Я резко ударил по тормозам, и только сейчас понял, что мы ехали по автостраде, а я даже на дорогу не смотрел. Вообще не видел и не слышал ничего кроме того ужаса, который она чеканила, как обычный рассказ о походе в супермаркет.

Лика говорила, а я ощущал холод. Не так как его описывают другие. Это не холодок пробежавший по спине. Это мороз. Я чувствовал как кровь отхлынула от лица, кончиков пальцев рук и ног, от головы и вообще… Я понял что стояк, который меня доводил до отупения минутой ранее, просто исчез. Я не чувствовал больше возбуждения, а каждое её слово рождало во мне отвращение к тому, что она описывала. Мне хотелось выблевать всё, что я успел съесть до этого.

Это не секс… Это садизм какой-то. Грязная и пошлая херь, которой даже животное не занимается!

"Как до такого можно было опуститься? Она ведь его… женщина? Это же больно даже слушать…" — я сам не понял, как в моих глазах появились слёзы, а я только представил, что подобное мог например сотворить отчим с моей матерью.

Да я бы убил его!

— Вижу ты доволен моим рассказом? — Лика опять затянулась, а потом посмотрела мне прямо в глаза, и добила последней фразой:

— Он издевался надо мной шесть часов. Так мне сказали в клинике. Сама я не знала сколько времени прошло. Мне было двадцать лет, когда мою жизнь растоптали и выбросили, как мусор на помойку, Хан. Ровно столько, сколько и тебе сейчас. И сделал это любимый человек. Мужчина, которого я боготворила.

Я округлил глаза и открыл двери. Просто нагнулся из машины, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Мимо проезжали другие тачки и громко сигналили, но я продолжал попытки успокоиться.

— Пожалуй я поеду домой на такси, подозреваемый Ким, — опять тихо прошептала Лика, но я покачал головой и охрипшим от слёз, которые стояли в горле, голосом ответил:

— Нет. Я отвезу. Пожалуйста. Я хочу отвести тебя домой. Позволь мне…

Медленно поднялся и захлопнув дверцы, даже боялся на неё посмотреть. А всё потому что не знал, как себя вести. Что мне ей сказать? Может нужно пожалеть? Или сказать, что это всё прошло?

Любой из этих вариантов чушь, если учитывать, что меня самого словно изнасиловали её слова.

Вспомнил ту сцену в лифте, потом то как я целовал её и мне сносило крышу впервые не от похоти, а от того как гулко бьётся сердце в груди. Оно словно выпрыгивало и норовило расхерячить мне грудь. Я не чувствовал такого никогда. Мне хотелось чтобы оно стучало ещё сильнее. Чтобы эта срань, которая превращала мои мозги в рисовое сусло продолжалась бесконечно, поэтому целовал Лику ещё слаще, ещё чувственнее. Делал это на грани собственного удовольствия.

И сейчас… Это всё разлетелось к херам после её слов. Всё, бл*** было помножено на ноль, потому что я боялся даже рот перед ней раскрыть. Мне стало стыдно. Это идиотизм и полная херь, но теперь у меня появилось и другое чувство — словно это я её изнасиловал. Что это подобный мне сотворил с такой девушкой этот грёбаный пи***.

Небеса, говорят, наблюдают за всем? Тогда какого хера, она должна была пережить такое!?

— Хорошо. Вези, — холодный ответ резанул по моим ушам, и вернул в реальность.

Ни слова больше, и три бабские сигареты в моей пепельнице. Лика курила всю дорогу, пока я, скинув скорость до минимума, дал ей возможность успокоиться.

И теперь сидел и смотрел на отражение человека. Своё отражение в окне. С виду обычный сопляк. Что мне знать о жизни? Что я могу?

Справа послышался треск моего чудорингтона, и я скривился, а когда посмотрел на экран сотового, тут же подобрался и ответил:

— Да, омма!*(мама)

— Ты пьян? Почему ты снова не дома? — мама только начала говорить, а мне словно дыхание спёрло в горле.

