Сердце застывшее от обиды уже не могло застыть больше. Наверное. Но вот болеть оно могло.

Черный внимательно всматривался в ее лицо, стараясь уловить момент, когда же та впадет в слезливую истерику. Момент как-то затягивался, да, девчонка была в шоке от услышанного, но каким-то чудом держалась. И тут он понял. Гордость. Гордость, блин!

Парень, несмотря на свой юный возраст (Черный тоже учился в десятом классе и в этом году оканчивал школу), был законченным циником. Образ жизни накладывает отпечаток. Но, несмотря на весь свой цинизм, он проникся к этой девочке своеобразным уважением. Даже возникла какая-то странная потребность отбить ее у Артема для себя, и не просто как подстилку. А потому стал внимательнее к ней приглядываться, попутно выливая ей всю "подноготную" на Артема.

Самым последним и особенно болезненным в его рассказе было то, что все, с кем общается Артем, якобы советуют ему прекратить встречаться с ней. Нина слушала молча. Но если бы слова могли оставлять раны на теле, она уже была бы вся в крови.

Какое-то недолгое время, минут наверное пять-десять, они еще прогуливались по аллее. Черный хотел купить ей мороженного, и потянул ее в сторону ларька, однако девушка остановилась на месте, ей стало невмоготу продолжать.

Домой. Домой, залезть с головой под одеяло, и там, укрывшись в темном коконе от всего мира, осознавать, упиваться болью, копаться в своей ране…

— Прости, мне нужно домой. Мама через четверть часа с работы придет, — рассеянно оглядываясь по сторонам, проговорила Нина.

— Да ладно, чё ты… — начал было Черный.

Но она перевела на него взгляд и повторила:

— Мне надо домой.

— Ну… ладно. Но ты не пропадай. Звони. Слушай, я сам тебе позвоню! Скажи свой номер телефона, — внезапно активизировался Черный.

Анестезия еще действовала, заторможенное сознание решило, почему бы и не сказать? Нина назвала номер, он записал его на пачке от сигарет.

— Пока, — вяло и безэмоционально проговорила девушка и пошла на выход из парка.

Парень смотрел ей вслед и проникался все большим интересом. И уже она ему стала казаться очень хорошенькой. Он "настроился" на нее, а Артем…

А что Артем? В таких делах нечего клювом щелкать.

Черный пошел к себе, думая, что совсем не зря решил заняться этой девчонкой. Не то, чтобы он влюбился, просто она была необычным блюдом в его рационе. Прелесть новизны.

* * *

Что было с Артемом?

Его почти не было. Потому что так напиться, чтобы валяться потом в бесчувствии, предварительно излупив кулаками какие-то стены, что маячили перед залитыми водкой глазами — это и значит впасть в небытие.

Глава 6

Мама пришла чуть позже, чем обычно. Состояние Нины не осталось для нее незамеченным.

— Случилось чего?

— Нет, — проговорила та, просто голова болит.

Мать тяжело вздохнула. Знаем мы эти головные боли. Поневоле тревожная мысль полезла в голову, как бы девка в подоле не принесла…

— Ниночка… У тебя… С тобой правда все в порядке?

Понимая, о чем тревожится мать, Нина ответила:

— Со мной все в порядке, мама. Поверь.

Не совсем поверила, но погладила дочку по волосам и решила оставить в покое. С точки зрения матери, разбитое сердце было не самым страшным, что может приключиться с молодой девушкой, но чисто по-женски ей было Нину жаль.

Предоставленная самой себе Нина все думала и думала. Отчего так, почему именно в этот момент? Не врет ли ей Черный? Он не показался ей неискренним, когда говорил, но в нем все равно подспудно чувствовалась… что-то…

Итак… Волшебный мир, в котором она жила разрушился.

Однако, принимать вот так на веру слова Черного, ей казалось неправильно. Нина решила завтра же встретиться с Маринкой и расспросить ее обо всем.

* * *

Переносясь памятью в прошлое, Нина Степановна могла бы сказать, что с точки зрения ее сегодняшней все сделала бы по-другому. Никогда не стала бы…

Но… Тогда ей 16.

И то, что она чувствовала и делала, было единственно правильным. Так ей во всяком случае, казалось. Тот период жизни, если смотреть на него с высоты прожитых лет, можно было бы сравнить с какой-то безумной воронкой, в которую еще нещадно затягивали чувства, обстоятельства, поступки. Свои и не только.

