Нора Робертс - Первые впечатления

У Шейн аж захватило дух.

— Замечательно!

— Ну, пока не совсем, — не согласился Вэнс.

Когда она стала спускаться, он ловко повернул ее вокруг себя и опустил на коврик у елки.

— Вот так лучше.

Огни заплясали на ее улыбающемся лице.

В ту ночь они не упражнялись в терпении. Они быстро раздели друг друга, смеясь и чертыхаясь из-за пуговиц и крючков, и предались страсти. Их руки жаждали прикосновений, их губы спешили насладиться поцелуями. Он снова упивался ароматом и свежестью ее кожи, ее снова приводили в восторг его тугие мощные мышцы.

Они не замечали уколов хвои, как не замечали холода в снегу. Они были одни. Они были вместе.

На следующий день Шейн была страшно рассеянной. Хотя она продала несколько вещей, и среди них стол с откидной крышкой, который она так отчаянно полировала, ей никак не удавалось сосредоточиться на делах. Табличка «Продано», прикрепленная Пэт к хепплуайтовскому гарнитуру, не привлекла ее внимания. Она только и думала что о Вэнсе. Пару раз за утро она ловила себя на том, что стоит и смотрит на елку, вспоминая вчерашнюю ночь. В самых смелых мечтах ей не могло привидеться, что может быть такое. Каждая их близость была особенной, как новое приключение. И все же они словно много лет были вместе. Каждый раз, прикасаясь к нему, она совершала открытие, но при этом чувствовала, что знает его целую вечность, а не всего три коротких месяца. Каждый его поцелуй становился таким же волнующим и необычным, как первый. Узнавание, снизошедшее на нее в тот миг, когда она его впервые увидела, переросло в нечто гораздо более серьезное. В веру.

Она не сомневалась, что радость и новые открытия будут сопровождать их каждый раз, потому что они искренне любят друг друга. Ей стоило только взглянуть на него, чтобы почувствовать, что их любовь особенная и прочная.

— Мисс! — нетерпеливо окликнула ее покупательница, приглядевшая себе плетеный стул с высокой спинкой.

— Да, мэм. Извините. Чудесный стул. Сиденье недавно заменили. — Мысленно приказывая себе собраться, Шейн перевернула стул, чтобы продемонстрировать работу.

— Да, ничего… — Женщина ковырнула плетение. — Вот только цена…

Узнав этот тон, Шейн начала торг.

После полудня наступило затишье. Утренняя прибыль была хоть и небольшая, но Шейн стала спокойнее думать о солидном куше, который отхватила у нее мать. «Голод мне пока не грозит», — сказала она себе с оптимизмом. Две-три удачные продажи во время рождественской лихорадки могли покрыть все убытки. Сейчас ей хотелось самую малость — хотя бы не уйти в минус. А что до личного, то она точно знала, чего хочет, и в ближайшее время намерена была это осуществить.

Она собиралась замуж за Вэнса, и настала пора дать ему об этом знать. Если гордость не позволяла ему самому сделать ей предложение, так как у него не было постоянной работы, то она убедит его взглянуть на вещи с другой стороны. Радостное возбуждение так и бурлило в ней. Она была исполнена твердой решимости поставить его перед фактом. Сегодня она сделает предложение любимому мужчине. Отрицательного ответа просто не примет.

— Пэт, присмотришь тут? Я отлучусь на часок.

— Конечно. Покупателей все равно нет. — Пэт, занятая полировкой стола, подняла голову. — Ты опять на аукцион собралась?

— Нет, — весело ответила Шейн, — на пикник.

И Шейн помчалась наверх, сопровождаемая недоуменным взглядом Пэт.

Спустя минут десять плетеная корзина для пикника была собрана. Внутри лежала холодная бутылка шабли, стоившая целое состояние и, может быть, не слишком соответствовавшая закуске из бутербродов с арахисовым маслом, но о подобных тонкостях Шейн тогда не задумывалась. Выбегая из дому, она уже представляла, как расстелет клетчатую скатерть перед камином в гостиной Вэнса.

Когда она ступила на газон, ее ботинки погрузились в снежную кашу. Отличный день для пикника, подумала она, взмахнув корзинкой. Тающий снег капелью стекал с крыши дома. Струи воды в ручье с шипением и журчанием ломали тонкий лед. Шейн на миг остановилась, наслаждаясь смесью звуков. Ее охватила эйфория. Холодное синее небо, покрытые снегом горы и голые мокрые деревья — все восхищало ее.

И вдруг низкий гул двигателя нарушил идиллию. Оглянувшись, она узнала машину Энн. Ее радость испарилась в мгновение ока, тревога холодными пальцами сжала затылок.

