На улице Николай остановил экипаж. Пока он провожал девушку до входа, кэб ждал на дороге. Николай поцеловал Жюльетт, она приникла к нему. Проведенные вместе часы еще крепче связали их души.

– До завтра, дорогая, – прошептал он.

– До завтра, – эхом откликнулась она. Внезапно завтрашний день обоим показался нереальным.

Глава 11

Позировать для Николая оказалось не таким простым делом, как вначале думала Жюльетт, надеясь, что он сделает ей скидку, поскольку она не претендует на звание профессиональной натурщицы. Жюльетт собиралась просто сидеть в кресле. Но – ничего подобного.

По телефону Николай спросил, что собирается надеть Жюльетт. Помня о своем обещании, данном Денизе, та ответила, что не собирается надевать платье Фортуни, поскольку – кто знает? – скульптура потом может попасть на выставку.

– Итак, что же? Может быть, что-нибудь простое? – предложил Николай.

– В греческом стиле?

– Было бы прекрасно.

Жюльетт быстро сшила из розового шелка тунику без рукавов с округлой горловиной. Положив ее в простую коробку без всяких надписей, девушка отправилась в мастерскую.

Николай уже ждал. Жюльетт зашла за ширму, чтобы переодеться. Когда она вышла, Николай удовлетворенно улыбнулся.

– Отлично! Лучшего и придумать нельзя.

Он взял ее лицо в ладони и дважды поцеловал. Затем подвел к постаменту для натурщицы.

– Позволь мне причесаться, – после поцелуев несколько прядей выбилось из-под заколок.

– Мне нравится и так. Оставь.

Затем он придал ей нужное положение. Локти отведены назад, подбородок чуть вздернут. Жюльетт подумала, что, если встать на цыпочки, создастся впечатление: она собирается расправить крылья и взлететь. Но, к счастью, Николай ничего не сказал о полете. Более-менее удовлетворенный, он наполовину задернул штору, объяснив, что тени подчеркивают рельефность фигуры. Какое-то время он продолжал менять положение постамента на колесиках, поскрипывающих о каменный пол. Затем, сделав два шага назад, резко крутанул подставку. Брови Жюльетт удивленно взметнулись вверх, она чуть не упала.

– Ты хочешь, чтобы я потеряла равновесие?

Его сосредоточенный взгляд утратил свою серьезность, и он посмотрел на Жюльетт не как на модель, а как на любимую женщину.

– Нет, – он улыбнулся. – Я просто хотел увидеть тебя с разных сторон.

Николай взял карандаш и сделал несколько зарисовок. Жюльетт только сейчас поняла, как трудно сохранять неподвижность. Она уже дважды опускала подбородок, оба раза Николай подходил и нежным движением пальцев возвращал его в прежнее положение. Но карандаш весело плясал по бумаге, довольно скоро несколько эскизов были закончены.

– Хватит на сегодня, – Николай отложил блокнот. – К следующему сеансу я постараюсь изготовить гипсовую модель. Потом мы примемся за работу по-настоящему. Я планирую скульптуру в натуральную величину.

– Могу я посмотреть эскизы? – спросила Жюльетт, сходя с постамента.

Она ожидала, что увидит себя застывшую, словно прилипшую к бумаге. Но Николаю удалось запечатлеть женщину, которая дышит, полна энергии и ждет.

Чего она ждет? Жюльетт хотела задать Николаю этот вопрос, но удержалась.

– Конечно, я буду позировать тебе, когда только смогу. Но ты помнишь, что Дениза посылает меня в Лондон?

Баронесса де Ландель в конце концов решила, что лондонские шелкопрядильные фабрики, а также завод под Масслесфильдом – наиболее подходящие предприятия для размещения заказов на изготовление шелков по дизайну, разработанному Жюльетт.

Николай тяжело вздохнул, обнимая свою модель.

– Разве я могу об этом забыть? Но, надеюсь, там ты пробудешь не так долго, как в Лионе?

Жюльетт нежно коснулась пальцами его щеки.

– Конечно, нет. Как только на ткацком станке появятся первые образцы, можно решить, что именно будем использовать для широкого производства.

– Наверное, я ненадолго отправлюсь домой, пока ты будешь в отъезде. Есть ряд дел, которые необходимо уладить.

– Конечно. Значит, когда я вернусь, ты будешь в Париже?

– Надеюсь. В конце недели Анна уезжает на несколько месяцев, хочет обставить недавно купленный дом. Я поеду с ней. Ты получила какие-нибудь вести от Габриэлы?

