой, потеряв свои краски. Да, доказать если не ему, так самой себе, и в семье помощь будет. Можно выйти из техсотрудников, получить нормальную должность. Даже звание получить. Игра стоила свеч.

Поступила в экономический институт, на вечернее отделение. На третьем курсе родился сын. Академку не брала. Получение диплома — это была ее своеобразная дань любви. Той любви, что не испытывала к мужу. Может, и не любила, но всей душой старалась помочь. Она хотела сделать это ради Юры, она сделала.

* * *

Воспоминания о тех годах какие-то едино-смазанные, идут куском, из которого и выделить особо нечего. Примерно как сухие строчки из автобиографии. Был, женился, родился и т. д. И только слезы в подушку по ночам почему-то постоянно в них присутствуют.