Мне так хотелось кому это рассказать. С кем-то поговорить. Как Лика держала в себе такое десять, мать его, лет?! Я два часа не могу привести себя в порядок, а тут десять лет.

— Я в вольсэ, мама, — тихо прошептал и прикрыл глаза.

— Ты же обещал вернуться к учебе! Мы же разговаривали с тобой позавчера, сынок! — она продолжает что-то говорить, а мне хочется другого.

Я хочу услышать, что с мамой всё в порядке. Что я нужен ей, что ей важно знать, не только почему я пьян, а зачем я пью.

— Омма-а-а… — я протянул это слово и улыбнулся, вытерев слёзы, — Я хорошо поел, и меня ничего не болит. Я не пью много и не сяду за руль пьяным. Буду осторожен на дороге, и хочу твоего похмельного супчика. Я всегда воровал папин, пока он не видел. Омма, твой сын, — я запнулся, и опять улыбнулся, — дурак и разгильдяй, но он очень любит тебя. И ему сейчас так дерьмово, что он пьет. Но это пройдёт, мама.

— Хан Бин! Что с тобой происходит? Ты сам не свой после смерти этой Мён Хи! Сколько можно? Мне жаль… что с ней случилось такое, но сынок, на этой девушке небо взор не остановило! Опомнись! Ты наследник! Не позорься и вернись домой. Хватит бегать от семьи!

Лишь услышав имя девушки, я похолодел снова. И причина того, что я замёрз отнюдь не в том, что был почти раздет и развалился на холодном полу в одних трениках. Причиной было то, что я тоже поступил как тварь. Использовал Мён Хи, как хотел. И такой ублюдок ещё хочет отношений с женщиной, которая пережила такой ужас? Я идиот!

— Да, мама… — прошептал и ответил, — Я не вернусь домой. Можешь отобрать у меня всё. Это не поможет. Я не могу больше так. Я устал, как старый аджоси от этого дерьма…

— Ким Хан Бин!

— Ты тоже хорошо ешь, — я сел ровнее, и опять улыбнулся, — Не болей и береги себя. И… Прости своего идиота сына. Он правда жалеет, что был настолько жадным.

Я нажал на отбой и телефон выпал из моих рук.

Как я вляпался в это? Я жил безработной жизнью, имел всех на своём члене, и никогда не думал о том, что может быть вот так. Когда всё вокруг рушиться, подобно сраному замку из песка. Точно такому, как мы с отцом строили на берегу Японского моря. Отличный песчаный пляж.

— Ей бы понравилось, — шепчу охрипшим голосом, а в отражении появляется ещё одно лицо. В нем мягкие черты с серыми зеркалами.

Я горько хохотнул и схватил бутылку снова, отсалютовав отражению.

— Поздравляю, Хан Бин-ши, тебя схватили за яйца так, что ты превращаешься в святого праведника. Может скоро и в храм ходить начнёшь, как подобает воспитанному молодому мужчине. Наследнику огромного состояния, бл***! Тебя поснимают на камеру, и покажут на ТВ! А на следующий день под зданием компании выстроиться полк "промокших" девочек. Ты красавчик! Живи, как безмозглая навозная куча и дальше!

Только на утро я понял, почему мне было так херово. Вернее помогли мне это понять единственные люди, которым я был дорог и действительно нужен.

— Твою мать! Хан, здесь кумихо ночевал?

— И нахера я им код от замка сказал, идиот! — пробормотал в подушку, а другой сверху зажал голову и простонал.

Я ещё не успел зад поднять с кровати, как в квартиру ввалились Ки Бом и Джин Ки. Парни встали в ступор посреди гостиной, и уставились на меня, как на пришельца.

— Ты сам вдул две бутылки маколи? Ты головой поехал? — Джин Ки поднял пустые бутылки с пола, и сел на низкий диван, посмотрев на Ки Бома.

— Рассказывай! Какого хера у тебя телефон то работает, то нет? И что за херь вообще происходит, брат?

Ки Бом встал рядом с Джин Ки и сложил руки на груди, пока я пытался хотя бы начать нормально мыслить. Голова болела нещадно, и эти нотации мне были ни к чему.

