Кэрри Вулф - Первый раз — 2

Тресса вернулась домой поздно, должно быть, она уже знала, что Уэйд рассказал мне про ее ночь, проведенную с Микой. Время от времени она на кратчайшую долю секунды вскидывала на меня глаза. Чувство вины исходило от нее волнами. Мой гнев вскипел, когда Уэйд все рассказал мне, и кипел весь день. Я нафантазировал миллион способов дать ей его прочувствовать.

Но уже было слишком поздно, и выглядела она, как перепуганная маленькая девочка.

Тресса сидела в своем бикини на краю бассейна, загорелые ноги и маленькие дерзкие грудки были так прекрасны в лунном свете. Через какое-то время она соскользнула в прохладную воду, ее пальцы нашли плоть моего живота. Она подтянула меня к себе, но я не мог взглянуть ей в глаза. Мне было слишком больно смотреть на нее и представлять отвислые толстые губы того засранца на ее губах, его руки на ее коже, даже в тех местах, куда меня она не допускала.

Ее прерывистое дыхание царапало мой слух. Уэйд остановился, нашарил ступнями пол бассейна и приблизился к нам с заметной осторожностью. Тресса двигалась у меня за спиной, ее руки обнимали меня за талию, лицо прижималось к моей спине. Это казалось странным – такое выражение привязанности, в котором она обычно мне отказывает, после боли, причиненной ее изменой.

Уэйд смотрел на меня.

– У тебя сейчас очень странное выражение лица. Она, что, под водой дергает тебя за что-то?

– Кретин, нет!

Тресса опустила руки и встала, затем побрела к краю бассейна и выбралась наружу. Она обхватила руками грудь.

– Я иду спать.

Я последовал за ней в комнату, опустился на край кровати. В этот момент я понял, что не готов ее потерять, как бы мне ни было больно.

– Ты занималась с ним сексом?

– Что? Нет. Нет, Ноэль.

Молчание затянулось. Я пытался набраться мужества, чтобы закончить эти выворачивающие внутренности отношения.

– Вели мне уйти, Ноэль. – В ее дрожащем голосе послышались слезы. – Я провела ночь с Микой. Я этого заслуживаю. Вышвырни меня, скажи, что больше никогда не хочешь меня видеть. Сделай это!

Каждое ее слово словно сдирало с меня кожу. Впервые страдание в голосе Трессы связано не с попыткой меня избежать, а с тем, что она меня разочаровала, и, несмотря на прошлую ночь, это вселило в меня надежду.

– Не думаю, что я смогу это сделать.

Я повернулся к ней и положил ладони ей на щеки. Мокрые слезы пропитали мои ладони. В карих глазах, зеленеющих от всплеска эмоций, я увидел мольбу.

Но о чем они молят, я не представлял.

Отпустить ее? Удержать? Наказать? Простить?

Накрыв ее рот своим, я упивался соленым вкусом ее губ и тем, как каждый дюйм меня оживает, когда мы теряемся в объятиях друг друга.

Хотя была я к этому готова, хотя много дней твердила себе, что таким и будет его ответ, слова «больше я так жить не хочу» разорвали мое сердце на лоскутки. Мы никогда не будем вместе.

Он навсегда останется моей первой любовью, но никогда не станет моим первым всем остальным.

Мои глаза наполнились слезами, но я их сморгнула и выдавила жалкую улыбку. Он меня выслушал. Больше я ни о чем просить не могла. Несколько этих слезинок – для Ноэля, ведь не важно, что он скажет сейчас, он все равно вот-вот женится.

А может быть, и нет. Может, я на сто процентов ошибаюсь. Может, зрелые отношения – это умение выбрать лучший вариант, а страсть запирается где-нибудь подальше вместе с безумными летними днями и мальчиками, которых нам лучше бы и не встречать. И все же я не могу представить себя счастливой с чем-нибудь таким пустым и поверхностным. Только не после Ноэля.

Так много чего хотелось высказать, но слова застряли в горле. Это жизнь Ноэля. И пусть мне невыносимо больно, пусть потребуются годы, чтобы собрать воедино разлетевшиеся обломки моего сердца, я знаю – я должна его отпустить.

– Какого черта она тут делает?

В ушах зазвенело от этих негромких сердитых слов. Ноэль застыл. Мы оба повернулись и увидели Элис в открытых дверях. Мне пришла в голову глупая мысль: в этой пижаме она похожа на ребенка, невысокая, тонкокостная, полная противоположность моим пяти футам и семи дюймам и слишком тяжелой фигуре – на десять фунтов больше, чем следует.

