Потом опомнилась – опаздывает же! Быстро сняла платье, натянула другое – простенькое, из ситца в цветочек, уже немного выцветшее.

Через пять минут Дина уже бежала по выложенной камнем неровной мостовой. Узкая улочка, с обеих сторон – глухие заборы из известняка…

– Здравствуйте. Здравствуйте! Елена, привет, как дела?.. Доброе утро!

– Дина Алексеевна, здравствуйте. Динка, привет! Дина, Фидель Рауфович сегодня будет? Дина, здравствуйте!

В маленьком городке многие друг друга знали в лицо. В этот утренний час прохожих оказалось много – кто спешил на работу, кто на базар, кто еще куда. Дела делались именно сейчас – когда солнцу было еще далеко до зенита. Потом, днем, жизнь в городе замирала часа на два, три. В обеденное время можно было обойти весь город и не встретить ни одного человека. Жара… Перед закатом опять все оживало, ну, а после на Серхет обрушивалась черная, неуютная ночь.

«Почему мне в который раз снится сад? – по дороге размышляла Дина. – Цветы эти… К чему? Господи, как тяжело. Вот бы умереть! Я так не могу больше, не могу, не могу…»

– Дина, добрый день, – встретил ее главврач, хирург Фидель Рауфович Курбатов. – На десять минут опоздали. Нехорошо.

– Простите, Фидель Рауфович. Муж задержался, я его встречала.

Фидель поджал губы, но ничего не сказал. Только посмотрел на Дину – оценивающе, раздраженно и с тоской как будто. Потом бросил:

– Красивое кольцо…

«Какое кольцо? Ой, мамочки, забыла свой перстень снять!» – мысленно ахнула Дина.

…Хирургу было пятьдесят четыре. Высокий, плотный, с массивным одутловатым лицом, еще очень красивым – броской, восточной красотой. Крупные розовые губы, большие карие глаза… Пузцо уже, конечно. Ну и что? Он все равно пользовался бешеной популярностью у незамужних дам (а в общем, и замужних, и несимпатичных… и даже немолодых). Ему прощались амурные похождения – за другой его талант. Жители городка уважали Фиделя Рауфовича как замечательного хирурга, спасшего не одну жизнь, и благодарили, как могли. И деньгами, и продуктами, и стройматериалами… Всем! Недаром же сказано – хорошего врача пациенты прокормят… Фидель владел роскошным домом, самым лучшим в Серхете. Сын Курбатова учился в Англии.

Но все-таки каким же бабником был хирург…

Когда Дина устраивалась работать в больницу (было это лет семь назад), к Фиделю пришел Руслан. Он только осваивался в Серхете, но уже был наслышан о подвигах главврача. Руслан, в полной боевой амуниции, при «калаше», сказал тогда только одну фразу, кивнув на дверь, ведущую в коридор (там стояла Дина):

– Тронешь – убью.

И передернул затвор на автомате.

Вероятно, на Фиделя эта сцена произвела неизгладимое впечатление – поскольку он, закоренелый бабник, за все эти годы так и не осмелился подкатить к Дине с двусмысленным предложеним.

Жене Руслан тоже сделал внушение, однако напрасно – Дина была не из тех женщин, которые попадались на чары сладострастных Казанов – и Руслан это знал. Потому и позволил супруге работать в больнице, под крылом Фиделя.

Да, Дине была отвратительна эта порода мужчин, к которой принадлежал ее начальник. Она не понимала его поклонниц. Как можно хотеть Фиделя, когда тот переспал со столькими женщинами? Фу. Это ж какой самкой надо быть, чтобы согласиться делать это где-нибудь в ординаторской, в подвале, в смотровой, еще где…

Сколько раз за годы своей работы Дина натыкалась на запертые двери – из которых потом, спустя несколько минут, оправляя одежду, выходили Фидель и какая-нибудь женщина из персонала больницы или пациентка даже… Стоило только заглянуть в воспаленные глаза главврача, чтобы сразу понять, чем они там занимались. Пару раз двери оказывались не заперты, с тех пор Дина без стука никуда не входила.

Дина бы давно сбежала от Фиделя, если бы не талант последнего… Гений же. Такие операции делает почти при полном отсутствии оборудования! Человеку можно простить многое, если он – профессионал. (Да и потом, куда сбегать, если другой работы в городе не найти…)

…Утро было вполне обычным – Дина делала уколы, брала кровь на анализы, ставила капельницы.