С безупречной грацией Энн выпорхнула из машины и стала пробираться по тающему снегу к дому. На ней были сапоги из телячьей кожи, шапка из лисьего меха, подходящая к манто. На губах играла слащавая улыбка. В ушах багровели настоящие с виду рубины. Приблизившись к окаменевшей Шейн, она, как обычно, поприветствовала ее, коснувшись щекой ее щеки. Шейн молча опустила корзинку на нижнюю ступень крыльца.

— Дорогая, я не могла не заглянуть к тебе перед отъездом, — просияла Энн, глаза ее при этом холодно поблескивали.

— Возвращаешься в Калифорнию? — намеренно безразлично спросила Шейн.

— О да! Мне предложили великолепный сценарий. Наверное, пробуду несколько недель на съемках, но… я приехала не за этим.

Шейн в изумлении рассматривала мать. Та вела себя как ни в чем не бывало. Она совсем бесчувственная, вдруг поняла Шейн. Для нее то, что произошло, ничего не значит.

— А зачем ты приехала?

— Конечно же поздравить тебя, дорогая!

— Поздравить меня? — подняла брови Шейн.

— Признаться, я от тебя такого не ожидала, и я приятно удивлена.

Шейн издала вздох нетерпения.

— Нельзя ли ближе к делу? Я собиралась уходить.

— Ах, не сердись на меня, — проворковала Энн, — я правда за тебя рада. Подумать только, отхватить такого мужчину!

Шейн холодно смотрела на нее.

— Я тебя не понимаю.

— Вэнс Бэннинг, дорогая. — Энн лучезарно улыбнулась. — Какая находка!

— Странно. Мне это как-то в голову не приходило.

Шейн наклонилась, чтобы поднять корзинку.

— Президент «Ривертон констракшн» — это не просто удача, это огромная удача, милочка.

Пальцы Шейн, сжимавшие ручку корзины, похолодели. Она резко выпрямилась:

— О чем ты?

— О твоем невероятном везении, милая! Теперь ты сможешь превратить свою лавчонку в антикварный дворец, если тебе захочется держать ее как хобби. Подумать только, малышка Шейн урвала себе миллионера. Если бы я не торопилась, дорогая, я бы обязательно заставила тебя рассказать, как тебе это удалось.

— Не понимаю.

Холодная паника захлестнула Шейн. Ей хотелось бежать, но одеревеневшие ноги не слушались.

— Одному богу известно, зачем ему понадобилось зарываться в этой дыре, — спокойно продолжала Энн. — Наверное, хочет устроить здесь небольшое уютное гнездышко для отдыха, когда вы переедете в Вашингтон. Сказать тебе не могу, как я обрадовалась, узнав, что ты подцепила владельца буквально крупнейшей строительной компании в стране.

— «Ривертон», — пролепетала Шейн.

— Это очень престижно, детка. Не знаю уж, как ты впишешься в его общество, но… — Энн передернула плечами, изготавливаясь для последнего удара. — Жаль только, что он так оскандалился. — Шейн тупо смотрела на мать. — Его первая жена, знаешь ли… Ужасная история.

— Жена? — слабым голосом переспросила она, чувствуя, как дурнота поднимается из желудка. — Жена Вэнса?

— Ах, милая, неужели он тебе не рассказывал? — Именно на это Энн и рассчитывала. Она со вздохом покачала головой. — Это его не красит. Стыдно так морочить голову невинной девушке, которая принимает все за чистую монету. — Она неодобрительно пощелкала языком. — Мог хотя бы упомянуть, что был женат, не касаясь этого грязного дела.

— Я… я не понимаю, — бормотала Шейн, глотая подступивший к горлу комок.

— Небольшой пикантный скандальчик. Один из любовников его красавицы жены пустил ей пулю в сердце. По крайней мере, Бэннинги уверяли, что все именно так и произошло. А там кто его знает… — В глазах Шейн застыл ужас, что доставляло Энн огромное удовольствие. Вэнс Бэннинг, подумала она, получает по заслугам. — Они быстро замяли это дело. — Она взмахнула рукой в элегантной перчатке, словно отбрасывая что-то ненужное. — Что ж, мне пора, дорогая, а не то я опоздаю на самолет. Чао, детка. Не своди глаз со своего богатенького красавчика. Вокруг есть много женщин, которые мечтают его увести. — На прощание она тронула пальцем кудри Шейн. — Ради бога, милая, заведи себе приличного парикмахера. Хотя, наверное, ему хочется чего-то… свеженького. Окольцуй его, прежде чем успеешь ему наскучить. — Энн коснулась щекой холодной щеки дочери и упорхнула, довольная, что отплатила Вэнсу за угрозы.

