— Так ты действительно можешь их различать?

— Лучше их не сыскать на всем белом свете. Спасибо! — Она обвила его шею руками.

— Если твоя реакция и впредь будет такой же, то я готов покупать тебе лимоны хоть каждый день.

— Тогда и я буду ежедневно награждать тебя вот таким поцелуем. — С этими словами Козима прильнула к его губам. — Это самый лучший подарок, который ты когда-нибудь мог мне преподнести.

Люк опустил крышку багажника.

— Куда бы ты хотела поехать?

— Пусть выбор будет за тобой.

— О’кей, тогда давай отправимся во флигель возле замка. Я хочу показать его тебе.

Она зарделась.

— Любовное гнездышко маркиза?

— Совершенно верно.

— Я однажды ходила туда вместе с Юджином, когда замок еще лежал в руинах. Эта постройка прекрасно сохранилась.

— Моя мать решила ничего там не менять.

— Что ж, отведи меня туда поскорее. Я с удовольствием посмотрю на нее снова.

Люк уже пошел к машине, чтобы открыть заднюю дверцу, но Козима взяла его за руку.

— Не надо. Я знаю лучший способ добраться туда, — потайную тропинку, ведущую вверх по утесам. Мне не хочется в такую прекрасную ночь сидеть в машине.

Она повела его вдоль набережной к уединенному пляжу, покрытому галькой. В дальнем конце виднелась маленькая, покрытая травой тропа, которая змеилась вверх по склону. Уже совсем стемнело, но луна была достаточно яркой и хорошо освещала им путь. В кустах трещали сверчки. Саламандра стремглав бросилась через дорогу и, затаившись в траве, терпеливо ждала, пока они пройдут. Влюбленные шли медленно, разговаривая о пустяках, наслаждаясь романтикой ночи и своей тайной прогулкой.

Наконец они подошли к флигелю. Люк был поражен тем, насколько легко было попасть во владения замка, и задавался вопросом: а что, если таинственный гость пользуется этим же путем.

Повернув ключ в замке, Люк медленно открыл дверь, почему-то уверенный в том, что обнаружит кого-нибудь внутри. Однако в комнате, слава Богу, было пусто. Пошарив в кармане, он нашел зажигалку и зажег лампу на туалетном столике. В маленькой комнатке было тепло, приятно пахло лесом.

Закрыв дверь на замок, Люк наблюдал, как Козима бродит по комнате, внимательно рассматривая каждую деталь. Ее волнение постепенно росло.

— Да это настоящий эротический рай, — прошептала она. — Чего стоят книги, картины, не говоря уже о статуе… — Она провела пальцами по мраморному изваянию, на мгновение задержавшись на соблазнительном изгибе бедра. — Может, маркиз и был убийцей, но он знал толк в эротике.

— И обладал прекрасным вкусом.

Козима взяла первую попавшуюся книгу, стоящую на полке.

— «Казанова», — смеясь, сказала она, взглянув на корешок, и, открыв наугад страницу, начала громко читать: — «При этом она, сняв с себя шляпку, позволила волосам свободно упасть на плечи, а затем, расстегнув корсет и высвободив руки из платья, предстала пред моим изумленным взором, словно ожившая сирена с красивейшего полотна Антонио Корреджо. Увидев, что она подвинулась, дабы предоставить и мне место, я понял, что время рассуждений миновало и что любовь подсказывает, чтобы я ловил момент».

— Любовь подсказывает, чтобы и я тоже ловил момент, — сказал Люк, приближаясь к Козиме.

Она положила книгу и намеренно пошла к кровати, дразня его чувственным покачиванием бедер, но не позволяя себя обнять, словно хотела, чтобы он немного помучился в ожидании.

— Мне кажется, Валентина провела здесь много счастливых часов, — задумчиво сказала Козима, скользя пальцами по шторам, которые свисали со столбиков. — Интересно, он построил этот домик для нее?

— Мне известна история о мужчине, который, влюбившись в актрису, построил ей целый театр.

— Какая прелесть! А что бы ты сделал ради меня?

— Я подарил бы тебе лимоновую рощу.

Она обернулась, посмотрев ему прямо в глаза.

— А ведь это не так уж и дорого, верно?

— Ну, по крайней мере, это дешевле, чем бриллианты и меха.

— А что бы я сделала для тебя? — Обвив его шею руками, Козима внимательно посмотрела на него, и Люк увидел в ее глазах откровенное желание.

— Хороший вопрос.

— Как насчет ресторана с названием «У Люка»?

Засмеявшись, он приблизился к ней, так что их носы почти соприкоснулись.