* * *

Марина, с которой она встретилась после уроков и просила рассказать про Артема, узнать, есть правда ли в словах Черного, только отвела глаза. А потом довольно долго и путано объясняла. Что да. Нехорошая у него слава. Да, дружки. И да… женщины… Правда, заметила, что в последние пару месяцев он вел себя немного иначе. Ну, в смысле женщин…

У Нины было такое чувство, будто сердце вырезали и вытащили, но кровь почему-то не течет. Толкается наружу, но не течет.

— Спасибо, — прошептала она мертвыми губами.

Марина поморщилась, как-то съежилась и проговорила, глядя в сторону:

— Я думала ты знаешь… У нас все его знают. И эту компашку его…

Да уж… Компашка его была на всю школу известная. Легкое поведение среди девчонок в те времена не приветствовалось. Да и среди парней тоже. Еще эта фарца…

Когда они расставались, Марина озабоченно спросила:

— Слушай, а почему ты спрашиваешь об этом сейчас?

Нина усмехнулась мрачно:

— Так, поговорила кое с кем. Глаза открыли.

— С кем? — пристально посмотрела на нее Марина.

— С Черным.

Подруга даже изменилась в лице.

— Нина… Ты с ним поосторожнее. Про него совсем такое рассказывают…

Да. Теперь она будет поосторожнее. Теперь она… будет… как же она теперь жить будет… Как…

* * *

Был май месяц, впереди маячили выпускные экзамены в 10 классе. А Нина не могла к ним готовиться. Была раздавлена полностью.

Звонил Черный, звал встретиться. Отказалась, сказала, к экзаменам готовится.

От Артема нет вестей. А сама и позвонить ему не могла, и жить без него не могла. Каждую минуту ждала, что придет и скажет, что… что любит… Мысли, что крутились в голове, были только о нем. Все о нем. Не верилось никак, что враз все может закончиться. Не укладывалось в голове. Она все время мысленно с ним разговаривала, доказывала, что он неправ! Неправ.

И ночной тот звонок телефонный не шел из памяти. Почему она тогда согласилась… Нельзя было соглашаться… Горько было сознавать, что привлекала она его, только пока была недоступной. А как же любовь? Как же ее любовь? Она что, ничего не значила? Не нужна была…

Вернуть бы сейчас то блаженное бесчувствие…

* * *

Вернуть бы то блаженное бесчувствие в котором был вчера ночью. Но жизнь наваливалась безжалостно жестоким похмельем и тупой режущей болью в сердце. Видеть Артем никого не хотел и не мог. Разумеется, ни в какую школу он сегодня не пошел, продрых почти до вечера. Пробуждение не было приятным, пробуждение снова макнуло его в вчерашнее.

Но на этот раз он все сделал правильно.

А она… Снова предала его, как тогда.

Перед глазами ее лицо, страх при виде его. Боялась? Значит, было за что?

Снова кулак врезается в стену. Боль в сбитых костяшках.

Черный… Тварь. Артем поклялся себе, что припомнит ему это.

Но он не даст повода смеяться над собой, он не покажет, как ему больно.

Ему все равно. Да, ему все равно.

С работы пришла мать. Неодобрительно скривилась. И прямо с порога начала, как заведенная. Надоела!

Артем не мог ее слушать, и так голова лопалась, а тут еще она со своим пилежом. Словно иголки в мозг втыкает.

Мать крайне неодобрительно смотрела на его образ жизни вообще, но со временем смирилась. Выхода особого не было, парень давно считал, что сам себе голова, но даже она не смогла удержаться от того, чтобы не выразить ему свое неодобрение. Ее можно понять, пьяный до бесчувствия буйный сын — это уже как-то за пределами того, на что можно закрывать глаза. Он мог ее понять. Он был сам себе отвратителен. Но он не мог терпеть, когда она об этом говорила.

Обычно, когда начинались материны нотации Артем уходил к Черному, но сейчас при одной только мысли о нем в душе поднималось тошное чувство и чесались кулаки. Нет к Черному он не пойдет, во всяком случае, не сейчас. Он пошел к Веньке, предварительно позвонив, чтобы ни на кого не нарваться.

