— Спасибо, Роза, — искренне поблагодарила ее Козима.

— Послушай, сестрица, а ведь только благодаря мне вы с Люком сейчас вместе. Если бы не я, ты по-прежнему ходила бы чернее тучи, как старая дева. — Затем она направила свой красный ноготок на Люка. — А ты по-прежнему бы размышлял над своим разводом. Я счастлива за вас и за себя, поскольку своим благородным поступком, возможно, искупила кое-какие плохие дела, которые совершила в прошлом, и теперь мне открыта дорога в рай. А сейчас присаживайтесь и ешьте. Сегодня Альфонсо приготовил самого лучшего омара.

Она пошла на кухню и села за маленький деревянный столик.

— Романо, принеси мне, пожалуйста, бокал вина.

— У тебя все хорошо, Роза? — спросил Альфонсо. Она внезапно стала бледной как полотно.

— Я в порядке. — Романо принес ей бокал и налил вина. Она сделала большой глоток. — Вот так намного лучше. — От отчаяния Роза покачала головой. — Везет же некоторым людям!


После ужина Фийона поехала в город на такси, напомнив Ромине о встрече с Фиеро.

— Теперь-то я понимаю, почему она так хорошо говорит по-итальянски, — сказала Ромина, обращаясь к Ма. — Похоже, она спит со всеми официантами.

— Твой братец наверняка расстроится, — сказала Ма. — Эта журналистка, кажется, вскружила ему голову.

— Ну хоть что-то должно было его встряхнуть. Жаль только, что она ведет себя как последняя шлюха.

— Да, похоже, она настоящее животное. — Ма неодобрительно фыркнула. — И готова отдаваться всему, что движется.

— И особенно тому, что движется медленно, вот как Нэнни, например!

— Поверь, она безжалостно пожертвует им ради хорошей статьи.

Ромина взглянула на своего брата, в одиночестве сидящего с бокалом виски на террасе.

— Надеюсь, он не ударил лицом в грязь.

— О, не думаю, что она слишком разборчива.

— Не понимаю, что можно найти сексуального в Нэнни.

Ма задумчиво прищурила глаза.

— Ну, не скажи. Как говорится, на вкус и цвет товарища нет.

— И даже ты не исключение, Ма?

Женщина иронично ухмыльнулась.

— Я слишком поглощена духовной жизнью, чтобы предаваться мирским удовольствиям.

— Но что может быть лучше земных радостей жизни, Ма? Надо наслаждаться, пока мы живем в этом мире.

Глава 25

Уже стемнело. Соленый ветер срывался с моря и ворошил непослушные волосы Розы, обдавая ее прохладой. Она шла по пляжу, покрытому галькой, и в ее глазах стояли слезы. Роза слышала отдаленный гул, доносящийся с вечеринки, внезапный взрыв смеха, звуки безудержного веселья, — все это, как назло, еще больше подчеркивало состояние ужасного недовольства, которое она сейчас испытывала. Она села на берегу, плотнее натянув на себя кардиган, и устремила взгляд на море. Ночной небосвод был весь усыпан звездами, мерцающими в темноте, словно светляки, а яркая луна освещала морскую гладь, раскинувшуюся до линии горизонта.

«Совсем не такая, а лучшая доля должна быть уготована мне, — с горечью думала Роза. — Я не должна была родиться в этом маленьком провинциальном городке, чтобы вести никчемное существование, а потом умереть в безвестности. А моя сестра Козима крадет у меня будущее, которое, возможно, было предназначено мне судьбой. Она, а не я, отправится в Лондон, будет путешествовать по миру, носить дорогие одежды и бриллианты».

Испытывая досаду, Роза швырнула камешек в море.

Внезапно на противоположной стороне пляжа она заметила призрачную фигуру. Перестав кидать камни, Роза напрягла зрение, чтобы рассмотреть ее получше. Ей показалось, что это какой-то мужчина. Он выглядел взволнованным, хотя из-за большого расстояния она не могла различить выражение его лица. На какое-то мгновение ей показалось, что он, как совсем недавно ее кузина, идет в воду с одной-единственной целью — утопиться. Разумеется, в планы Розы совершенно не входило бросаться за ним в воду — она даже отпрянула назад, чтобы он случайно ее не заметил. Сначала мужчина немного побродил взад-вперед по берегу, зайдя по щиколотку в море. А потом вдруг направился к маленькой тропинке, которая, извиваясь, шла вверх по крутому склону, ведя к замку, а точнее к флигелю.