— И что бы ты для меня там стряпала?

— Торт, — ответила она.

— Ты сама пахнешь лимонным тортом.

— Ну так съешь меня, Люк.

Ему больше не нужно было слов. Он впивал в себя каждое мгновение близости с этой прекрасной женщиной, наслаждаясь ее прелестью и боясь упустить даже самую незначительную деталь. Он целовал ее шею, скользя губами по коже и ощущая при этом, как под рукой трепещет ее горячее тело, вздрагивающее от каждого его прикосновения. Люк осыпал поцелуями ее шею, щеки, виски и лоб, а потом впивался губами в ее уста, словно желая с помощью поцелуя познать тайну этой удивительной женщины. Козима расстегнула его рубашку, скользнув руками по груди и сильным мускулам живота. Потом спустила кардиган со своих плеч вместе с бретельками платья, и Люк стал водить пальцами по гладкой нежной коже ее декольте. Платье скользнуло вниз по ее чувственной фигуре, опустившись у ног шелковым островком. Теперь Козима стояла перед ним, робко улыбаясь. На ней не было ничего, кроме черных атласных трусиков, украшенных кружевами. У Люка перехватило дыхание при виде ее соблазнительного тела, освещенного золотистым пламенем свечи. Ее кожа была смуглой, атласной, живот был мягко округлен, а бедра крепкие, красивой формы. Не в силах больше сдерживаться, он подвел Козиму к кровати и уложил поверх одеяла. Опустившись на матрас, она вытянулась на постели, как красивая кошка. Сбросив рубашку, Люк лег рядом с ней, наслаждаясь теплом ее тела на своей груди. Он покрыл поцелуями ложбинку между грудей, спускаясь все ниже к животу, по которому от прикосновения мужских губ пробегала мелкая дрожь. Козима тихонько засмеялась и потянула его вверх, желая снова ощутить вкус мужских губ на своих устах, и, быстро справившись с пуговицей его джинсов, расстегнула змейку.

При свете мерцающей свечи на принадлежащей когда-то маркизу кровати Люк снял с Козимы трусики, продолжая еще какое-то время наслаждаться видом обнаженной, охваченной страстью женщины, лежащей рядом с ним. Раскинув ноги на кровати, она, казалось, совершенно не испытывала стыда, готовая к тому, чтобы он испил ее до дна. Люк действовал неторопливо, языком пробуя на вкус каждый сантиметр ее тела и пожирая глазами ее удивительно красивую фигуру.

Глава 21

Клер обычно звонила девочкам каждый вечер перед тем, как те ложились спать. Люк на это время исчезал, желая избавить себя от необходимости разговаривать с ней. Однако сегодня утром, когда он, пересекая холл, уже собирался выйти, Вентура неожиданно вручила ему телефон. Он никак не ожидал, что с ним хочет говорить его бывшая супруга.

— Привет, Клер.

— Привет, Люк, — ответила она, удивленная не меньше его. — Как у вас дела?

— У нас все замечательно.

— А девочки довольны?

При других обстоятельствах Люк, вероятнее всего, опять обиделся бы на ее тон, ведь она хотела дать ему понять, что, находясь с ним, они не могут быть по-настоящему счастливы. Но состояние полного удовлетворения, в котором он сейчас пребывал, сделало его практически невосприимчивым к каким-либо шпилькам.

— Они просто блаженствуют, проводя большую часть времени в бассейне. Даже Коко и та перестала себя сдерживать.

— Что значит, перестала себя сдерживать?

— Просто стала обычным ребенком, делающим то, что присуще любой другой девочке ее возраста.

— А что, раньше она была какой-то необыкновенной?

Люк засмеялся над тем, как Клер приготовилась к обороне.

— А ты хорошо проводишь время?

— Да. — Ее голос дрогнул. — Было как в сказке. Джон лично знаком с очень многими людьми, хотя было достаточно утомительно. К тому же в этой компании я чувствовала себя не в своей тарелке, поскольку персоны были очень уж важными.

— Тебе не стоит комплексовать, Клер. Ты наверняка привлекательнее, чем все они, вместе взятые.

Его неожиданный комплимент застал ее врасплох.

— Я так не думаю, — пробормотала она, не понимая, почему он столь любезен и как к этому относиться.

— Поверь мне, так оно и есть. Я обращаю внимание на каждую женщину, которая проходит мимо по улице. Так вот, ты в триста раз привлекательнее, чем большинство из них. Я бы не женился на женщине, которая не была бы настоящей красавицей.