Ноэль поднялся на ноги, придя в себя на долю секунды раньше меня, и потянулся к Элис. Она его оттолкнула, смерив обвиняющим взглядом, и ждала ответа, не глядя на меня. Я думала, не уйти ли мне, но тут она отвела глаза от Ноэля и пронзила меня взглядом настолько свирепым, что тот пригвоздил меня к месту. Элис, может, и ванилька, но свои отношения защищает люто.

– Мы просто разговаривали, – сказала я.

– Ты являешься сюда за две ночи до моей свадьбы, и я должна тебе поверить?

Вопрос напомнил мне об одной из множества причин, по которым я не люблю эту девушку, – она не доверяет Ноэлю, самому верному человеку на планете.

– Тебе бы следовало верить ему чуть больше. Он этого заслуживает.

Она шагнула в мою сторону, эльфийские ручки сжались в кулаки.

– Это не твое дело, Тресса.

Ноэль положил ладонь ей на руку, но Элис отшатнулась и скрестила руки на груди. В глазах ее блестели слезы.

– Почему ты мне не сказал?

– Я не знал, Эл. Она только что появилась. Ничего не случилось. Я никогда не сделаю ничего, что может тебя расстроить. – Он опустил руку, глаза молили о прощении. – Ты знаешь, что не сделаю.

Когда я видела их в последний раз, он вел себя как идиот, например позволил мне ворваться в их жилище, но забыл сказать Элис, что у нас с ним есть прошлое. Надо полагать, с этим они разобрались. Но он никогда ее не расстроит? Звучит мило, но черт побери! Годы и годы без единого повода для расстройства – это же годы и годы вранья. По крайней мере, я так считаю.

Элис смягчилась и позволила себя обнять. Он поцеловал ее в макушку, и я ощутила укол ревности.

– Я ухожу, – сказала я, прочистив горло.

Они отодвинулись друг от друга и посмотрели на меня. Лицо Элис говорило: «Убирайся отсюда ко всем чертям», – а взгляд Ноэля скользил от моей головы к ногам, вернулся к моим глазам, словно запоминал меня и эту минуту. Он печально мне улыбнулся, пальцы его подергивались, словно он хотел потянуться ко мне. Но не двинулся с места.

– Ну вот, Элис, заботься о нем как следует. Надеюсь, вы будете счастливы.

Я знала, в будущем эти слова помогут мне почувствовать себя лучше, но сейчас, пока я их выдавливала, меня сокрушало обжигающее, выворачивающее душу чувство потери.

Он ушел, на этот раз навсегда. Моя первая любовь сослана в прошлое, где все они, вероятно, в большинстве случаев и оказываются.

«Все будет хорошо, – твердила я себе, и каждый раз эта мысль пронзала меня, как клинком. – В конце концов».

Возвращаясь назад тем же маршрутом, каким пришла сюда, я не оглядывалась. С прошлым покончено.

Репетиция прошла без сучка и без задоринки, за исключением того факта, что ноги мои болели от усилий заставить их стоять смирно, а не бежать. В банкетном зале остались только близкие родственники и друзья, и в данную минуту я один. Парни грузили в машину вазы, украшения и видеооборудование, Элис у двери улыбнулась своим тетушкам и дядюшкам и о чем-то с ними щебетала. Вчера ночью она меня простила, потому что у нее не было оснований не прощать. Она толком не знает Трессу, зато знает, что то мое летнее увлечение было непредсказуемым во всех отношениях.

На моих губах играла улыбка. С Трессой мы бы скандалили до двух ночи, а затем сплелись воедино, решая проблему ртами и телами. Я вздохнул. С Элис все иначе. И разговор даже с нынешней Трессой – с честной, откровенной ее версией – выбил меня из колеи. Как она сказала, что надеется на наше с Элис счастье, и каждой своей частицей излучала искренность. Прежняя Тресса никогда не была бескорыстной. Я любил ее тогда – любил как сумасшедший, одержимо, безгранично, но ей никогда и в голову не приходило, что то, чего я желал, было так же важно, как ее свобода.

Если бы тогда я встретил эту Трессу или если бы имел больше терпения и дождался, когда она проявится, изменилось бы что-нибудь? Женился бы я теперь на другой?

Я потряс головой, прогоняя прочь бесплодные мысли о том, что могло бы быть, и тут на стул рядом со мной села Сэмми. Ее белокурая стрижка сияла в мягком ресторанном освещении. Глаза выражали обеспокоенность.

– Ты в порядке?

– Все отлично.