Роза стремительно вскочила на ноги и, обуреваемая любопытством, поспешила вслед за незнакомцем. Она знала эту тропинку как свои пять пальцев, безошибочно ориентируясь в многочисленных изгибах, поворотах, подъемах и спусках. Опасаясь, как бы мужчина ненароком не догадался о ее присутствии, она крадучись бежала по камням с грацией кошки. Похоже, незнакомец тоже прекрасно знал дорогу. Он шел, не раздумывая, не спотыкаясь, двигался ровно, несмотря на темноту.

Роза следовала за ним, держась на безопасном расстоянии. Она была начеку, готовая спрятаться в гущу деревьев, если он вдруг обернется, но мужчина, словно находясь в состоянии транса, продолжал свой путь. Казалось, ничто не могло отвлечь его от цели. Наконец он исчез в чаще деревьев. Роза, притаившись за большим кустом, стала терпеливо ждать. Она услышала звук шаркающих шагов, донесшийся со стороны флигеля, вероятно, он заглядывал в окна, проверяя, нет ли там кого-нибудь. Затем послышался скрип повернувшегося в замке ключа. Затаив дыхание, она почувствовала, как волнение поднимается в ее груди. Сейчас ей выпал шанс разнообразить свою жизнь настоящим приключением. В конце концов, Валентине удалось сделать то же самое.

Сквозь щели в ставнях Роза различала нежный свет свечи, озаряющий в темноте силуэт незнакомца. Итак, незваный гость все же существовал на самом деле, и он определенно не был привидением. Тогда кем же он был и почему там оказался? Роза почувствовала, как бешено стучит кровь в висках, а затем, повернув ручку, открыла дверь.


Козима давно уже привыкла спать урывками, не находя покоя даже во сне, поскольку горе стало таким же постоянным спутником ее жизни, как и воспоминания о погибшем сыне.

Днем присутствие Люка придавало ей мужества и дарило надежду, а ночью, оставаясь наедине с нахлынувшим на нее отчаянием, она чувствовала, что стремглав летит в глубокую пропасть. Люк, казалось, был ей дарован судьбой, как спасательный круг, но разве она могла бы уехать с ним отсюда? Она ни за что не покинула бы Франческо и родную Инкантеларию, где глубоко в земле были похоронены ее самые сокровенные воспоминания. Козима была уверена, что ей суждено жить в Инкателарии до тех пор, пока она не умрет, с Люком или без него.

Под утро она наконец впала в забытье. Глубокий сон освободил ее на время от беспорядочных мыслей. Она была окружена светом и в этом божественном свете почувствовала присутствие своего сына. Он явился ей таким, каким был при жизни — с широко распахнутыми глазами, улыбающийся, с нежной смуглой кожей, с румянцем цвета восходящего солнца. Франческо прижался к ней, и она обняла его. Козима чувствовала нежный ванильный запах его волос, ощущала гладкую кожу на своих губах, тепло его тела, и впервые за последние три года почувствовала себя счастливой.

И вдруг Франческо отпрянул. Он глядел на нее любящим взглядом мудрого старого человека.

— Ты должна вернуться к жизни.

— Не заставляй меня уходить!

— Ты должна. Твое время еще не наступило.

— Но я хочу остаться с тобой! — взмолилась она.

Он улыбнулся, словно сама идея о том, что они находились врозь, была абсурдной.

— Ты же знаешь, что я всегда с тобой.

— Но я не могу тебя видеть!

— А ты просто верь, мама. — Он начал медленно исчезать. — Верь.

Она протянула к нему руки сквозь слабый свет.

— Я люблю тебя, Франческо! Не покидай меня, Я не могу без тебя жить. Не покидай меня! Пожалуйста, вернись!

— Все в порядке, дорогая. Тебе просто приснился кошмар. — Альба стояла, склонившись над ней в своей белой ночной рубашке. Козима в панике оглянулась по сторонам. Франческо исчез. Альба гладила ее по голове, приговаривая: — Все хорошо. Ты уже проснулась.

— Но я не хочу просыпаться. — Козима закрыла глаза, испытывая желание возвратиться в эти удивительные белые небеса.

— Это всего лишь сон, — успокаивала ее Альба.

— Нет, все было по-настоящему. Он был здесь. Я могла его обнимать, чувствовать его запах. Он был настоящим. — Она заплакала. Альба включила свет, и Козима поморщилась.

— Выключи!

Но Альба, не обращая внимания на ее слова, села на кровать.

— Это был дух Франческо.

Козима сжала плечи Альбы, широко открыв глаза.