Шейн, окаменев, смотрела ей вслед. Но ничего не видела. Она не чувствовала даже боли. Узнай об этом Энн, она бы удивилась. Как женщина, чуждая душевных страданий, она могла бы предположить, что Шейн разозлится.

Постепенно сознание начало проясняться. Это неправда, сказала себе Шейн. Энн все придумала для каких-то своих необъяснимых целей. Президент «Ривертон»? Но он сказал, что плотник. Он и есть плотник. Она видела его работу. Он работал для нее. Он согласился выполнять работу, которую она ему предложила. Почему же… как он мог… если он был другим человеком, как сказала Энн? Его первая жена.

Боль обрушилась на Шейн. Нет, не может быть. Он рассказал бы ей. Вэнс любит ее. Он бы не стал лгать или притворяться, не стал бы дурачить ее, говоря, что он безработный, когда на самом деле возглавляет крупнейшую в стране строительную фирму. Он бы обязательно объяснил ей, кем является на самом деле. Его первая жена. Шейн услышала тихий, отчаянный стон, не осознавая, что он исходит от нее.

На тропинке появился Вэнс. Шейн уставилась на него невидящим взглядом. Беспорядочный круговорот мыслей вдруг улегся. Она поняла, что он ее одурачил.

Заметив ее, Вэнс заулыбался и прибавил шагу. Выражение страдания на ее лице заставило его остановиться.

— Шейн! — Он сорвался с места, протянул к ней руки.

— Лгун! — прошептала она. — Все ложь! — В ее глазах читались одновременно обвинение и мольба.

— Шейн…

— Нет!

Ужас, прозвучавший в ее голосе, заставил Вэнса опустить руки. Он понял, что она каким-то образом все узнала и без него.

— Позволь мне объяснить…

— Объяснить? — Шейн провела дрожащей рукой по волосам. — Как? Как ты объяснишь, что врал мне? Как объяснишь, что не посчитал нужным сказать мне, что ты президент «Ривертон»? И что был женат? Я верила тебе! Боже, как я могла быть такой дурой?

Вэнс знал, что делать, когда женщина злится. Но как справиться с женщиной в состоянии безысходности, он не знал. Сунув руки в карманы, чтобы ненароком не дотронуться до нее, он ответил:

— Да я бы рассказал тебе…

— Рассказал бы? — Она нервно усмехнулась. — Когда? Когда тебе надоело бы шутить со мной?

— Я не шутил! — возмутился он. — Я хотел тебе рассказать, но всякий раз…

— Не шутил? — В глазах Шейн блеснули злые слезы. — Ты согласился у меня работать. Ты брал у меня шесть долларов в час. Разве это не смешно?

— Мне не нужны были твои деньги, Шейн! Я говорил тебе. Но ты не хотела слушать. Да я… я складывал их в банк на твое имя.

— Да как ты посмел! — вне себя от бешенства закричала она, видя во всем лишь одно предательство. — Как ты посмел со мной играть! Я тебе верила! Я думала, что я тебе помогаю, а ты надо мной смеялся.

— Да не смеялся я! — Потеряв терпение, Вэнс схватил ее за плечи. — И ты это знаешь. Приехал сюда, потому что хотел отдохнуть от своей работы… — Нужные слова не шли ему на ум. — Ты тут ни при чем. Я не думал заводить романы.

— Это разгоняло твою скуку?! — кричала Шейн, пытаясь вырваться. — Ты развлекался с деревенской простушкой, которая верила всему, что ты говоришь? Ради смеха притворялся бедным рабочим? А я, как дура, спала с тобой! — Она всхлипнула. — У меня не было от тебя секретов!

— А у меня, к сожалению, были, — глухо сказал он. — И были причины хранить их.

— Ты знал, как я тебя люблю, как я хочу тебя! Ты использовал меня! — Она закрыла лицо руками. — О боже, какая я дура!

Она рыдала так же безудержно, как раньше смеялась. Не зная, что делать, Вэнс сжал ее в объятиях. Он думал, что если сможет ее успокоить, то сможет и заставить понять.

— Шейн, пожалуйста, послушай меня.

— Нет и нет! — Она прерывисто дышала, не оставляя попыток вырваться. — Я никогда тебя не прощу! Больше не поверю ни единому твоему слову. Отпусти меня немедленно!

— Не отпущу, пока ты не успокоишься и не выслушаешь меня.

— Нет! Довольно с меня твоей лжи. Я больше не позволю себя дурачить. Все это время, пока я отдавала тебе все, что у меня есть, ты лгал и смеялся надо мной. Я была тебе нужна, чтобы скоротать ночи, пока ты в отпуске.