Уэс снова повернулся к Таше, и я заметила легкую щетину на его щеках – такую же черную, как волосы.

– Я слышал, тебя можно поздравить.

– Ну кто-то же должен остаться в Буфорде и рожать детишек. – Таша улыбнулась, поглаживая живот. – Вы двое покинули нас, и нам пришлось восполнить потерю численности населения.

– Я просто поступил в университет, а не уехал навсегда, – сказал Уэс, но я почувствовала ложь в его словах. Я знала, что он без ума от Техаса и душа его навсегда останется здесь, однако, покинув Буфорд однажды, сюда он больше не вернется.

От одной лишь мысли бросить университет и вернуться сюда мне стало дурно. Буфорд так далек от океана, здесь так сухо и жарко, а в пейзаже преобладает грустный навязчивый коричневый цвет. Не знаю, как Уэс относится к Нью-Йорку, но я до колкой боли в сердце скучаю по активному ритму Лос-Анджелеса, по пальмам, растущим по всему городу. Я скучаю даже по афишам, вещающим о скором показе нового телешоу. Не говоря уже о песчаных пляжах и причале Санта-Моника.

– Нет, навсегда, – мягко сказала Таша. Уэс хотел возразить, но она отрицательным жестом остановила его. – Я вас не виню. Мне просто жаль, что вы не уехали вместе.

Я пожелала провалиться сквозь землю. Мы никогда не были вместе!

Мы с Уэсом заключили пакт расстаться с девственностью на студенческом балу, так как для каждого из нас это решение стало бы лучшим выходом из нашего затруднительного положения. Никто из выпускного класса не был девственником, кроме нас двоих. Все в этом техасском захолустье делали это, а уж тем более студенты двух крупнейших колледжей, за исключением если только особо религиозных персон. К тому же я знала Уэса всю жизнь. Если уж я не могу довериться в этом ему, то как мне заставить себя переспать с кем-то из гораздо более опытных сокурсников в Лос-Анджелесе? В богатстве их опыта сомневаться не приходится, раз уж моя соседка по комнате, Джен, за полгода сменила трех парней.

– А теперь вы оба в разных концах Земли, – прервала мои размышления Таша. Нью-Йорк и Лос-Анджелес, конечно, находятся далеко не в разных частях света, однако я не исключаю, что человеку, проживающему в Буфорде, расстояние между этими городами представляется огромным.

– Калифорния мне не подходит, – ответил Уэс, однако выражение его лица говорило: «Мне не подходит Жаклин». Он ясно дал это понять той ночью, на балу, когда отказался воплощать в жизнь наш план и к утру сбежал от меня – и продолжал избегать моего общества на протяжении последних семи месяцев.

– Прошу меня извинить. – Я демонстративно перевернула стакан. – Пусто.

– И давно ты стала пить? – спросил Уэс мне вслед.

«Приблизительно с тех пор, как ты стал сволочью», – хотелось мне ответить, и громко, однако я не стала, зная, что непременно сорвусь на крик. На кухне я присоединилась к компании, игравшей в квотерс, и вскоре потеряла счет выпитых порций пива. Поблизости стоял мой бывший одноклассник и кричал мне на ухо, чтобы я пила больше. Я уже собиралась встать в очередную очередь за выпивкой, как Уэс утащил меня оттуда.

– Что ты делаешь? – возмущалась я, пытаясь высвободиться.

– Увожу тебя отсюда, пока ты не выставила себя полной дурой.

Он потащил меня прямо к парадной двери, мимо Таши и Джесси, прощающихся с друзьями. Таша схватила Уэса за руку, предоставляя мне шанс сбежать от него, однако я сделала лишь пару жалких шагов назад.

– Мне не нужна твоя забота!

По лицу Таши я поняла, что наяву мои слова звучали не так убедительно, как в моей голове, и уперла руки в бока, дабы придать своему виду уверенности и агрессивности.

– Ты не в себе, – спокойно сказал Уэс. Уверена, сегодня он не выпил ни капли.

– С чего ты это взял? Ты со мной семь месяцев не разговаривал.

– Зачем ты так напиваешься? – с вызовом спросил он.

– Я так напиваюсь, потому что ты меня не трахнул!

Я была сильно пьяна, однако осознавала, что все сейчас пялятся на нас. Это уже слишком для девушки с моей репутацией.

И вдруг Уэс сделал то, чего я ожидала от него меньше всего: он подошел ко мне, обхватил за талию, на забаву толпе, перебросил через плечо и потащил прочь через открытую дверь. Я пыталась ударить его ногой, однако координация сильно подводила меня из-за количества выпитого алкоголя.

