Кристен Каллихан - Пламя (ЛП)

Он чуть помедлил и согласился:

— Из ваших уст «Арчер» звучит чудесно.

Миранда торопливо проглотила кусочек баранины с карри. Похоже, она выпила слишком много вина.

За спиной Арчера гудел огонь, своим теплом согревая ее обнаженные руки. Муж, сидевший так близко к камину, точно должен был бы раскраснеться, но, похоже, жар его не беспокоил. Он словно бы стремился всем телом к пламени, будто в блаженстве пригревшийся на солнце кот.

Огонь, ее величайшая отрада и причина глубочайшего стыда. Большое бревно в середине камина неожиданно разломилось пополам, и на один короткий миг пламя вспыхнуло еще сильнее. И тут же Арчер еле заметно вздохнул, и его напряженные плечи слегка расслабились. Да, он определенно жаждал огня и тепла. Это вызвало в ней странное ощущение родства с ним.

И действительно, впервые на своей памяти Миранда чувствовала себя пускай и не спокойно — для этого он слишком сильно волновал ее, — но, по крайней мере, в безопасности. Казалось, она может сказать что захочет, и не будет поднята на смех за свое мнение, не должна будет оправдывать собственное существование или доказывать свою полезность. Словно в самом плотном лондонском тумане подул свежий ветерок.

— Неужели вас забавляет наблюдать за тем, как я ем? — почувствовав его взгляд, пробормотала Миранда.

— Да. Вы это делаете с такой гедонистической непринужденностью. — Глаза Арчера вспыхнули. — Весьма возбуждающе. Возможно, стоит попросить вас отказаться от столовых приборов, лишь бы только увидеть, как вы едите руками.

Беззвучный смешок сорвался с ее губ.

— Начинаю верить, что вам нравится сбивать меня с толку.

Что — как же не хочется это признавать! — ему неплохо удавалось.

Арчер снова слегка прищурился.

— Я хочу понять ваш образ мыслей. Лучший способ этого добиться — заставить вас защищаться.

А муж тот еще нахал. Стоит заробеть перед его дерзостью, и она тут же окажется всецело во власти Арчера. Вилка Миранды звякнула о фарфор, когда она положила прибор на стол.

— Хорошая тактика, следует запомнить.

Не спуская с него глаз, она потянулась за сочной белоснежной долькой персика. Нежная мякоть смялась под ее пальцами, фрукт охладил и смочил губы. Арчер поерзал на стуле, и она откусила кусочек. Персик оросил рот вкусом тепла и сладости. С тихим стоном наслаждения она проглотила кусочек и медленно слизнула с губ остатки сока.

Резко, словно бросившаяся на добычу кошка, Арчер наклонился вперед и схватил ее за руку.

— Будьте осторожны, красавица Миранда. — Большой палец порхнул над ее дрожащим пульсом. Миранда, с бешено бьющимся сердцем, уставилась на мужа и от изумления даже разинула рот. — Не стоит дразнить дьявола, знаете ли. — Его взгляд скользнул по девичьей кисти, все еще зажатой в его ладони. Пальцы Миранды блестели от персикового сока. Глубокий голос Арчера понизился до грубого хрипа: — Если бы не маска, мне пришло бы в голову слизать этот сок прямо с ваших пальцев.

После этих своих слов Арчер внезапно заявил, что ужин окончен и выпроводил Миранду из столовой.

Боже милостивый, что же она наделала? Как, как могла вести себя столь бесцеремонно и глупо? Сама вынудила его посмотреть на себя как на женщину, да к тому же в их первую брачную ночь! О чем только думала?!

Миранда знала, что происходит между молодоженами, вот только удовольствие от пикировки с мужем заставило ее обо всем забыть. Вплоть до сей минуты. Сейчас же у нее возникло нестерпимое желание куда-нибудь убежать.

Поглядев искоса на Арчера, она увидела крепкое плечо, широченную грудь. «Да я же с ним флиртовала», — с досадой подумала Миранда. И не просто флиртовала, а бросила вызов. И почему она так поступила? Из-за влечения! От этой мысли Миранда даже споткнулась.

Однажды Дейзи сказала ей, что физическое влечение, бывает, возникает внезапно и беспричинно. Можно совершенно необъяснимым образом увлечься низеньким плешивым толстяком, и страсти этой не противостоять. Ведь желание — порождение животного начала в человеке, но не его разума. Миранда тогда рассмеялась и спросила, с кем это Дейзи водится.

Проклятье, теперь же ей не до смеха. Конечно, у Арчера привлекательное тело, он приятный собеседник, но не стоит забывать про маску. Что под ней скрывается? И важно ли это?