– Да. Она и ее муж ждут моего приезда в Лондон.

Николаю больше не хотелось говорить о предстоящей разлуке. Он подошел ближе и страстно поцеловал девушку. Вскоре его тело вновь наслаждалось нежностью и теплотой Жюльетт. Он даже и не мечтал, что сможет когда-нибудь так любить женщину. И оба, возможно, не понимали до конца, как редко в этом мире пересекаются жизни людей, составляющих единое целое.

* * *

Дениза испытала некоторое удивление, когда ей доложили, что графиня Долохова хочет пройти в кабинет баронессы де Ландель для личной беседы. Русская графиня увозила на родину немало платьев и костюмов, все примерки, переделки и изменения в моделях уже позади, туалеты упакованы и доставлены в парижский особняк Анны Долоховой. Дениза, честно говоря, рассчитывала увидеть графиню в следующий раз только по весне. И первой мыслью баронессы было: Анна Долохова решила поспорить о расценках. К Денизе не раз приходили весьма богатые женщины, которые требовали, когда дело доходило до оплаты, взять в расчет их «особые отношения» с ателье Ландель. Подобного рода столкновения в домах haute couture случались довольно часто, и Дениза вместе с мадам Табард научилась достойно встречать противника во всеоружии улыбок и выражений глубочайшего уважения.

Но увидев входящую графиню, Дениза сразу поняла: речь пойдет не о деньгах. Эта женщина просто не станет интересоваться ценой каждого туалета. Анна Долохова при всем своем очаровании никогда не утрачивала природной надменности. Дениза встала из-за стола, чтобы приветствовать гостью. Заняв место в кресле, Анна сразу перешла к делу.

– Как вы знаете, я уезжаю в Санкт-Петербург, но перед отъездом должна поговорить с вами о вашей сестре и моем брате.

– Я не понимаю, – Дениза встревожилась.

– Разве, мадам баронесса? – в голосе графини прозвучало раздражение. – Николай сказал мне, что любит вашу сестру и хочет на ней жениться. Я вижу, вы поражены и вполне разделяю ваши чувства. Поверьте, я ничего не имею против Жюльетт, но подобный брак просто невозможен. У Николая есть определенные обязательства на родине, и он не имеет права пренебрегать ими.

– Насколько я знаю, Жюльетт не собирается покидать Париж. Может быть, они хотят жить здесь, а ваш брат будет приезжать в Россию? – Дениза прекрасно понимала, что цепляется за соломинку.

– Наш отец очень плох последнее время, но из гордости не признается в этом. Николай очень скоро вынужден будет вернуться в Россию. Его дом – там. Существует несколько проблем, их нельзя разрешить, живя во Франции. Мой брат – талантливый скульптор, но ваять он сможет и на родине. Париж – Мечта любого молодого художника, но молодость проходит, мечты уступают место реальности.

– Вы говорили ему об этом? – Дениза чувствовала, что ее мечты о будущем готовы рухнуть, словно карточный домик.

Анна вздохнула. Искренне озабоченная будущим брата, она напрямую говорила с Николаем, но только усилила его раздражение. Он ждет ее поддержки, а родная сестра готова занять сторону тех, кто и так стоит на его пути.

– Все мои слова брат пропускает мимо ушей. Он непоколебим в своем решении съездить со мной в Россию, все уладить дома, чтобы организовать брак с Жюльетт. Я чувствую себя обязанной обсудить все это недоразумение с вами, поскольку мы обе – заинтересованные лица. Если бы Жюльетт была разведенной или очень опытной женщиной – а таких немало, я бы знала, что для Николая это всего лишь увлечение, но на этот раз все совершенно по-иному.

– Что вы имеете в виду?

– Жюльетт молода, красива и верит всем обещаниям Николая. Он сейчас кажется очень последовательным, но я уверена, что для обоих подобный союз – просто катастрофа. Пока не поздно, нужно принимать меры.

Дениза почувствовала, что ей трудно подобрать слова:

– Почему вы так считаете?

– Он же крестник царя, мадам! Отец попросит своего старого друга вмешаться. Однажды он уже прибегал к помощи царя, когда Николай вознамерился стать скульптором и навсегда остаться в Париже…

– Влюбленные могут пропускать мимо ушей упреки любого человека. Николай не захочет слушать ничьих возражений.

Анна передернула плечами, откинулась на спинку кресла.