Последовала пауза. Этот новый добродушно-веселый Люк вызывал у Клер недоумение. Даже его голос звучал по-другому.

— Неужели ни одна итальянка с большой аппетитной задницей до сих пор не сразила тебя наповал?

— С меня вполне достаточно двух итальяночек, вертящих своими маленькими попками, которые помогают мне твердо держаться на ногах большую часть времени!

Клер засмеялась, и Люк почувствовал, что она успокаивается.

— Мы рано уехали с Барбадоса. А вернулись сегодня утром. Мне просто не терпится снова увидеть девочек. Я так по ним соскучилась!

— Они тоже по тебе скучают. Но за них не волнуйся. Главное, что вы с Джоном проводите время вместе. Они ведь не его дети, и я уверен, он хочет побольше быть с тобой наедине.

— Неправда! Он обожает их! — резко воскликнула Клер, внезапно сделавшись подозрительной.

— Я и не сомневаюсь в этом. Просто хочу сказать, что вы должны уделять больше внимания друг другу. Я с радостью отправлю их обратно, как только они вдоволь повеселятся здесь. Я получаю массу удовольствия, находясь рядом с ними. И когда они уедут, я буду скучать. — Он вдруг представил, как прощается с девочками в аэропорту, и понял, что говорил это совершенно искренне. — Я, кажется, слышу их голоса. Не клади, пожалуйста, трубку. — Это действительно были девочки. Они возвращались вместе с Сэмми, уже наплававшись в бассейне в столь ранний час. Их мокрые волосы ниспадали на спину длинными кудряшками.

— Привет, милые. А ну, догадайтесь-ка, кто вам звонит?

— Мамочка! — закричала Джуно, бросившись к телефону.

— Я передаю им трубку, Клер.


Направляясь к старинной каменной крепости, Козима окинула взглядом столь знакомую ей широко раскинувшуюся морскую гладь, которая всегда выглядела по-разному. Цвет воды постоянно менялся, красиво переливаясь всевозможными оттенками. Сегодня утром небо было лазурным, а солнце напоминало золотой диск. Яркие лучи играли в легких волнах, покрытых рябью, осыпая гребни великолепными бриллиантами. Наконец-то она могла смотреть на море, не ощущая при этом, как сердце сжимается от нестерпимой тоски. Козима знала, что, потеряв Франческо, никогда больше не сможет избавиться от этой тупой боли, ведь подобная утрата оставляет на сердце глубокий, незаживающий шрам, но теперь женщина была уверена, что обязательно найдет способ жить дальше с этой болью…

Она думала о ночи любви, проведенной с Люком. Одной ночи им было мало. Они наслаждались друг другом, пока тела не стали болеть от изнеможения, а потом лежали, словно два насытившихся льва, купаясь в трепетной истоме. Единственное, что мешало ее полному счастью, было ощущение вины перед Франческо, перед Розой, которая в последнее время все подозрительнее посматривала на нее так, словно красивые платья Козимы и ее улыбка уже сами по себе были оскорблением. Козима стыдилась того, что, пережив такую трагедию, она, оказывается, снова могла испытывать блаженство. Обычно, когда ночь окутывала землю, она начинала думать, что не заслуживает любви, но стоило первым лучам солнца озарить новое утро, как у нее снова появлялось желание жить полноценной жизнью. Жизнью, в которой было огромное море любви. И теперь Козима знала, что Франческо хотел бы, чтобы она была счастлива. Ей вспомнились слова Альбы о том, что для того, чтобы продолжать жить, иногда требуется огромное мужество.


А в это время в замке Ромина пребывала в возбужденном состоянии, ожидая приезда лондонской журналистки из издания «Санди таймз». После получасового обдумывания, в каком образе ей хотелось бы предстать перед гостьей, Ромина появилась на террасе в длинном зелено-пурпурном восточном одеянии от Пуччи поверх белых брюк и в золотистых сандалиях. Она зачесала волосы назад и крепко завязала их белым шарфом, подчеркивающим ее яркие глаза в обрамлении задорных морщинок. Распахнув стеклянные двери, Ромина вышла на террасу, благоухая дорогими духами с запахом туберозы.

Ма, Карадок и Нэнни наслаждались поздним завтраком на террасе. Джуно и Коко, вооружившись бумагой и цветными карандашами, которые им купила бабушка, были заняты рисованием, а маленький Порчи, похрюкивая от удовольствия, лежал возле них. Сэмми облачилась в белую футболку и розовые шорты, и вида ее молодых смуглых бедер было вполне достаточно, чтобы заставить Нэнни вновь испытать возбуждение.