— Кушайте мальчики, вам много сил нужно, чтобы к экзаменам готовиться, — бабушка поставила поднос и так же тихо исчезла, одарив их напоследок теплой улыбкой.

— Завидую я тебе, — не выдержал Артем, надкусывая пирожок.

— Угу, — невнятно пробубнил тот с набитым ртом, — Ба эксперт по пирожкам.

— Дурак ты, Венька, — хотелось ему сказать, что не в пирожках дело, ну да ладно.

Зазвонил телефон. Черный спрашивал, не видел ли Венька Артема, мол, дело есть. Артему стало вдруг тошно, изнутри злость поднялась, он сделал знак, что его нет. Тот только удивленно приподнял брови, но ответил, что не видел, невольно задумавшись, что же такого происходит, раз Артем проигнорировал дела. Дело — это святое, и никакие чувства не должны к этому примешиваться.

Видать все серьезно там с этой девчонкой. А если серьезно, то почему Артем так странно себя ведет? Вот как есть, все зло от женщин! Веня сам никогда не испытывал мук любви по-настоящему, иначе он бы понял, насколько эта фраза правдива.

* * *

Черный Веньке не поверил. Слишком уж неискренне тот рассказывал, что Артема не видел. А потому решил сам наведаться и проверить.

* * *

Прошло уже больше часа, как Серафима Петровна, вернулась с работы, и все это время она незаметно поглядывала на дочь. Нина сидела не шелохнувшись, глядя в одну точку невидящими глазами. Брови ее иногда хмурились, голова иногда дергалась в сторону, так словно она разговаривала сама с собой. Наконец мать не выдержала:

— Нина, сходи во двор, прогуляйся. А то совсем с этими экзаменами ум за разум зашел.

Пройтись?

— Только недолго, скоро стемнеет.

Пройтись. Пройтись можно. На скамейке посидеть.

Она встала, накинула ветровку и вышла, мать бросила вслед:

— Долго не сиди!

— Хорошо, — еле слышно ответила девчонка.

Наружная дверь закрылась.

— Совсем не в себе девка, еще завалит экзамены чего доброго… — пробормотала она, увидев на столе толстую тетрадку с вырезками из журналов.

На вырезках были патлатые парни с гитарами и написано не по-русски. Женщина с неприязнью прикоснулась к тетрадке, но убрать не посмела. Дочь тряслась над ней, как же, Артем этот притащил! Мать вздохнула, некстати вся эта любовь, совсем некстати. Ей сейчас заниматься и заниматься надо, выпускные на носу, а потом в институт поступать надо, Нинка неглупая девчонка, да и училась вроде неплохо. До последнего времени, пока с этим Артемом не начала встречаться. Не вызывал Артем у Серафимы Петровны положительных эмоций. Вот не вызывал, и все!

Глава 7

Минут десять прошло, как ушел от него Артем, как Веня услышал голос Черного из прихожей:

— Здрасьте, баба Нюся, — и прежде, чем бабка успеет что-либо ответить вылез наружу.

— Привет, Черный. Заходи, — для верности он даже подхватил парня под руку, затаскивая в комнату, а бабушку решил нейтрализовать и озадачил, — Ба! Нам еще пирожков напеки!

Бабушка в изумлении взглянула на внука, пожала плечами и ушла в кухню. Но Черный заметил некоторую странность в их поведении. Андрей Ковальчук по прозвищу Черный на самом деле был неплохой психолог для своего возраста. Не будь это так, не выгорали бы так удачно его сделки. Да и наблюдательностью парень отличался, так что вторую чашку, которую Венька спешно запихнул на полку, тоже заметил.

— Веня, что-то ты нервный какой-то? — лениво протянул он, подбирая с тарелки еще теплый пирожок, — Мммм… С капустой! Мои любимые.

Венька включил музыку погромче и с невинным лицом пожал плечами:

— А, бабка достала. Соседи, мол, на шум жалуются.

— Мммм, соседи? — Черный откинулся в кресле, а потом вдруг спросил, — Артем куда пошел?

Венька аж дернулся:

— А я откуда знаю? Он мне не докладывал!

— Зато ты кое-что ему докладывал, так?

На это Веня принял расслабленное выражение, он тоже прекрасно умел держаться, когда хотел, и протянул, хрустнув пальцами:

— А ты думал, что он никогда не узнает, что ты к его девчонке подкатываешь?

— Мне плевать, что он думал! — неожиданно зло ответил Черный, — Он мне сам ее уступил.

— Да? Возможно, он погорячился?

— Плевать.