На самом деле неважно, ибо прямо сейчас они стояли на пороге ее спальни, и ей только и оставалось что достойно встретить грядущее.

Арчер мгновение просто смотрел на Миранду, будто терзаясь той же неуверенностью.

— Забыл спросить, — нарушил он повисшее молчание. — Пришлись ли покои вам по вкусу?

Напряжение немного спало.

— Они невероятно хороши.

Отведенные ей просторные покои включали в себя гостиную с камином, огромную гардеробную, современную ванную комнату. Элегантные, роскошные, но при этом уютные комнаты походили на мечту.

— Благодарю вас, Арчер.

Муж медленно кивнул.

— А цвета?

Миранда улыбнулась, вспомнив стены с золотыми узорными обоями, мебель, обтянутую шелком цвета слоновой кости, того же оттенка кашемировые шторы, которые не пропускали в комнату холод с улицы.

— Слоновая кость и золото. — Она подняла глаза и встретила его непроницаемый взгляд. — Всегда мечтала о комнате с такой отделкой. Как вы догадались?

— Повезло, наверное, — тихо ответил Арчер. — А может, мне однажды привиделось, что вы спите на кремово-золотой кровати… — Его глаза нежной лаской прошлись по ее телу. — Я бы с удовольствием полюбовался вами в такой обстановке, — сказал он и шагнул к ней.

Во рту у Миранды тут же пересохло, она до боли сжала ручку двери. Его ладонь легла на ее руку, тяжелая и теплая даже сквозь толстую ткань перчаток. С решительным взглядом он медленно повернул ручку, и раздался щелчок открывшегося дверного замка.

Арчер наклонился еще ближе, и колени Миранды ослабели. Какое-то мгновение супруги стояли неподвижно, а между ними бурлил воздух, гудящий и жаркий. Миранда уставилась на складки черного шейного платка мужа, чувствуя, как в ушах шумит кровь. Их тела еще даже не соприкоснулись, но она уже чувствовала, как он возбужден, словно нервные окончания на ее коже были привязаны к нему маленькими крючками, которые, натягиваясь, дарили сладкую боль.

Его широкая грудь опустилась на выдохе, и Миранда тут же вдохнула, дыша с мужем в унисон. Господи, он такой большой и сильный, и пахнет восхитительно. От него исходил неописуемо чистый аромат, от которого она слабела. Ее рот наполнился слюной, закружилась голова. Миранда еще раз резко вдохнула, и жар будто волной пронесся по коже и обосновался между ног. Пальцы ее сжались на дверной ручке. Здравый смысл крошился на мелкие кусочки, словно древние развалины. Боже милостивый, да она сходит с ума!

Болезненный стон сорвался с губ Арчера, и он придвинулся чуть ближе. Миранда сжала бедра. Всего в нескольких сантиметрах от нее он остановился, заметно дрожа. Она крепко зажмурилась и покачнулась. В ожидании.

Муж пророкотал ей на ухо:

— Спокойной ночи, красавица Миранда.

Миранда широко открыла глаза. Арчер был уже на полпути к своей комнате.

* * *

Раскаленные языки пламени извивались и сплетались за каминной решеткой, играя и прячась между прогорающими бревнами, словно крошечные танцоры, манящие его к себе. Арчер сел перед очагом. «Дыши, — снова приказал он себе. — Вдох, выдох. Просто дыши. Не думай о ней».

Мучительно медленно бешеное биение сердца вернулось к нормальному ритму. Она с ним флиртовала. Ну ведь флиртовала же? Арчер утер со лба пот. Он был слишком одурманен желанием, чтобы мыслить трезво. Как же хочется распахнуть заветную дверь, войти и предъявить на Миранду супружеские права! О Господи!

Арчер отвернулся от двери, соединяющей их комнаты. И сразу заметил серебряный поднос на столе рядом со своей подрагивающей рукой. Гилрой оставил дневную корреспонденцию. И словно какой-то подарок на различных отчетах и письмах лежала картонная коробочка с серебряным бантом.

Но, безобидная с виду, коробочка эта заставила его сердце пропустить удар, а потом застучать быстро и глухо. К милой вещице прикасалось само зло.

Скрипнув стулом, Арчер потянулся вперед. Посылка практически ничего не весила, но эта обманчивая легкость леденила кровь. Он развязал бант, и гнилостный сладковатый запах смерти донесся изнутри. Конверт из кремовой веленевой бумаги и что-то под ним. Арчер чувствовал этот предмет, перекатывающийся по дну коробочки. Подняв открытку дрожащими, как и все его тело, пальцами, он разглядел, что лежало под ней.