— Люк сказал, что нет средства, которое могло бы помочь мне обнять моего мальчика. Но он недооценил моего сына. Франческо все-таки нашел способ.

Альба выключила свет и оставила Козиму одну. Чем старше она становилась, тем больше убеждалась в том, что мир духов существует. Все эти годы она постоянно ощущала в этом доме присутствие призрака Валентины — и тогда, когда только приехала сюда, и даже тогда, когда Иммаколята наконец упокоилась с миром.

Она снова забралась в постель к Панфило, которого ничуть не потревожили жалобные стоны его племянницы, и легла на спину. Мысли перескакивали с одного на другое, и Альба уже готова была уснуть, как вдруг услышала снаружи странный звук. Это мог быть свист ветра или крик совы. Звук становился все громче и приближался к дому. Заинтригованная, она выбралась из постели и подошла к окну. Шокированная, она увидела, что это, радостно пружиня шаг, шла Роза. Альба сразу же подумала о Юджине. Если бы он обнаружил, что его жена возвращается домой в такое время, то разразился бы грандиознейший скандал. Альба накинула халат и поспешила вниз, столкнувшись с дочерью как раз тогда, когда та, крадучись, входила через боковую дверь, словно грабитель.

— Где, скажи на милость, тебя носило? — требовательно спросила Альба, уперев руки в бока. Ее лицо казалось бледным при свете луны, слабо светившей сквозь окна в кухне.

— Я гуляла.

— Ночью?

— Это мое любимое время.

— Ты, наверное, пьяна.

— Я не брала в рот ни капли. Просто я счастлива! — таинственно улыбнувшись, сказала Роза.

— От чего можно быть счастливой, когда твой муж спит один в постели, а дети…

— Они никогда не просыпаются ночью.

— Но всегда существует вероятность, что они проснутся, и что тогда? Юджин спросит, где ты была.

— Я все время гуляю по ночам. — Прислонившись к буфету, Роза скрестила руки на груди. — Я люблю побродить в темноте вдоль утесов, а затем спуститься к морскому побережью. От этого я становлюсь счастливой, мама. Я вырываюсь из дома, который держит меня в четырех стенах и не хочет выпускать, и дышу полной грудью. А сегодняшняя ночь была особенной. Я стала счастливее, чем когда-либо. Даже не подозревала, что могу быть настолько счастлива.

Лицо Альбы стало темнее тучи.

— С кем ты была?

— Да ни с кем. С призраками.

— О чем ты говоришь?

— Я общалась с духами. То есть с привидениями. — Она покачала головой, словно ее мать была слишком глупа, чтобы это понять. — Да не волнуйся ты. Я просто дурачусь и очень устала. Так что если ты не против, я, пожалуй, пойду спать.

— Смотри не попадись Юджину, когда убегаешь из дома посреди ночи.

— Да он спит как бревно.

— Но в один прекрасный день бревно может вдруг проснуться, и тогда у тебя будут крупные неприятности.

— Я знаю, как надо вести себя с собственным мужем. Все мужчины одинаковы.

Альба с беспокойством слушала беззаботную болтовню дочери.

— Проблема в том, Роза, что ты не ценишь того, что имеешь.

— А тебе-то откуда об этом знать? Ты ведь никогда меня ни о чем не спрашиваешь. Все время только и слышно: Козима, Козима, Козима. Что-то не припомню, когда ты в последний раз интересовалась, как у меня дела. Но какое это имеет значение? — Она направилась к лестнице. — Кстати, Козима и Люк любовники.

— Я знаю.

— Ну конечно же, знаешь. Ведь вы с Козимой как два заговорщика.

Поднимаясь по лестнице, Роза чувствовала, что Альбу начинает трясти от злости.

— Что бы ты там ни думала, я твоя мать и это мой дом. Постарайся смотреть дальше своего носа, Роза. Ты всегда была эгоисткой!

Девушка хотела хлопнуть дверью ванной комнаты, но побоялась разбудить Юджина. Она оперлась ладонями на раковину и глубоко вздохнула, чувствуя, как ее ноздри раздуваются от гнева. Да как ее мать посмела разговаривать с ней в таком тоне? И разве она действительно была эгоисткой, как утверждала Альба? Она лишь хотела привлечь внимание своей матери. И уж, конечно, она имела на это полное право. Однако Козима заняла ее место, а с тех пор как утонул Франческо, еще больше преуспела в этом. Роза уставилась на свое отражение в зеркале, узнавая в своих чертах Валентину, смотрящую оттуда на нее.