— Слушай, Черный, — голос Вени стал вкрадчивым, — Зачем тебе эта Нинка? Неужели она стоит того, чтобы с Артемом ссориться?

— А я и не собирался с ним ссориться, — Черный потянулся за еще одним пирожком, — Ни одна девчонка не стоит того, чтобы из-за нее дела страдали.

— Тогда зачем ты влез в это?

— Он сам сказал, что ему безразлично, — пирожок был съеден, а за ним и другой.

— Мне так не показалось, — просто ответил Веня, поглядывая в угол.

— Да? Ничего, это у него пройдет. Поймет, что все они одним миром мазаны, и успокоится. Ладно, Венька, пойду я. Дел по горло. Завтра у Лариски, бывай.

— Бывай, — ответил Веня, провожая его взглядом.

Думая про себя, что Черный зря затевает всю эту возню, но к его мнению, видимо, никто не собирается прислушиваться. Черный ушел, а в Венину комнату заглянула бабушка с тарелкой пирожков:

— Веня, внучек, а куда мальчики разбежались? — удивленно спросила она.

Баба Нюся привыкла, что те если засядут у внука в комнате, так засядут надолго.

— По делам пошли, ба, — ответил внук и забрав пирожки снова заперся у себя в комнате.

Но бабушки, они все чуют, от них не спрячется ни хитрость, ни озабоченность. Бабка сразу поняла, что дела тут не обычные, сердечные. Все-таки месяц май на дворе, а парнишки-то молодые, зеленые, чтобы они там о себе не думали.

* * *

На самом деле Черный только говорил, что ни одна девчонка не стоит того, чтобы из-за нее дела страдали. Он просто надеялся, что сможет все провернуть без потерь. Артем… поймет, что должен как-то определиться с этой цыпой. Или приводит ее в компанию, или пусть от нее отстанет. Потому что вот так болтаться с ней целыми днями вместо того, чтобы заниматься делом, не пойдет. Если он хочет проблем, пусть решает.

Ну, а он, Черный ему просто помогает решить. Правда, с некоторой пользой для себя. Потому что, если Артем девчонку бросит — то вот он Черный. А если приведет в компанию, то через какое-то время она станет такой же давалкой, как и все остальные — и опять же, вот он Черный. Возьмет ее себе, у него и денег побольше будет, и связей и влияния. А Артем… а что Артем? Если бы не Черный, он бы до сих пор с кулька в рогожку перебивался.

Рассуждения парня были конечно не слишком романтические, но он иначе мыслить не умел. А вот некоторые странные чувства к этой странной девчонке, которая ни его лоск, ни на бабки не повелась, испытывал. Необычные чувства, но охотничий азарт все-таки был из них самым ярким.

А потому от Веньки парень отправился прямо к дому этой Нины. Он еще вчера выяснил, где девчонка живет, а теперь решил там осмотреться.

* * *

Артем немного побродил по улицам, домой категорически не хотелось, идти к кому-то из своих тоже. Настроение не то. К тому же, он испытывал какую-то непреодолимую потребность увидеть ее. Спросить, глядя в глаза, пусть ответит, черт бы ее побрал…

С другой стороны, хотелось плюнуть на все и бросить к чертовой матери… Или напиться. Но с этим довольно, Артема даже передернуло.

Мимо шли компании подростков, парочки. У него вдруг защемило сердце. Артем и сам не заметил, как ноги понесли его привычным маршрутом к дому Нины.

* * *

Из подъезда Нина вышла почти на автопилоте. Весна, кругом все цветет, а у нее никаких душевных сил. Побрела к беседке перед детской площадкой, малышей к этому времени на площадке уже не было, и в беседку обычно набивались ребята постарше. Раньше Нина иногда сидела с ними, но в последнее время, как стала встречаться с Артемом, так и забыла туда дорогу.

Ее приветствовали разнообразными возгласами, общий смысл которых сводился к тому, что нехорошо отрываться от коллектива. Но ребятам было весело, у всех весеннее настроение, они недолго попеняли ей, и вернулись к своим разговорам. Если честно сказать, дворовые ребята были простоваты. Школа, в которой училась Нина, была лучшей в районе, что накладывало определенный налет легкого снобизма, и да, осознавая, что это не совсем хорошо, она, тем не менее, не могла с собой справиться. С ними ей было скучно.

Но то в обычное время, а сейчас, когда она чувствовала себя больной и раненой внутри, общение с «ПТУшниками» показалось ей живым и умиротворяющим. Простые парни и девчонки, простые интересы. Хорошо. Впрочем, среди этих дворовых парней был один, который Нине немного нравился. Леша.

