— Важен сам факт! Спасибо, солнце, — уже совсем другим голосом поблагодарила она. — Если что — знаешь, где и как меня найти.

— Знаю, — кивнул Кирилл. — А можно я теперь хоть немного посплю?..

— Это только у солдата служба идет, пока он спит, а ты давай, грузи свой процессор и пили на занятия, — хмыкнула Ева и оправилась на работу.

Там её ждал сюрприз.

— Вот, пришел какой-то молодой человек и сказал, что нашел возле своей машины сумку. Просил передать владелице, — бодро отрапортовал охранник, сияющий от чувства собственной полезности — ну, ещё бы, помог вернуть красивой женщине её сумочку. Женщина не особо спешила радоваться, опасливо косясь на свой ридикюль.

— А ты посмотрел, там никакого лишнего вложения, вроде «привета из Багдада», нет? — уточнила она, не рискуя забирать свою собственность.

— Обижаете, — надулся секьюрити. — Я её сразу проверил. Там был ваш пропуск в бассейн, правда, за позапрошлый год, вот я и понял, чья это торба.

— А парень, который её передал, откуда узнал, что она принадлежит кому-то, работающему в нашей богадельне?

Видимо, этот вопрос в голову охраннику тогда не пришел, потому парень надолго задумался, но ответить так и не смог.

— Так вы забирать будете или нет?

— Давай, — вздохнула Ева. — Самой интересно, чего же я чуть не лишилась…

Уже в кабинете, куда она просочилась, чудом не попав на глаза хмурому, как похмельный барабанщик, Виктору, девушка распотрошила вновь обретенную кожгалантерею.

Первым, на что она обратила внимание, стало отсутствие всех документов. Значит, либо именно за ними и охотились, либо пардон, у нападавшего на нервной почве случился приступ медвежьей болезни, и бумаги использовались по прямому назначению. Ладно, все равно там копии, причем, даже не заверенные, так что, он может даже бумажных журавликов из этой макулатуры навертеть.

Покопавшись в остальном хламе и подивившись, какая это надобность и когда именно заставила закинуть себе в сумку набор из десяти дюбелей в кулечке, Ева без особого сожаления выкинула почти все содержимое в мусорное ведро. Кредитки лежали там, где и раньше, и не похоже было, что кто-то их вообще трогал. Все чудесатее и чудесатее…

От размышлений, кто и что пытался найти в её сумке, отвлек звонок внутреннего телефона.

— Ева Александровна, — низким чарующим голосом даже не пропела, а продышала Лидочка, — зайдите, пожалуйста, к Виктору Павловичу.

— Лидочка, — успела ответить Ева до того, как секретарша положил трубку, — у нас вроде как юридическая фирма, а не секс по телефону.

— Вечно вы всем недовольны, — уже нормальным голосом буркнула собеседница и, фыркнув, отключилась.

Ева быстренько настучала заявление на отпуск, датированное завтрашним числом и отправилась узнать, чего, собственно, от неё жаждет Витюша. По её прикидкам, шеф, помня вчерашнее, унизительное для себя, подписание договора, ещё несколько дней вообще от одного только упоминания её имени плеваться должен, а вот, поди ж ты, пред светлы очи зовет… Быстренько прикинув, какие за ней водятся грехи и загрустив от их количества, Агеева, не обращая внимания на демонстративно отвернувшуюся Лидочку, без стука и иных звуковых эффектов, прошла к столу начальника.

Перед тем, как покинуть родную территорию, она покрутилась перед зеркалом, оценивая масштаб разрушений, нанесенный вчера её нервной системе и, соответственно, внешности. Синяки на шее были надежно спрятаны под высоким воротом блузки, а общая бледность лица придавала девушке томный аристократический вид. Так что в той, что предстала перед недовольным взглядом шефа, не было и следа от перепуганной девчонки, рыдавшей от страха и нервного переутомления. Теперь это была уверенная в себе женщина, приготовившая ему очередную подлянку и с милой улыбкой протягивающая её на подпись.

Виктора, при воспоминании о содержимом вчерашнего письма турецкому султану, почувствовал патологическую ненависть к любому образцу эпистолярного жанра, побывавшему в руках Агеевой. Более того — его отношение к сотруднице всегда было двояким. С одной стороны, он уважал её, как специалиста, за умение быть в нужных случаях жесткой, но точно знающей, где проходит грань, которую лучше не пересекать и уступить. Как женщину же он её терпеть не мог — идеалом Виктора была та самая, которая «румяна, глупа и домовита», а Ева не подходила ни под один из параметров, чем безумно его раздражала. Но свои мысли и ощущения он держал при себе, справедливо полагая, что, если однажды выскажет ей это в лицо, Агеева в ответ посмеется, а потом ещё и гадость какую-нибудь скажет. Когда он принимал её на работу пару лет назад, то думал, что сможет диктовать свои условия, но теперь получается, что рычаги управления в руках этой стервы. И каким именно образом это произошло, он не совсем понял, но трогать её пока не хотел. Ибо чревато. Так уж получилось, что он знал её уже довольно давно, и прекрасно понимал — если её обидеть, Ева никого не станет просить за себя отомстить. Просто сама сделает так, что предпочтешь подохнуть, но второй раз ей дорогу не переходить.