* * *

Венька Слепцов в их компании был на особом положении. Венька был вроде как богема. Во-первых, он изначально был из достаточно обеспеченной семьи, к тому же, предки его часто и надолго уезжали по работе, а его оставляли с бабушкой. Баба Нюся внука просто обожала, друзей его всегда пирожками закармливала, и когда они собирались у внука в комнате, с расспросами не лезла. Предполагалось, что дорогой мальчик ничем плохим заниматься не может. В общем-то, он и не занимался, он был примкнувший к «элитной» компании в силу своей общей исключительности. А во-вторых, он играл на басухе, т. е. у него была басуха. Что тоже делало его в глазах бабушки почти божеством.

Отношения с Венькой были нормальные, можно сказать дружеские. Артем, кстати, тоже неплохо играл на гитаре, увлекался музыкой, даже что-то такое сочинял сам. Больше всего ему нравилась группа Led Zeppelin, что в общем-то не удивительно, рок в те времена поглотил умы «продвинутых» подростков. Вот на почве совместного увлечения музыкой, они с Венькой и сблизились больше, чем с остальными.

С Черным и с четвертым парнем из их компании Гариком (Черный и Гарик ближе общались между собой) у Артема были больше деловые отношения. И сейчас, под влиянием личных чувств, эти отношения с Черным грозили затрещать по швам.

* * *

Открыла Венькина бабушка.

— Тёма, здравствуй, — бабуля оглядела его с ног до головы и нахмурилась, — Ты не заболел? Как-то неважно выглядишь…

— Нет, баба Нюся, со мной все в порядке, — пробормотал Артем, пряча сбитые кулаки в карманах, — Веня дома?

Он звонил перед тем, как прийти, но чтобы избежать бабкиных расспросов, надо было как-то ее отвлечь.

— Дома. Занимается, — баба Нюся с готовностью закивала.

— Так я пройду? Будем вместе к экзамену готовиться, — проговорили Артем кивая на дверь.

— Ой, милый, что же это я… Проходи! Фух, совсем уже мозги заморочились… А ты ж наверное есть хочешь? — засуетилась старушка, пропуская Артема, и выкрикнула, стараясь заглушить музыку, несущуюся из комнаты внука, — Веня! К тебе Тёма пришел!

— Ладно, ба, Тема иди сюда! — донеслось оттуда, — Ба! Пирожков принесешь?

— Хорошо, — бабушка умиленно улыбнулась на просьбу внука, а потом обратилась к Артему, — Тёмочка, вот скажи мне, как можно заниматься в таком грохоте?

— Ну… — начал было Артем.

Но бабка не слушала, ей и не нужен был ответ.

— Этот оболтус говорит, что так ему легче усваивать материал, — баба Нюся подкатила глаза, — Тёмочка, вам с чем пирожки: с картошкой или с капустой?

При мысли о пирожках Артем сглотнул голодную слюну.

— Обои, баба Нюся. То обе… тьфу ты… то есть и те, и другие.

Бабушка понимающе засмеялась, покачала головой и пошла на кухню. Артем смотрел ей вслед и завидовал. По-настоящему, по-доброму, по-человечески завидовал тому, что Веньку дома любили. Да, будь у него такая баба Нюся…

Дверь в Венькину комнату приоткрылась, и оттуда послышался его голос:

— Заходи!

Артем зашел и прикрыл за собой дверь. Венька взглянул на него, оценил похмельную помятость физиономии, сбитые костяшки тоже не остались без внимания. Однако он деликатно промолчал, спросил просто:

— Ты как?

— Голова трещит. Сделай звук потише.

Венька без слов просто выключил музыку и повторил вопрос.

— Нормально, — ответил Артем, и развалился на его кровати.

— Слушай, если тебе хреново…

— Нормально мне! — и кто бы сказал, почему он стал раздражаться?

Потом, помолчав пару минут, спросил:

— Что нового?

Внимательно взглянув на него, Венька стал рассказывать, что было в школе, старательно обходя все, что на его взгляд было лишним.

— Хорошо, — глухо ответил Артем, — Больше ничего интересного не случилось?

Он бы умер, но не признался, о чем ему на самом деле спросить хочется.

— Ничего, — ответил Веня, понимая, о чем тот умолчал.

В этот момент как раз баба Нюся с пирожками возникла за дверью.

— Веня, я пирожочков принесла.

Артем еще раз вздохнул от зависти, бабушка у друга была дрессированная, никогда без предупреждения в комнату не входила.

— Неси, ба!

Пирожки были горячие, румяные и архивкусные. К ним еще прилагался сладкий чай.