Перстень она так и не сняла – боялась, что потеряет. Когда мыла руки, клала его перед собой, на полочку, потом снова надевала на палец. Юной медсестре Вике, из гинекологии, зачем-то соврала, что это бижутерия. Вика поверила. Дина боялась, что кто-нибудь узнает о ценности рубина и украдет перстень. В Серхете сроду никаких серьезных краж не случалось (украсть трудно, когда все друг друга чуть ли не в лицо знают), но вдруг, вдруг?!. «Я же этот перстень все равно на день рождения Бати надеть собираюсь! – напоминала себе Дина. – Но там Руслан будет, с Русланом ничего не боюсь, а без него…»

– Дина, идем чай пить! – позвала Вика.

Они расположились в ординаторской, у телевизора.

«…ралли «Бархатный путь» стартовало в Сочи и теперь проходит по южной границе России. Гонщики сейчас преодолевают сложный участок пути, проходящий по степям, но впереди еще более тяжелый маршрут – через пустыню…» – забубнил телевизор.

– Что, правда, и через нас поедут? – спохватилась Дина, вспомнив утренний разговор с мужем.

– Говорят, да! – немного приглушив звук телевизора, радостно заулыбалась Вика – страшненькая, веснушчатая, сутулая, с крошечным, изогнутым запятой носиком, напоминающим боксерский (детская травма). – Там и грузовики, и легковушки, и автомобили… Целый караван! Их телевидение снимает и все такое…

– И наш город покажут? – спросила Дина, глядя в телевизор. На экране под рев моторов барабанил свою речь ведущий с микрофоном, а на заднем фоне механики меняли колеса у какого-то автомобиля.

– Ага! Может, и нас снимут! – ликовала Вика, потом вдруг захлебнулась на полуслове, потупила глазки, зарозовела. – Ой, здравствуйте.

Дина оглянулась и увидела в дверях Таисию Георгиевну, жену главврача. Это ее испугалась Вика. Только вот почему испугалась?

– Здравствуйте, – прошелестела Таисия Георгиевна, пристально разглядывая медсестру.

«Значит, и Вика тоже… – мгновенно догадалась Дина. – Ну, Фидель Рауфович дает! А жена его откуда знает, что у мужа новый роман?»

Но, вероятно, Таисия Георгиевна за столько лет уже научилась вычислять любовниц мужа. Сердцем их чувствовала.

– Пойду… Капельницу в третьей палате проверю! – пролепетала Вика и пулей выскочила из ординаторской.

Таисия Георгиевна повернулась к Дине и принялась сканировать ее взглядом. Жене главврача было под пятьдесят. Грузная, массивная женщина, с тяжелой походкой, тяжелым взглядом, тяжелым узлом из черных волос, лежащим сзади на шее. Всегда в черном.

Дина с честью выдержала ее взгляд, но, похоже, Таисию Георгиевну это не успокоило. Даже как будто разозлило. Она не верила, что есть женщины, способные устоять перед Фиделем Рауфовичем…

– Перстенек у вас какой чудесный, Диночка, – облизнув узкие, сливового цвета губы, произнесла Таисия Георгиевна. – Очень хороший рубин. Можно?

– Да, пожалуйста, – Дина сняла с пальца перстень и протянула жене главврача, хотя меньше всего ей хотелось отдавать свое сокровище в чужие руки. Она в сотый раз принялась клясть себя за то, что забыла снять фамильную драгоценность.

Таисия Георгиевна была известной любительницей дорогих украшений.

– Рубин. Индийский, да? И каратов в нем немало… – вертела в пальцах перстень жена главврача. – Мне даже на мизинец не налезет. У вас, Диночка, пальчики тоненькие, скрипачка же вы, я слышала…

– Так, любительница. Играю иногда.

– Ну-ну, не скромничайте… Я слышала, могли бы мир покорить при желании.

– Нет. Без консерваторского образования мне только в детском саду, на утренниках, выступать, – упрямо возразила Дина.

– Ну-ну… А вот у меня мастер есть знакомый, ювелир… – бормотала Таисия Георгиевна, продолжая вертеть перстень. – Он бы это колечко растянул… А продайте мне его, Дина.

– Нет, что вы!

– Продайте, – мягко повторила Таисия Георгиевна. – Я вам столько заплачу, сколько скажете.

– Нет.

– А вы подумайте…

В дверях вырос Фидель Рауфович:

– О чем Дина должна подумать? – быстро спросил он.

– Вот, прошу Диночку перстенек мне продать, – обернувшись, ласково улыбнулась мужу Таисия Георгиевна.

– Все тебе мало, Тася… – с неопределенным выражением произнес главврач.

– Мало. Мне все мало, да…

– Дина, продайте ей кольцо, – решительно произнес главврач, словно желая побыстрее закрыть эту тему. – Сколько запросите, столько и получите.

– Нет. Не могу, – насупилась Дина. – Это бабушкино. И вообще…

Фидель Рауфович с тоской и раздражением некоторое время смотрел на Дину. Потом повернулся к жене:

– Тася, не отдаст она свое сокровище. А ты иди домой. Нечего тебе в больнице делать.

