– В зимы, которые придут, помни обо мне, – прошептал он ей на ухо.

– В зимы, которые придут, мы вместе расскажем нашу любовную песню нашим детям и внукам, – твердо заключила она. – Они никогда не поверят, что это правда, а не история, издавна передаваемая от скальда к скальду. Ты должен победить, Бьорн. Я никогда не прощу тебя, если ты не подаришь мне ребенка.

Он кивнул, и кривая ухмылка углубила складки на его щеках. Затем его карие глаза потемнели, налились холодом, и он вновь повернулся к хольмрингу, чтобы лицом к лицу встретить своего смертельного врага, своего брата.

– Этому бою предназначено определить вину или невиновность Гуннара Харальдссона в убийстве его отца, Харальда из Согне, – гулко провозгласил Домари. Его звучный голос колоколом разнесся по окрестностям.

Луна поднялась над вершинами деревьев, но когда диск ее достиг зенита, Рика не позволила себе думать о судьбе Кетила. Она сосредоточилась на Бьорне и молилась. Если Доминик прав и этот его новый бог действительно любит их, пусть докажет свою любовь прямо сейчас.

– Право первого удара принадлежит ярлу Согне, – объявил Голос Закона. – Пусть начнется хольмганг и никто не вмешивается.

Бьорн и Гуннар оба ударили мечами плашмя по своим щитам и вступили на плащ. Бьорн напружинил колени, готовясь встретить удар брата.

Гуннар вскинул руку и, крякнув от натуги, с силой опустил меч на Бьорна. Щит принял удар и раскололся посередине. Только кожаный ремень, повисший на предплечье, помешал его обломкам упасть на землю. Бьорн отбросил его, и Йоранд подал ему второй щит.

Рика поймала себя на том, что перестала дышать и вся напряглась. Она с силой выдохнула и приказала сердцу не выпрыгивать из груди. На противоположной стороне хольмринга она увидела Астрид. Глаза ее сверкали ненавистью. Если Бьорн проиграет бой, Астрид снова сделает ее рабыней.

Бьорн ударил мечом по щиту брата, но его щит отразил удар и остался целым. Снова настала очередь Гуннара.

В боях на хольмганге не было ни правил, ни стратегии. Работали только грубая сила противников и стойкость. Под напором Гуннара Бьорн пошатнулся, отступил на шаг, и одна его нога сошла с плаща.

– Он отступает! – взревела толпа.

Под крики со всех сторон Бьорн поспешил вернуться на плащ, готовый к продолжению схватки. Если две ноги сойдут с плаща, раздастся позорящий крик: «Он бежит!»

Рика закрыла глаза, комок в горле не давал ей свободно глотнуть. Она не могла смотреть на это. Однако треск ломающегося дерева, глухие натужные хрипы бойцов, звон стали о сталь заставили ее вновь открыть глаза… и ахнуть. Обломки трех щитов Бьорна лежали у его ног, а у Гуннара оставался еще один щит.

– Не стоило тебе заводить эту бучу, братец. – Лицо Гуннара расплылось в жуткой издевательской гримасе. – Знаешь ли, победитель на хольмганге получает все. Конечно, все, что у тебя есть, это твоя рыжая малышка, но не беспокойся. – Гуннар широко и легко взмахнул мечом. Он просто играл с Бьорном. – После того как я тебя прикончу, я пойду полюбуюсь на жертвоприношение. А потом позабочусь и о твоем скальде. А когда она мне надоест, я отдам ее своим людям на забаву.

Рика почувствовала, как Аль-Амин придвинулся к ней. Он положил свою большую руку ей на плечо. Рика содрогнулась. Несмотря на всю преданность Аль-Амина, он не сможет защитить ее от Гуннара, если Бьорн падет в этом поединке. Впрочем, если Бьорн погибнет, ее жизнь тоже потеряет смысл. Ей будет все равно, что с ней произойдет потом.

– Неужели тебе все равно, что я стану спать с твоей шлюхой? – издевался Гуннар, стараясь вывести брата из себя, чтобы заставить его промахнуться.

Мускул на щеке Бьорна дернулся, но он не шевельнулся. Рика сплела пальцы и прикусиланижнюю губу.

Когда последовал удар ярла, он был таким быстрым, что взгляд Рики едва успел его отследить. Бьорн сделал выпад в сторону последнего щита Гуннара, затем взмахнул режущим ударом вверх, встречая ответный удар.

Длинные клинки заскрежетали друг о друга от кончика к рукояти.

Внезапно зазубрины на обоих мечах сцепились нерасторжимо, как олени при схватке рогами. Глаза Гуннара расширились от удивления. Бьорн рванул меч назад и вырвал меч брата из его руки. Клинки остались соединенными, но обе рукояти оказались у Бьорна. Рика ахнула. Ни разу она не видела, чтобы кто-либо обезоружил противника на хольмринге.

Ошеломленный Гуннар замер как статуя. Ненужный щит продолжал висеть на его руке. Бьорн стоял как вкопанный.

– Следующий удар принадлежит ярлу Согне… – объявил Домари.

– Канут, меч! – крикнул Гуннар своему помощнику. Огромный белокурый викинг сплюнул наземь.

– Человеку на хольмринге полагается три щита, но только один меч.

– Что, братец? – Голос Бьорна прозвучал еле слышно. – До тебя наконец дошло? Зачем тебе понадобилось убивать отца?