– Не ври мне, Ноэль, ничего не выйдет. Мы дружим полжизни. Я знаю, что ты не в порядке, но думаю, это нормально. Люди нервничают перед своей свадьбой, даже если девушки, которых они когда-то любили, не заявляются к ним за два дня до события. – Она замолчала, прикусив губу и украдкой бросив взгляд на Элис.

– И? – Слова с трудом вырвались из перехваченного горла.

– И не позволяй никому говорить тебе, что именно сделает тебя счастливым. Ни друзьям, ни Элис, ни Трессе. Это твоя жизнь.

Она потянулась ко мне, и я позволил себя обнять, хотя слезы бессильной досады сглатывать становилось все труднее. Я больше не знал, чего хочу, – понял я, когда Сэмми отошла, а за двенадцать часов до свадьбы это вселяет настоящий ужас.

Подошла Элис, обняла меня сзади за шею и поцеловала в щеку.

– Ты как? Не струсил еще?

– Все хорошо, Эл. Устал. Ты-то держишься?

Она села за стол и начала болтать – эта девушка, что хочет меня и любит меня, за все годы, что мы вместе, никогда не заставляла меня задумываться, истинны ли ее чувства. С Элис я чувствую уверенность, надежность, удовлетворенность. И в голове нет ни капли сомнения в том, что точно так же я буду чувствовать себя всю оставшуюся жизнь.

Но пятнадцать минут наедине с Трессой разорвали мой мир на кусочки. Я думал, такое знание – это хорошо. Знать, каким будет каждый твой день, как потечет моя жизнь с этой минуты. А теперь, глядя в бесконечное будущее, полное одинаковых, шаблонных часов, я понял, что вряд ли смогу это выдержать.

Отношения с Элис были простой попыткой резко все изменить – маятник качнулся в другую сторону, тут Тресса права. Нестабильность наших с Трессой отношений толкнула меня к размеренности и спокойствию, и до тех пор, пока она не напомнила мне, что такое настоящая страсть, я считал, что так будет лучше.

Наверное, лучше – для некоторых, но только не для меня.

У меня вспотели ладони. Я сидел на кровати в нашей комнате и ждал, когда Элис выйдет из душа. Я опасался, что меня сейчас вырвет в корзинку для мусора, если желудок не перестанет бросать из стороны в сторону, как корабль во время шторма. Я ужасно нервничал.

Необходимость разбить сердце Элис в ночь перед свадьбой убивала меня. Но я любил ее слишком сильно, чтобы позволить выйти за человека, чье сердце (или хотя бы крошечная его часть) всегда будет принадлежать другой.

Может быть, ничье сердце никогда целиком не принадлежит одному человеку. Люди появляются в нашей жизни и исчезают, забирая с собой частицы сердца, оставляя нас уже не такими цельными, как прежде. Но Элис заслуживает лучшего. Она заслуживает всепоглощающей, страстной любви, которая – я знаю точно – существует. У меня такая была.

Только не к ней.

Жизнь с Трессой – это одно великое приключение, приносящее возбуждение каждый твой день. Перспектива провести многие годы, обнимая ее, исследуя глубины этой новой Трессы, изменившейся настолько, что может сделать меня счастливым, готовой общаться, воспламеняла у меня под кожей электрические разряды, и они неугомонно жужжали, посылая в кровь предвкушение счастья.

Элис вышла из ванной, с ее мокрых волос на футболку с надписью «Айова» капала вода, короткие ноги торчали из старых шорт. Она бросила единственный взгляд на мое лицо, и плечи ее вмиг поникли. При виде этой позы поражения сердце мое сжалось.

– Нам нужно поговорить, Эл.

Наши с Сэмми взгляды в зеркале встретились, мои пальцы застегивали молнию на ее кобальтово-синем платье подружки невесты.

– Можно тебя кое о чем спросить?

– Если только это не вопрос: «Какого черта ты тут делаешь?»

– Нет, не он. – Она замолчала, повернулась, рассматривая себя со спины. – Когда ты изменила свое мнение? Я про Ноэля.

– Это не про Ноэля. Только про меня. – Я подтянула серебристый бант у нее на талии. – Я влюбилась в него тем летом, но была к этому совсем не готова. Я хотела легкого флирта, хотела развлечься, а потом вернуться в школу. А когда поумнела и поняла, что наша встреча была счастливым случаем, а не осложнением, он уже сошелся с Элис.

– Ты ждала слишком долго.

Я пожала плечами.

– Это было глупо и самонадеянно, но я думала, он будет ждать меня, пока я не буду готова. Казалось, мы не сможем расстаться – по крайней мере мне. И… да. Я ждала слишком долго. – Глаза наполнились слезами, но я их смахнула. – Выглядишь божественно. Когда тебе нужно быть в церкви?