– Прекрати, – велел Уэс.

– Куда ты меня везешь? – спросила я, когда он бросил меня на пассажирское сиденье своего проржавевшего «Форда Ф-150». – В случае чего меня легко можно найти по мобильнику.

– Жаклин Келли, ты знаешь меня с шести недель от роду, – сказал он, поворачивая ключ в замке зажигания. – Я не серийный убийца.

– Отвези меня домой, – приказала я.

– От тебя за милю несет пивом, – напомнил он.

Справедливое замечание. Мама станет рвать и метать, если увидит меня в таком состоянии.

– Я отвезу тебя в «Квинс». Тебе нужно поесть.

Спорить я не стала, и когда мы припарковались близ «Квинс», ароматы картофеля фри и бургеров мгновенно пробудили во мне голод. Уэс заказал столько еды, что можно было бы прокормить футбольную команду, однако все это съела я одна, с превеликим удовольствием.

– Так вкусно! – говорила я, заглатывая картошку.

– В Нью-Йорке полным-полно подобных заведений, – сказал он, – но я ни разу не видел там «Квинс».

– «Ин энд аут» тоже ничего, но с «Квинс» ничто не сравнится, – согласилась я.

– Итак, насчет вечеринки… – начал Уэс.

– Господи, нет! – взмолилась я, мотая головой. – Не марай мою прекрасную трапезу воспоминаниями о моем идиотизме.

Опьянение постепенно отпускало. Я знала, что все еще пьяна, но мысли прояснялись, и меньше всего мне хотелось вспоминать произошедшее на вечеринке.

– Когда я видел тебя в последний раз, ты тоже была пьяна. – Уэс определенно не желал оставлять эту тему. – Ты и в УКЛА так пьешь?

– Вообще-то нет, – призналась я. – На самом деле это моя первая вечеринка за весь семестр.

Уэсли фыркнул и посмотрел в окно.

– Итак, в последние две наши встречи ты была пьяна. Как это понимать?

Мои конечности онемели, а губы слиплись, так как во рту пересохло. Я не знала, что ему ответить.

– Потому что мне кажется, – Уэс повернулся ко мне, и наши взгляды встретились, – что ты напиваешься только в моем обществе.

Сомневаюсь, что это так. На самом деле я никогда над этим не задумывалась.

– Мы много времени провели вместе, когда учились, гуляли, играли, – напомнила я. – И тогда я не была пьяная.

– Да, но все это было до. – Он вновь отвернулся, барабаня по рулю пальцами. – До того, как мы выдумали этот глупый план.

– Наш план был вовсе не глуп! – выпалила я. – Я все еще девственница, знаешь ли!

– Это не смертельно, – бросил он.

– Но порой это очень мешает.

Я сделала глоток молочного коктейля. Так как я все еще пребывала под воздействием алкоголя, мне с трудом удавалось контролировать себя, чтобы не сказать чего-нибудь, о чем я впоследствии пожалею. Однако желание узнать было так велико, что я не сдержалась:

– А ты?

– Девственник ли я? – Уэс выдержал короткую паузу, а после медленно помотал головой.

В этот момент мне захотелось и рассмеяться, и разреветься одновременно. Заметив, что руки сами тянутся к ручке, я заставила себя подавить порыв открыть дверь и вновь принялась за еду.

– Кажется, тебе полегчало, – сменил тему Уэс, протягивая мне стакан воды.

Он завел машину и помчался дальше по улице, не проронив больше ни слова. Минутой позже мы остановились возле супермаркета. Уэс скрылся за дверью магазина и вскоре вернулся с бутылкой воды, тюбиком зубной пасты и одноразовой зубной щеткой.

– Спасибо, – пробормотала я. Возможно, из-за выпивки, но на глаза накатились слезы. Так заботиться обо мне мог только Уэс.

Я быстро почистила зубы, свесив голову через открытое окно автомобиля. Забавно, как порой обыкновенная мятная паста может изменить твои виды на будущее.

– Хочешь прокатиться еще или готова ехать домой? – спросил Уэс, когда мы свернули на гравийную дорогу.

Я не знала, как ответить на этот вопрос. С одной стороны, я была бы счастлива провалиться в сон прямо сейчас, но с другой – еще едва ли полночь, и мама вряд ли легла уже спать.

– Я не хочу домой, – решила я. – Но сомневаюсь, что на такой дороге протяну слишком долго – меня сильно укачивает.

– Просто я знаю здесь одно местечко.

Воцарилась тишина. Уэс вез меня на окраину города, где было так темно, что немногочисленные звезды не могли осветить ночных улиц.

