Пальцы Дины оказались между двумя половинками дверей.

* * *

…Никита выехал за ворота автомастерской, по узкой улочке выбрался к шоссе. На площадь он решил не сворачивать – День города, слишком много народу, особо не поездишь.

Двигатель работал нормально, никаких посторонних шумов и стуков. Надавив на педаль газа, Никита помчался вперед.

– Йе-ху-у… – издал он ликующий вопль.

«Ласточка» могла вновь колесить по дорогам, а он, Никита, – как и прежде, сидел за рулем. Немного забытое, бесконечно прекрасное ощущение.

Вперед, только вперед!

Проехав пару километров, Никита развернулся и вновь направился в город.

Пока по узкой улочке добирался обратно к автомастерской, заметил людей – те торопливо бежали вдоль дороги, так же торопливо ныряли в свои дворы, словно спасались от кого-то. Это показалось Никите странным, но задумываться он не стал – находясь все в том же состоянии эйфории.

Остановился у ворот.

– Артур, как новенькая… Руль как будто туговат, но это ерунда… Можем хоть прямо сейчас с Диной ехать! Она еще не вернулась?

– Нет… Никита, ты что, не в курсе? – Артур – жилистый, провяленный на солнце мужик – испуганно нагнулся к окошку, лихорадочно продолжая вытирать промасленные руки какой-то ветошью. – На город напали.

– Кто напал? Откуда? – ошеломленно спросил Раевский.

– Оттуда, – Артур кивнул головой в сторону границы. – Сейчас соседка прибегала – на площади погром устроили. Стреляли.

– На площади?

«На площади больница. А там – Дина…»

– Ты куда? Давай во двор, я ворота сейчас закрою! – крикнул Артур, заметив, как Никита поворачивает руль.

Но Раевский не стал слушать Артура. Взревев, машина сорвалась с места и свернула в проулок, что вел к площади.

Разогнаться не получалось – дорога между домами была довольно-таки узкая, и навстречу время от времени попадались люди, бегущие с площади. «И правда, что-то случилось…» – глядя на испуганные лица прохожих, подумал Никита. Кто-то стучал по капоту, махал рукой, призывая ехать обратно.

Никита покачал головой, продолжая движение. Страха он не чувствовал. Лишь беспокойство за Дину. «Как знал – не надо было ее отпускать!»

Он выехал на площадь – уже пустую, по которой ветер гнал обрывки бумаги. Покосившаяся деревянная сцена, оборванные гирлянды. Мимо пробежали люди, судя по виду, обычные горожане – женщина и мужчина. Мужчина прижимал к груди ребенка. У взрослых лица отрешенные, мрачные, ребенок ревел.

Полицейский в белой парадной рубашке – немолодой, пузатый – торопился куда-то.

– Что случилось? – выскочил из машины Никита.

– Уходите, – коротко бросил полицейский. – На больницу напали. Говорят, взяли заложников.

Автоматная очередь издалека.

Пару-тройку раз, участвуя в гонках по странам и континентам, Никита попадал в передряги – то местное население забастовку устроит, то какой-нибудь переворот… Но все обходилось, да и не склонен был гонщик переживать из-за чего-либо, что не касалось его лично… Только гонки, и ничего, кроме гонок. Все происшествия проходили словно мимо его сознания, не задерживаясь надолго. Но сейчас… Сейчас от происходящего зависела его собственная судьба.

– Я с вами! – крикнул Никита, догоняя полицейского. Они обогнули здание больницы – там, у запасного выхода, толпились солдаты. Время от времени из-за каменной ограды раздавались выстрелы.

– Иди отсюда, парень! Чего привязался… – плачущим голосом заорал полицейский, заметив Никиту.

– Не могу. У меня там… у меня там – жена! – в ответ заорал Раевский.

…Дина не являлась его женой. Хуже того – она была чужой женой еще. Но невозможно было представить мир без нее. Дина стала для Никиты воздухом. Водой. Солнцем. Всем тем, без чего невозможно жить. Она была утешением и спасением – ведь любой мужчина, даже самый сильный и самодостаточный, без этой нежной женской поддержки («Милый, я с тобой!») – сдохнет. И Дина, в свою очередь, тоже не могла без его поддержки. Он, Никита, – для Дины, а Дина – для него.

Поэтому кто она, Дина, если не жена?..

Автоматная очередь. Полетела щебенка. Чьи-то крики. Команды:

– К стене прижаться, не выходить!

– Назад…

– Обходи их, обходи!

Что происходило там, внутри больничных корпусов – не разобрать. Но скоро Никита понял (из обрывков разговора и отдаваемых команд), что бандиты были заблокированы в одном из корпусов. Незваные гости вошли туда, наткнулись на заграж-дение, а выйти тоже не смогли – снаружи их встретил автоматчик из наших. Бандиты оказались в ловушке.