– Так я тебя проведать пришла… – Таисия Георгиевна сунула перстень обратно в ладонь Дины. – Я соскучилась! – с вызовом заявила женщина, глядя на мужа.

– Идем. Идем отсюда, – главврач взял за руку жену, вывел из кабинета.

Дина осталась одна. На экране телевизора уже шла мелодрама – самозабвенно целовалась влюбленная парочка. Молодые и красивые. Счастливые. Эх, как все просто в кино…

Интересно, а счастлива ли Таисия Георгиевна? Она уже много лет в браке, но, как говорят, Фидель всегда был ходоком. Что же удерживает ее возле мужа – ведь Таисия Георгиевна явно страдает, мучается… Фидель – хороший дядька, он, в общем-то, чужих судеб не ломает, к интиму никого не принуждает, но каково жить с ним женщине, которая любит его безумно? А ведь Таисия любит мужа – если до сих пор не смирилась, буравит взглядом каждую встречную-поперечную (спала или не спала та с главврачом?), без предупреждения является в больницу, по месту работы мужа, заглядывает в каждую дверь…

Эта женщина, состарившаяся и погрузневшая раньше времени, вся в черном – похожа на головешку. Таисия Георгиевна, наверное, живьем в своем аду горит.

…Смена закончилась, Дина вышла из здания больницы. После полутьмы и душной прохлады казенного заведения город встретил молодую женщину раскаленным воздухом. Начиналось мучительное, невыносимое лето – после слишком короткой весны.

Но Дина не пошла домой, а свернула в один из проулков. Пустая узкая улочка с каменными заборами с обеих сторон привела ее к кладбищу. В этот час никого тут не было, лишь содрогались и трепетали на ветру выцветшие бумажные цветы, украшавшие ограды у могил.

Дина прошла через все кладбище и остановилась у стены, где располагался колумбарий. Там, в одной из ячеек, лежал пепел той, которую Дина любила больше своей жизни.

Марьяна Сергеева, год рождения и год смерти – один и тот же. Только разница между первой датой и второй – полгода. Марьяне было полгода, когда холера забрала девочку. Вернее, Дина сама впустила в свой дом эту страшную болезнь…

Рядом со стеной колумбария рос карагач – ветвистый, корявый. Дина села в его тени, захватила в ладонь горсть песку. Сжала что было сил.

Песок сыпался сквозь пальцы, его уносил ветер. Дина разжала ладонь – лишь несколько песчинок осталось, да и то ненадолго. Вот так всегда. Сколько ни пытайся удержать – все равно не удержишь.

Марьяша этой осенью пошла бы в школу.

Это Дина, Дина виновата в ее смерти!

* * *

День рождения Бати отмечали в Доме офицеров. Повар с помощниками приготовили праздничный ужин, жены офицеров сервировали столы.

Дина пришла позже, поскольку у нее был свой, особый вклад в торжество.

Когда она появилась – в ярко-красном платье, с завитыми локонами, с алой помадой на губах, с кольцом на пальце (рубин – как кровь! – он особенно ярко мерцал в электрическом свете), все ахнули.

– Ну, Руслан, береги жену – ее сегодня точно кто-нибудь захочет украсть! – восхищенно произнес виновник торжества, Петр Трофимович Яремин, в просторечии – Батя, полковник, начальник пограничного гарнизона.

– Да, вот уж не ожидал, прибыла моя лягушонка в коробчонке… – пробормотал Руслан, отводя Дину в сторону. – Слушай, ты с ума сошла?

– А что? – испугалась Дина. – Мне не идет?

– Идет, идет… Только этот цвет. Ты ж как пожарная машина! – усмехнулся Руслан. – А это что?

– Перстень свой надела. Мне кажется, он очень подходит к этому платью… – смущенно пробормотала Дина. – Но ты не думай, все не просто так! Мы с Лагутенко будем исполнять цыганские песни, так что красный цвет не зря… он вполне в тему!

– Ага. В тему. Ну ладно, ладно, не куксись, тебе хорошо! Секси-герл!

– Какая я тебе секси-герл?! – расстроенно прошипела Дина. – Придумаешь тоже…

Честно говоря, она сама не ожидала, что ее платье произведет такой эффект. «И правда, слишком ярко…» Дина не любила находиться в центре внимания, особенно мужского, она смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке.

Но потом сели за стол, выпили за здоровье Бати, разговорились… Дина успокоилась. Она знала этих людей много лет – точно так же, как они знали ее. Замечательные офицеры, их жены – настоящие, преданные подруги пограничников… Чужих здесь не было; чужих, случайных людей вымело отсюда суховеями, выжгло белым солнцем…