Блестящую, несмотря на пожелтевшую поверхность, продолговатой формы и испещренную красными прожилками, находку можно было по ошибке принять за сваренное вкрутую и уже начавшее портиться яйцо — если не смотреть на запекшуюся кровь тянущихся с одной стороны сосудов. Арчер с трудом сглотнул, его руки заледенели, несмотря на бьющуюся в висках обжигающую ярость. Он присутствовал не на одном вскрытии и отлично понимал, что за мерзкий дар ему доставили. Глаз. Человеческий глаз.

Оцепеневшими пальцами Арчер разорвал плотный конверт и, охваченный одновременно страхом и яростью, прочел записку, которая, словно детская поделка, была составлена из печатных букв, вырезанных из газетных заголовков: «НЕ НАДО БЫЛО ЭТО ДЕЛАТЬ».

И только потом он заметил маленькую газетную заметку, выпавшую из открытки ему на колени. Влажное и практически нечитаемое под кровавыми пятнами объявление о бракосочетании лорда Бенджамина Альдо Фитцуильяма Уоллеса Арчера, пятого барона Арчера из Амберслейда, и мисс Миранды Роуз Эллис.

Его мир затопил чистый белый свет, холодный и ослепительный, словно сердце снежной пурги. Свет пульсировал в крепких руках и ногах Арчера, сильный и настоящий, нарастая с яростной мощью, давая почувствовать, кем он вскоре станет. И на один ненавистный миг Арчер приветствовал изменение. Вставая, он скомкал карточку с острыми краями и швырнул посылку в огонь, а затем пристально смотрел, как все сгорает. Да помогут небеса тому мерзавцу, что отправил эту коробку.

Но пока он думал, кто бы это мог быть, липкие пальцы страха ползли по спине к сердцу. Снова сев, Арчер откинулся на спинку кресла. Кто послал эту коробку? И чей глаз был внутри?

«Око за око». Выражение, словно поплавок, внезапно всплыло у него в голове. Любимая присказка Россберри. Уставившись на рычащее пламя, Арчер задумчиво потер пальцами подбородок. Россберри. Человек, оказавшийся на грани сумасшествия после жестокого поцелуя огня. Арчер тяжело сглотнул. Жара от очага было довольно, чтобы согреть его вытянутые ноги. Но Россберри уже много лет как сидит под замком. Они сами об этом позаботились. Арчер тихо фыркнул — эти же люди услали прочь и его, но он-то теперь здесь.

Раздался тихий стук в дверь, и Арчер аж подскочил. Нервно пригладил рукой волосы.

— Да?

Гилрой чуть приоткрыл дверь.

— Прошу прощения, что нарушаю ваш покой, милорд, но один джентльмен желает вас видеть.

— Черт побери, Гилрой, сейчас же глубокая ночь. Какого дьявола ты его не выпроводил? — Говоря это, Арчер вдруг подумал, что Гилрой слишком опытный слуга, чтобы пустить обычного посетителя в столь безбожно поздний час, и с нарастающим страхом спросил: — Кто там, Гилрой?

Даже такой гость не мог поколебать выправку и невозмутимость дворецкого.

— Инспектор Уинстон Лейн из Департамента уголовного розыска.

Миранда провела рукой по хрустальным пробкам. Отблески пламени, преломляясь на гранях, рассыпались крошечными радугами по ее коже и бутылкам. Бокал чего-нибудь горячительного помог бы ей успокоиться и уснуть, не думая о мужчинах в масках или об одном голосе, изысканном, словно горький шоколад.

Миранда остановила выбор на самом простом графине — изящном каплевидном сосуде, на горлышке которого красовалась серебряная табличка с выгравированным словом «Бурбон». Американский виски. Она смутно припоминала, как в каком-то разговоре отец обронил, что однажды, давным-давно, пробовал этот напиток.

Из всех графинов в этом жидкости осталось меньше всего. Значит, и гадать особо не надо — любимый напиток Арчера. Пробка мелодично зазвенела, в воздухе разлился терпко-сладкий аромат.

Миранда плеснула себе немного, успокаиваясь от одного лишь мягкого бульканья, с которым графин расставался со своим драгоценным содержимым, и потрескивания поленьев — не угля — за решеткой в разведенном позади нее камине. Неудивительно, что мужчины присвоили себе права на сей простой ритуал — пропустить стаканчик после ужина возле огня — и держали женщин от него подальше. Победителю достается все.