– В Лос-Анджелесе таких темных улиц не найти. – Я наклонилась вперед, прислоняясь лбом к прохладному лобовому стеклу и стараясь сфокусироваться на дороге.

– Как и в Нью-Йорке. Город никогда не спит, всю ночь напролет горят фонари…

– И ты ни на миг не остаешься один, – завершила я за него.

– Но тебе всегда одиноко, – добавил он.

Именно так я себя и чувствовала в Лос-Анджелесе: поглощенная суматохой большого города, окруженная толпами людей, но остающаяся незаметной.

– Иногда мне это нравится, – сказала я. – Если захочу исчезнуть, нужно просто выйти на улицу.

– Поначалу я вливался в этот ритм, ощущал себя его частью, но последнее время шумы города просто перемешиваются у меня в голове, и я предпочитаю абстрагироваться от них.

Уэс остановил машину, вышел и направился к моей двери, чтобы помочь мне выйти. Не знаю, почему я не стала открывать дверь сама.

– И в Нью-Йорке ты не услышишь сверчков.

Мы остановились у края дороги, после которой начиналось обширное поле, и погрузились в прослушивание яркой симфонии из стрекотания сверчков и шелеста листьев на ветру. Уэс взял мою руку и увлек меня на траву.

– Кажется, все фильмы ужасов, которые я смотрела, примерно так и начинаются, – предупредила я.

Уэс усмехнулся, и не думая останавливаться.

– Ты ведь понятия не имеешь, где находишься, да?

– Не о происшествиях ли на этом самом месте «Техасская резня бензопилой»?

– Все в Калифорнии такие остряки?

– Не-а. Большинство слишком озабочено своей фигурой и личиком, так что не остается времени оттачивать свое остроумие.

– Как же тебе повезло, что ты обладаешь всеми тремя этими достоинствами.

Я не стала спрашивать, что он имел в виду, да и вряд ли меня это интересовало: все равно, как на это реагировать, я не знала. Уэс был моим лучшим другом. В прошлом. Когда-то мы проводили вместе столько времени, при этом никогда не обсуждая мои «плюсы», и теперь мужчина, ведущий меня неизвестно куда через поле в свете одной лишь луны, отражавшемся в его блестящих волосах, казался мне совершенно чужим. И мужчина этот, должна признаться, пробуждал во мне сильное волнение. К тому же я невольно задавалась вопросом, чувствует ли он то же по отношению ко мне.

Мы долго шли через поле и остановились лишь у небольшой рощицы, и теперь я точно поняла, куда мы попали – в далекое прошлое.

– Не могу поверить, что не узнала дорогу к твоему дому, – изумилась я.

– Из-за темноты. – Но в его словах звучала обида. Многое изменилось между нами, и даже общее прошлое превратилось в отдельные отрывки воспоминаний.

Уэс посветил экраном телефона вверх, и тусклого освещения хватило, чтобы стал различим силуэт старого домика на дереве.

– Лучше бы ты светил им, когда тащил меня через поле, – буркнула я, стараясь выхватить из его рук телефон.

– Хотел сделать тебе сюрприз. – Уэс подхватил меня за талию и потянул к себе. – А также хотел проверить, последуешь ли ты за мной в неизвестность.

– Куда угодно, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

Уэс наклонился ко мне и сказал, едва касаясь своими губами моих:

– В самом деле, Жаклин Келли?

Я чувствовала его горячее дыхание и исступленно желала, чтобы он меня поцеловал. Это желание захлестнуло меня целиком, и я мгновенно позабыла обо всем на свете.

– Конечно. – Я отстранилась и бросилась к лестнице, свисающей с домика на дереве. – Когда ты в Лос-Анджелесе.

Я стала карабкаться по лестнице так быстро, как могла в темноте, и, забравшись наверх, с трудом нащупав пол, проникла в домик. Этому домику было больше пятнадцати лет, он достался Уэсу еще от старших братьев. Но так приятно оказалось заметить здесь несколько игрушек и старых книг, сложенных на шерстяном одеяле.

– Теперь это принадлежит моему племяннику, – сказал Уэс, взбираясь в домик вслед за мной.

Открытие, что дети из Буфорда, штата Техас, все еще играют в домиках на дереве, заставило меня улыбнуться.

– Помнишь, как мы сбежали из дома и решили жить здесь? – спросила я, присаживаясь поджав ноги.

– Родители искали нас с добрый час, – ответил Уэс, тоже располагаясь на одеяле.

– Тогда мы не думали о последствиях.

– Держу пари, сейчас мы поступили бы примерно так же.

– А разве не именно это мы и сделали? – тихо спросила я.