Некоторое время шла перестрелка, но потом прибыли полицейские с оружием, еще несколько солдат с автоматами, и вроде как положение бандитов ухудшилось – они теперь не имели возможности выбраться из больничного корпуса.

Часть персонала и пациенты-горожане разбежались, но часть все еще оставалась там – то ли в заложниках, то ли просто не могли выбраться из помещений.

Дело еще осложнялось тем, что у солдат оружия не было, к тому же они не до конца пришли в себя после отравления.

Сумела ли Дина сбежать или осталась там, в больнице, Никита не знал.

Опять перестрелка.

– Обходи!

– Уходит, гад, через окно!

– Держи его…

Выстрелы.

Топот. Вопли, мат-перемат. И тут – радостные крики. Все ринулись вперед и Никита следом.

– Сюда нельзя…

– У меня там жена!

– Да хоть кто! Нельзя… Опасно тут еще, понимаешь?..

Минут через пять из запасного выхода повели людей с замаскированными лицами. «Взяли!» – ликующе подумал Никита и из проулка побежал в обратную сторону, к главному входу.

– Куда! Тот корпус еще не осмотрели! Стой! – закричал кто-то Никите в спину, но он уже не слушал.

Взлетел по ступеням на крыльцо, ворвался внутрь.

Побежал по коридорам, заглядывая во все двери подряд. Некоторые палаты были пусты, в других – люди в больничных пижамах: какой-то старик с капельницей, рыдающие в голос тетки…

– Дину не видели?

Дальше.

– Дины нет?

Где-то снаружи – опять автоматная очередь. Но Никиту уже ничего не могло остановить – он должен был найти Дину, и все тут.

Обвалившаяся штукатурка. Сломанные стулья. Человек на полу. Мертвый? Лицо платком замотано, не разобрать… Еще бандита, наверное, подстрелили.

Дальше был процедурный кабинет, который не единожды посещал Никита – там ему делали уколы, перевязки…

Раевский ворвался внутрь и сразу видел Дину – она стояла посреди кабинета. Со странным, совершенно белым лицом и белыми-белыми губами.

– Дина! – крикнул Никита.

Опустив голову, Дина одной рукой держала за запястье другую руку – прямо перед собой. После того как Никита позвал ее по имени, женщина подняла лицо и взглянула на своего возлюбленного как-то странно. Никита не сразу смог расшифровать значение ее взгляда. А потом – угадал. Понял. Во взгляде Дины, в ее черных зрачках сконцентрировалась сама боль.

И уже в следующее мгновение Никита заметил двух солдат в углу комнаты и Руслана, мужа Дины. Руслан стоял особняком, держа в руках автомат, словно стрелять собирался.

Но сейчас присутствие Руслана не сильно смутило Никиту. Главное, бандитов тут нет.

– Дина, что случилось? – Никита хотел кинуться к ней, но тут Руслан всем корпусом, боком оттолкнул Раевского в сторону.

Никита споткнулся, но не упал, схватился за стол – тот пошатнулся, тоже чуть не перевернулся, ящики выкатились наружу.

– Пришел, – сказал Руслан. – Ты смотри, какой прыткий.

– Дина, ты как? Что тут происходит? – с недоумением, с раздражением (на Руслана) спросил Никита.

– Товарищ майор…

– Демченко, заткнись, я сказал.

– Товарищ майор, что вы делаете…

– Дина!

– Стоять. Кому сказал – стоять! Все на своих местах остаются…

– Он сломал мне руку, – шепотом, без всякого выражения произнесла Дина.

Ее правая ладонь быстро краснела, наливалась синюшным отеком – и так ярко блестел на указательном пальце стальной перстень, который подарил Дине Никита.

Никита выдохнул. Он в одно мгновение понял, что тут произошло. Этот изувер, Руслан, с автоматом, еще двое перепуганных мальчишек в солдатской форме, безоружных, и – Дина… Значит, Руслана не смутила ни экстремальная ситуация, ни присутствие третьих лиц – он продолжал заниматься все тем же, чем занимался всегда. В этот раз он сломал Дине руку.

В первый раз в своей жизни Никита пожалел, что не стал связываться с оружием. Купил бы у Артура пистолет – сейчас бы точно попытался выстрелить в Руслана. Дина. Господи, Дина…

– Ты что творишь, урод? – сказал Никита, глядя на Руслана. – Ты совсем охренел, да? Ты…

– Я? Если бы тебя не было, не случилось бы и всего этого! – отчеканил Руслан.