— Ты совсем охренела?! — почти пропищал Виктор, когда увидел, чего именно хочет от него девушка. — Какой тебе отпуск?! Пока Вилкин развод не закончишь, никаких выходных и отгулов!

— Не ори, — спокойно попросила Ева. — Или ты хочешь всех сотрудников посвятить в свои попытки стать гениальным махинатором?

Виктор сразу снизил тон:

— Ты мне что, угрожаешь?

— Ну, дорогой, если совесть нечиста, не нужно подозревать в том же самом других. Просто ты взвыл так, словно я тебя тут насилую в особо извращенной форме.

Шеф запыхтел, но нехотя согласился. Ева же продолжила:

— Прежде чем орать, хорошенько подумай — сейчас документы в суд ещё не переданы. Ты сам прекрасно знаешь, что есть те, кому этот развод, как серпом по детородному органу. А теперь пораскинь мозгами, если они у тебя, конечно, есть — на каком этапе проще всего уговорить одну из сторон перестать маяться дурью и довольствоваться малым?

— Сейчас, — Виктор понял, что именно ему пыталась сказать Агеева. — А с чего тебя такие странные мысли посетили? Тебе что, угрожали?

— С чего ты это взял? — выражение лица Евы было настолько безмятежным, что заподозрить её во вранье было бы просто кощунством.

— Просто спрашиваю.

— Спасибо за такую заботу, — нежно улыбнулась она. — Но ты лучше за племяшкой присмотри. Она у тебя шебутная… Есть куда отправить на пару неделек, чтобы и здесь не светилась, и глупостей наделать не успела?

— Найду, — кивнул он. — А ты тогда зачем уезжаешь? Боишься?

— Боюсь я исключительно своего отражения по утрам. Ты посмотри на меня — вся отощала и побледнела! — Ева патетически воздела руки к небу. — Мне срочно нужен отдых, желательно, где-нибудь подальше от нашего Черноземья. Витаминчиков покушаю, сувенирчиков прикуплю и приеду вся такая красивая и готовая к борьбе.

В конце свой речи девушка подмигнула ему и похлопала ресничками.

— Врешь.

— Конечно, вру! — не стала отпираться она. — Кроме своего отражения, я ещё высоты боюсь. Так отпуск даешь или нет?

Виктор нехотя подписал разрешение на законное безделье.

— Только Вилку убери из города как можно скорее. Желательно сегодня, — дурашливая улыбка мгновенно пропала с её лица и Ева снова стала серьезной, как призывник, увидевший печать «Здоров» на своей карточке.

— Сделаю.

— Кстати, ты зачем меня звал-то? — Ева остановилась в дверях, вспомнив, что явилась в террариум их главного Каа не по своей инициативе.

— А, точно! — встрепенулся Виктор. — Ты сегодня с Пахомовым встречаешься. Чего молчишь?

— Я жду, пока ты вопрос задашь. Встречаюсь, и ты об этом знаешь. Дальше что? Будешь учить меня азам вежливой беседы?

— Нет, просто хотел попросить себя язык придержать.

— Это все? — невозмутимо уточнила она.

— Да.

— Тогда всего хорошего. И не забудь, пока меня не будет, кактус поливать! — уже из приемной крикнула Ева.


— Значит так, визу тебе прямо в аэропорту шлепнут, это не проблема, загранпаспорт не просрочен, вон, даже Шенген открыт…

— Угу, — кивнула Ева, с любопытством наблюдая за метаниями Юльки по кабинету. Та пыталась одновременно переоформить «отказную» путевку на Агееву, сражалась с принтером, зажевавшим бумагу, и объясняла по телефону мужу, что если он и сегодня забудет забрать сына из садика, она, Юлька, устроит ему такую ночь, по сравнению с которой, побледнеет знаменитая Варфоломеевская. Никита, видимо не очень внимательно слушавший учителя, когда тот рассказывал об этой черной дате во французской истории, почему-то обрадовался.