– Харальд мог прожить еще двадцать зим. Почему я должен был так долго дожидаться своего? – Глаза Гуннара заледенели. С бешенством глядя на брата, он испустил дикий вопль берсеркера, затем с размаху швырнул свой щит на землю, и тот накололся на острие одного из мечей.

– Так, говоришь, победитель получает все? – холодно произнес Бьорн. – Я согласен взять твою жизнь.

Ярл, зашатавшись, попятился.

«Он отступает!»

В темных глазах Бьорна не было пощады. Гуннар попятился еще, стремясь уклониться от удара, который должен был последовать, едва мечи разъединятся.

«Он бежит!» – заорала толпа, когда обе ноги Гуннара покинули бойцовое поле.

Этот крик, казалось, выпрямил согнувшуюся было спину Гуннара. Он выпрямился и снова ступил на плащ. Слабый запах мочи, запах страха, окутал его, но он повернулся лицом к Бьорну.

Бьорн взмахом отвел мечи в сторону, готовясь нанести последний рубящий удар по незащищенному телу ярла, но вдруг замер. Грудь его вздымалась, словно в борьбе с невидимым врагом.

– Нет, – произнес он, вонзая в землю острые концы обоих клинков.

Растерянный ропот побежал по толпе.

– Я принял христианство и не могу хладнокровно убить человека. Даже того, кто этого заслуживает. Но, Домари, Голос Закона, исход этого боя ясен. Мой брат виновен в убийстве нашего отца. – Бьорн повернулся и направился к краю хольмринга. – Я оставляю его судьбу в твоих руках.

– Свяжите его, – приказал Домари, и несколько человек схватили Гуннара. Голос Закона вновь повернулся к Бьорну: – Ты должен понимать, что твое решение не так уж милосердно, христианин, – произнесен, презрительно скривив губы.

– Гуннар Харальдссон, ты признан виновным в отцеубийстве, – торжественно произнес он нараспев. – Наказание за это хорошо известно: ты встретишь смерть на крыльях кровавого орла.

Краска сбежала с лица Гуннара. Его живые дышащие легкие вырвут из тела сквозь ребра. Он будет задыхаться… Такая жуткая смерть могла расплавить внутренности самого храброго мужчины, а Гуннар таким не был.

– Будь ты проклят, братец! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Прикончи меня.

– Я прошу Голос Закона выслушать меня, – обратился к Домари Бьорн. – Я больше не принадлежу Одину, но мой брат следует старым путем. – Пусть в эту священную ночь он принесет себя в дар Одину в Священной роще, чтобы почтить своих богов и заплатить за свое преступление. Пусть Гуннар Харальдссон будет принесенным в жертву от Согне.

Голос Закона, прищурясь, посмотрел на Бьорна, обдумывая его предложение. В жертву Одину обычно приносили рабов. Однако человек высокого происхождения, добровольно идущий в Священную рощу, повысит престиж храма и умиротворит жрецов.

– Да будет так! – прокатился над толпой голос Домари, и Гуннара повели на замену Кетилу. – В соответствии с законом хольмринга Бьорн Черный наследует все, принадлежавшее ранее Гуннару Харальдссону. Отныне ты ярл Согне.

Вокруг Бьорна раздавались приветственные крики. Гуннар нажил себе множество врагов. Только Астрид с яростными криками бросилась прочь от хольмринга в сторону, противоположную той, куда поволокли ее мужа.

– Теперь вернемся к клятвопреступлению, – произнес Голос Закона торжественно, как подобало серьезности проступка. – Слово человека священно. Его не дают легкомысленно, и его нельзя вернуть. Клятвопреступление – тяжкий проступок. Согласно закону ты, Бьорн Черный, должен быть изгнан с севера на три года. Но твой брат поступил вероломно с отцом, с тобой и со всеми жителями Согне. Твое оскорбление закона ослабляется его преступлением. Поэтому ты вместо изгнания в течение трех лет не должен покидать пределы Согнефьорда. Хорошо управляй своими людьми. Но если ты за это время выйдешь за границы своего владения, то будешь отвечать передо мной.

Рика подбежала к Бьорну и бросилась ему на шею. У нее камень свалился с души от нежданного милосердия законодателя. Мерный стук сердца мужа еще больше успокоил ее.

– Йоранд, ты мне поможешь? – обратился Бьорн к другу.

– По-моему, я уже это сегодня доказал, – кивнул моряк. – Я не стану присягать тебе. И ты не сможешь отдавать мне приказы, хоть и стал ярлом. Не отправиться ли мне в путешествие… года натри? А кстати, чем займешься ты в своем заключении?

Бьорн посмотрел на Рику.

– Я хочу построить крепкий дом с высокой башней для этой дерзкой девчонки.

– На крутом обрыве, над морем… На семи ветрах?

– Именно так.

– А-а, значит, когда закончится срок твоего наказания, ты снова отправишься викингом в набеги, а я смогу с высокой башни высматривать твой корабль во фьорде?

– Ты хорошо изучила меня.

– А ты, Бьорн Черный, не очень хорошо знаешь меня, если думаешь, что тебе удастся осуществить свои планы, – возмутилась Рика. – Мне уже до самой смерти хватило разлук с тобой. Если не хочешь закончить свои дни, как Рагнар, лучше оставайся дома и занимайся земледелием.

Бьорн крепко обнял ее.

– А как ты посмотришь на то, если я останусь дома и буду ухаживать за своей женой?

– Это еще лучше, – отозвалась Рика и крепко его поцеловала.