– Тогда жизнь Николая превратится в пытку: старые друзья в России и во Франции отвернутся от него. Жюльетт не будет счастлива, увидев, в какое положение она поставила любимого человека. Когда пройдет всплеск чувств, он начнет воспринимать ее, как обузу, преграду к общению с теми состоятельными людьми, которые для него привычны. Дело в том, что русское дворянство никогда не примет Жюльетт в качестве жены графа Карсавина. Простите мою откровенность, но я хотела бы подчеркнуть: в настоящий момент Жюльетт всего лишь портниха. Несомненно, вы хотите, чтобы в вашем деле она играла видную роль, но все равно, она останется служащей или рабочей. Я навела справки о ваших родителях. О них, конечно, говорят, как о людях уважаемых, но ведь всем известно, что они занимались торговлей. Мой брат за время своего пребывания в Париже приобрел весьма либеральные и современные взгляды, которые неприемлемы для России.

Дениза никогда не испытывала такой ненависти к клиентке. Их деньги, формальная вежливость, заставляли баронессу де Ландель частенько закрывать глаза на надменность, кичливость, но от слов Анны Долоховой краска бросилась ей в лицо. Дениза совершенно забыла о собственном снобизме по отношению к тем, кто стоял на социальной лестнице ниже ее. Сейчас кто-то пытается посмотреть на баронессу де Ландель сверху вниз. Холодная ярость закипела в ней.

– Графиня, вы хотите сказать, что будь Жюльетт не француженкой, а русской, она вполне могла бы оказаться в толпе тех голодных, а среди них было немало девушек-служащих, не так ли, которых несколько лет назад расстреляли у ворот царского дворца, куда они пришли безоружные, чтобы, встав на колени, молить о помощи?

Анна вскочила, в глазах сверкал гнев.

– Как вы смеете? Ноги моей больше здесь не будет! Я отказываюсь от всего, что заказала у вас! И не смейте даже упомянуть об оплате!

Графиня широко распахнула дверь и вышла из кабинета, не заметив ни директрису, ни собственную приятельницу, поджидавшую на диванчике в коридоре. Бледная, с поджатыми губами, она промаршировала по лестнице и заняла место в экипаже, стоявшем у порога ателье.

– Ателье Паквин! – бросила она кучеру. Когда колеса застучали по мостовой, с лица Анны так и не сошло гневное выражение. Сложенный зонтик отстукивал дробь по полу экипажа, словно отбивая такт лихорадочным мыслям. Что-то она хотела сказать еще, но уже поздно. Даже по телефону она никогда не снизойдет до беседы с подобной нахалкой.

Более, чем когда-либо, графиня была полна решимости заставить Николая порвать с Жюльетт. Если бы брат встретил девушку из хорошей семьи, Анна всеми фибрами души желала бы этого брака. Но предать свою собственную кровь… Все проблемы России связаны с тем, что крестьяне жаждут права голоса, понижения налогов, образования и тому подобного. Принадлежащее людям с голубой кровью не должно быть доступно тем, у кого нет ни воспитанности, ни манер. А эти нищие готовы бороться не на жизнь, а на смерть…

Ее мысли переметнулись к великолепным туалетам, сшитым в ателье Ландель. Единственная надежда – мадам Паквин заставит своих служащих работать день и ночь, чтобы они успели приготовить самые необходимые туалеты до отъезда Анны в Санкт-Петербург. Вечерние и дневные. И многое другое. Безусловно, увидев столь выгодный заказ, мадам Паквин сделает все возможное.

Анна перестала стучать зонтиком. Лицо прояснилось. Как приятно выбирать новую одежду!

* * *

Когда Дениза закрыла за графиней дверь, то буквально упала в кресло, прижав ладони ко лбу. Ее всю трясло. Ужасно! Один господь Бог знает, сколько русских клиенток она потеряет, когда пойдет слух об этой скандальной сцене в кабинете баронессы де Ландель.

А Жюльетт! Это же кошмар! Из всех молодых людей, увивающихся за ней на протяжении двух с половиной лет после возвращения в Париж, она выбрала иностранца, да еще и русского! Поостыв, Дениза поняла, что графиня пришла к ней за помощью, чтобы они вдвоем придумали, как спасти Николая от ложного шага. А вместо этого… Она вспомнила, как когда-то родители советовали ей отказаться от брака с Клодом де Ланделем. Чем больше они старались, тем упрямее становилась Дениза. В молодости иначе не бывает.

Дениза метнулась к своему столу, взяла карандаш. Повертев его руках, постучала по крышке стола. Итак, Жюльетт уезжает в Лондон. В прошлый раз разлука не подействовала, но на это раз Анна Долохова приложит немало усилий, чтобы переубедить брата. Хоть слабый, но шанс…