— Ага, вот здесь распишись, а ещё тут и тут… Нет, это не тебе. Даньку тебе и без росписи отдадут, главное, чтобы ты его узнал… Ага, теперь держи, это памятка, как не нужно вести себя в обществе мусульман… Нет, это тоже не тебе, наш ребенок в обычном детском саду, а не в тренировочном лагере Аль-Каиды… Все, не могу больше говорить у меня работа, до вечера, — выпалила она на одном дыхании и бросила трубку. — Представляешь, он на той неделе приехал в сад, а там детишки как раз гуляли, под ногами кишат, ну, он постоял, потом подошел к воспитательнице и говорит: «А не подскажете, какой из них мой?»

Ева хрюкнула и прикрыла лицо руками, чтобы не обидеть Юльку смехом.

— Да, ладно, ты ещё окончание истории не слышала. Воспитательница на него так оценивающе посмотрела и отвечает: «Это вам не со мной, а с их мамами разговаривать надо, может, какая и признается…»

Ева уже не смогла сдержаться и захохотала в голос. Юлька несколько секунд крепилась, но тоже не выдержала, и присоединилась к Агеевой.

— Ой, поржали, и хватит, — выдохнула турпродавщица. — Ты памятку-то почитай, мало ли…

— Да знаю я, — отмахнулась Ева. — По ночам в одиночку не шляться, приключения на попу искать в строго отведенных для этого местах, одеваться прилично, т. е. майки на босу грудь не носить и т. д. и т. п.

— Сразу видно бывалого туриста, — кивнула Юлька. — Расплачиваться будешь наличкой или картой.

— А натуру принимаете? — хмыкнула Агеева, копаясь в сумке в поисках кошелька.

— Это тебе в следующий кабинет, — на полном серьезе сказала Юля. Ева так и замерла с открытым ртом. — Ну, у нас там новенький сидит, по природе своей кобелидзе, там уж как договоришься.

— Тьфу, я уж правда подумала… — перевела дух Ева, протягивая Visa. Юлька пошаманила над кусочком пластика и выдала девушке целую кипу бумаг.

— А это что?

— Дома на досуге просмотришь. Вылет из нашего аэропорта через четыре дня, как раз успеешь нормально собраться, — отмахнулась Юлька. — Все, иди отсюда, ко мне сейчас следующий бледный и замученный работой припрется.

— Ладно, Юлек, спасибо тебе огроменное. С меня магарыч, — пообещала Ева, поднимаясь.

— Ой, привези мне костюм для танца живота, — Юлька аж подпрыгнула от предвкушения.

— Привезу, — кивнула девушка и хотела ещё что-то добавить, но в дверь постучали, и Ева решила, что, действительно, хватит отвлекать подругу от выполнения прямых обязанностей. Вдобавок, посмотрев на часы, она поняла, что нужно торопиться, чтобы не опоздать на назначенную с Пахомовым встречу.

Уже в дверях она столкнулась с входящим мужчиной. То есть, для него это было просто столкновения, а вот Ева от такого неожиданного и тесного контакта чуть на пол не полетела.

— Ой, простите, я вас не заметил! — мужчина ухватил её за локти и резко привел в нормальное положение. Но, при этом, Ева снова подвернула многострадальную щиколотку, с которой, естественно, ни в какую травму утром не поехала, понадеявшись на извечное женское авось и то, что, если бы там был перелом, она бы ходить не смогла, а раз не только ходит, но и небыстро, но бегает — значит, все нормально.

У девушки от прострелившей ногу боли аж в глазах потемнело.

— Ничего, — с трудом прошипела она, стискивая зубы. — Нужно было смотреть, куда иду, — Ева с натяжкой улыбнулась, поднимая голову и встречаясь с обеспокоенным взглядом темных, почти черных глаз.

— У вас все в порядке? Просто вы побледнели, — мужчина, продолжая придерживать её под руку, довел до стула и усадил на него Еву, которая пыталась перевести дух. Боль постепенно стихала, но, похоже, что в больничку все-таки ехать придется. Или наведаться к Линке и рассказать ей душещипательную историю о том, как подвернула ногу, ковыляя по гололеду на шпильках. — Девушка, вы меня слышите? — не дождавшись никакой реакции он слегка встряхнул Еву. Ну, слегка — для себя, она же почувствовала себя грушей по осени.

— Да-да, со мной все хорошо, — отмахнулась Ева, пытаясь выдрать локоть из пальцев мужчины. Впрочем, без особого успеха. Агеева внимательнее присмотрелась к вцепившемуся в неё клещом субъекту. Ничего так. Не в её вкусе, но впечатляет. Минимум, на голову выше (пока он сидит возле стула на корточках, не очень-то и определишь), крупный, судя по очень темным глазам и волосам, и в его роду монголо-татары потоптались, лет тридцать пять на вид, не красавец — слишком резкие черты лица, но тестостерон так и прет. Одним словом, мужик, подвид — брутальный.