Леша был красивый парень, без закидонов, после школы собирался идти на завод, а там, как время подойдет, в армию. Нинку считал хорошей девчонкой, даже в шутку предлагал ей выйти за него замуж. В шутку она это и воспринимала.

Сейчас он подсел к ней поближе и спросил:

— Чего такая кислая?

Не объяснять же ему, что жизнь дала трещину.

— Так, в школе задают много. Устала, вот…

— Во-во, ученье свет! Ага! — гоготнул парень, — А хочешь, я тебя на качелях покатаю? Сразу настроение лучше станет.

А что, это была неплохая идея.

— Ну… давай, что ли…

Через минуту она уже сидела в лодке, а сильные Лешкины руки начали ее раскачивать. И с каждым взмахом ей и впрямь становилось все лучше, а под конец она уже смеялась, подлетая выше перекладины.

* * *

Артем стоял в стороне и смотрел, как ладный рослый парень катает Нину в детской лодке, а та смеется. Парень тоже что-то бубнил и посмеивался. И судя по тому, как они непринужденно общались…

Слышать этот смех, смотреть на это было…

Будто кто-то тупым ножом отрезал кусок от его души.

Недолго же она…

Он развернулся и ушел. Потому что не мог больше там оставаться.

Черный встретился ему буквально за поворотом. Артему захотелось сплюнуть. Однако он поздоровался, оба сделали вид, что ничего не произошло. Черный заметил его мрачность, но решил не акцентировать на ней внимание, а напомнить Артему о делах, которые тот совсем забросил. Артем вяло огрызался, и больше отмалчивался. Видя его состояние, Черный предложил:

— Пошли к Лариске?

— Пошли, — глухо ответил Артем, поняв, что ему сейчас не помешает как-то отвлечься.

Потому что тот смех все еще стоял у него в ушах.

Черный тоже видел эту идиллическую сцену на качелях. Разумеется, сделал выводы. Нельзя сказать, что они его ранили, скорее наоборот, он пришел к выводу, что получить желаемое будет даже легче, чем казалось. И главное, очень хорошо, что Артем это видел.

* * *

Кататься было хорошо, весело. Но закончилось катание — закончилась передышка, вернулась подавленность. Снова навалилось состояние, когда хочется вдохнуть, а в груди будто места не хватает. Глядя на то, как Нина снова посмурнела предложил было пройтись, но пробормотала, что ей вставать рано, а еще учить нужно, ушла домой. Парень долго смотрел ей вслед, даже после того, как она скрылась за дверью подъезда. Шутки-то шутками, а ему она нравилась.

Да, учить надо, учить… но как себя заставить…

Нина честно пыталась, однако это закончилось тем, что измученная девчонка прилегла скрючившись на постели, прижимая к груди тетрадку с вырезками из глянцевого журнала, и тихонько заплакала.

Она просто не выдержит еще одного дня в пустоте и неизвестности. Не выдержит.

Не. Выдержит. Им нужно поговорить, девушка никак не могла понять, что случилось, почему он так резко изменил к ней отношение. Что послужило причиной? Пусть скажет, пусть объяснит, что она сделала не так. Пусть…

Нина решила, если Артем не появится завтра, пойти к нему домой.

Ночью встала мать, потушила свет, забрала из рук спящей Нины тетрадку, укрыла ее, погладила по волосам. Жалко ей было Нинку до слез, Серафима Петровна махнула рукой и отвернулась, глядя в окно и думая, что невозможно уберечь свое дитя ни от ошибок, ни от страданий. И нет тут никаких рецептов, это просто жизнь. Жизнь и всё.

* * *

Десятиклассница Лариса Самойлова жила довольно вольготно и заниматься могла чем хотела. До тех пор, пока хорошо училась и не ее выходки тревожили мать. А мать тоже жила своей жизнью. Отец у Ларисы вечно был в командировках. По полгода, а то и больше. Вроде как военный, точно этого не знал никто, но деньги мужик привозил большие. В общем, в отсутствие отца они с матерью нос в дела друг друга не совали, это была некая негласная договоренность.

Лариса их сегодня не ждала, но, увидев парней, не расстроилась. Быстренько позвонила подружке, та быстренько подтянулась. И вот небольшая вечеринка с бутылкой вина (девчонки сказали, что пить не будут, завтра с утра дополнительные — подготовка к экзаменам в разгаре) и танцами в темноте состоялась ко всеобщему удовольствию. Артем ушел с подружкой Ларисы, а Черный остался посидеть еще.