– Товарищ майор…

– Мне больно, – опять одними губами прошептала Дина, баюкая травмированную руку.

– Не подходи! – Руслан покачал головой, держа в руках автомат.

Вынести все это было выше Никитиных сил. Он чувствовал боль Дины как свою собственную. Надо было что-то сделать, и прямо сейчас, сию секунду.

Раевский оглядел помещение. Потом метнул взгляд вниз. Что-нибудь… И нашел это свое «что-нибудь» – в верхнем ящике, где лежали бинты, упаковки и медицинские карты, – блеснул сталью скальпель.

Никита улыбнулся. Стал медленно поворачиваться, незаметно протягивая руку к ящику. И одновременно сказал:

– Ты, майор, с больной головы на здоровую не перекладывай.

– Это у кого тут голова больная? Кто бы говорил! – оскалился Руслан, наводя ствол на Никиту.

– Товарищ майор! Мы гражданских защищать должны, а не…

– Молчи! – заорал Руслан, поворачиваясь к одному из солдат. И именно в это мгновение (а другого такого, удобного, могло и не быть вовсе) Никита, схватив скальпель, бросился к своему противнику.

У Раевского была четкая мысль – полоснуть Руслана скальпелем по горлу. Никита занес руку, но Руслан уже повернулся к нему. Левой рукой Раевский попытался отвести ствол автомата, но Руслан сделал подсечку. Не понимая, как такое могло произойти, Никита стал падать. Руслан опять стал поворачиваться, целясь в него из автомата, но тут уж те двое, солдаты, сорвались с места, хватая офицера за руки.

Руслан тряхнул плечами, пытаясь отбросить новых противников – и у него это получилось. Никита, приподнявшись, взмахнул рукой со скальпелем и ткнул им в Руслана в бедро. Тот на миг замешкался, опустил голову, разглядывая рану, – и тут уж солдатики не сплоховали.

Они снова схватили Руслана за руки, вырвали у него автомат, повалили на пол.

Никита, поднявшись, помог им держать Руслана. Общими усилиями связали ему руки за спиной, оставили лежать на полу. Только тогда Никита смог подойти к Дине.

– Ты как? – спросил он.

– Не очень, – ответила она тихо, а у самой слезы на глазах дрожали.

– Я сейчас Курбатова найду… Он поможет.

* * *

Это был безумный день. Сначала привезли солдат с отравлением, потом на больницу напали бандиты.

Фидель метался в общей палате, среди пациентов (в основном одни хроники, старики), уговаривая не поддаваться панике, а сам в это время думал о жене. Как она там?

В коридоре раздавались автоматные очереди.

Неприятные минуты ожидания.

Потом грохот шагов.

В палату ворвался солдат:

– Все в порядке? Можете выходить… мы их взяли.

Слезы, стоны, вздохи облегчения. «Тася!»

Но к жене Фиделю попасть сразу не удалось.

Было несколько раненых – осмотрел, вытащил пули, перевязал. Все быстро, стремительно… Потом в операционную стала рваться Лиля с просьбами осмотреть ее дочь. Ее не пустили.

Потом… потом привели Дину. Курбатов уже ничему не удивлялся.

– Кто тебя так? Муж, дверью прищемил?

Курбатов осмотрел ладонь Дины. Осторожно снял кольцо с указательного пальца правой руки. Рука опухла, это не сразу удалось сделать.

– Оно тебя здорово спасло, – сказал Курбатов, положив Дине в карман стальное кольцо. – Большое, прочное. Так бы все пальцы раздробило. Наверняка подвижность суставов была бы потеряна, а то и хуже что произошло… Может, ампутацию пришлось бы делать! – мрачно добавил он. Помолчал. Продолжил уже спокойно: – А так – только несколько переломов. Кольцо не дало створкам двери сомкнуться. Вот здесь и здесь перелом. Заживет скоро. Я гипс наложу сейчас, обезболивающее…

– Кольцо… – пробормотал Раевский – он все это время не отходил от Дины. – Вот видишь, и мое кольцо, простое, пригодилось. Я же говорил – это талисман, он тебя спасет!

– Да. Да… – прошептала Дина. – Фидель Рауфович, а я смогу играть на скрипке?

– Ну… Не знаю. Надеюсь!

…Когда с рукой Дины было закончено, Курбатов отозвал Раевского:

– Ты можешь ее увезти?

– Да. Прямо сейчас. Машину починил, ездит.

– Тогда увези ее. Не жди ничего и никого. Пока вы не окажетесь за тысячу километров от ее муженька, этого садиста, я спать спокойно не смогу. Живо. До районного центра еще успеете до темноты доехать. Ты же гонщик, Никита, ты быстро ездишь.