— Перестаньте тарахтеть без умолку и дайте мне спокойно самоуничтожиться или покрыться здесь плесенью.

— Звонил наш сонбэ, Хан. Если ты не появишься сегодня в универе на занятиях, тебя отчислят и бабки не помогут, — припечатал Джин Ки и пошел в сторону кухни.

— Иди мойся и собирайся. Мама Ки Бома приготовила кимчхи из редьки и пипимпап. Так что позавтракаем и поедем.

— Никуда я не поеду, — я упал обратно в постель, и услышал натуральный рык в исполнении Ки Бома.

— Поедешь, бл***! Если тебе насрать на себя, то это не значит, что насрать нам! Я между прочим мать одну бросил дома с больным отцом, чтобы притащить тебе завтрак, потому что знал, что ты хер положишь на свой желудок. Успокойся, и возьмись за ум, бл***!

Я скривился и нехотя поднялся, но все таки поплелся в душ, где и охерел от того, какой у меня был видок.

— Да, господин Ким, сегодня ты точно подцепишь себе крошку посочнее с такой-то рожей! Побриться что ли?! Правда было бы что брить? Ты ж молокосос! Даже в руки себя взять не можешь, — я провел ладонью по опухшим щекам и плюнув на эту херню, залез в душ.

Пока я занимался омовением, подобно императору в таком кипятке, что мне стало ещё хреновее, понял одну вещь:

"Это надолго, Хан. Её уже ничем не вытравить из твоих мозгов. Не после того, как ты присосался к её губам. Это было слишком охренительно и сладко. Настоящий вкус, который даже маколи не перебило своей горечью."

— Итак, начинай! — я скривился и сел за кухонную столешницу.

Джин Ки разлил всем сока, а мне плеснул какой-то херни.

— Не смотри так, я всегда таскаю с собой шипучку от похмелья. Я не отравить тебя решил, — брат подмигнул мне, а я выпил горькую херь и схватил палочки, когда понял что мне кусок в горло не лезет.

— Не могу нихера есть, — пробормотал, а потом и вовсе встал и подошёл к холодильнику.

— Что с тобой происходит? — Ки Бом бросил палочки на стол, а я застыл.

— Вы мне поверите, если я скажу что втрескался в женщину, которая старше меня на десять лет?

Я стоял к ним спиной и не видел лиц парней, но гробовая тишина, и то что они даже не двигались, уловил одним лишь слухом. Открыл бутылку и залпом выпил половину содержимого.

— Это не та ли иностранная госпожа, которая была на похоронах Мён Хи? — я вскинул брови и резко обернулся, услышав вопрос Ки Бома.

— Она, — кивнул, а Джин Ки лишь хохотнул и передал Ки Бому пиалу с рисом.

— Я знал, что рано или поздно это произойдёт, и наш любитель лёгкой наживы, перейдет на уровень выше. Но Хан, ты же понимаешь, что это взрослая баба? Она ждать пока ты наиграешься не будет. Таким подавай кольца и церемонии в храмах через месяц. А это не твой вариант.

— Вы ничего о ней не знаете, — я поставил минералку обратно в холодильник и захлопнул дверцы.

— Ты из-за неё нажрался? Кто она? — Ки Бом продолжил есть, а я коротко ответил:

— Детектив, которая ведёт моё дело.

— Что?! — даже всегда спокойный Джин Ки поднялся и посмотрел на меня, как на сумасшедшего дегенерата, — Ты спал с полицейской? Ты с ума сошел?

От его слов меня перекривило, и я подошёл к шкафу, начав одеваться.

— Я не спал с ней, — коротко ответил, и достал джинсы и черный гольф.

— Погоди! То есть ты хочешь сказать, что не присунул ей, но при этом влюбился? Ты точно Ким Хан Бин?

— Джин Ки, бл***!!! — я зарычал, а братья вздрогнули, — Выбирай выражения! Она не одна из тех шалав, которых я трахаю без разбора, потому что они охотно ноги раздвигают.

— Джинни, наш брат реально втрескался, — ошарашенным голосом выдал Ки Бом, а я хмыкнул и припечатал:

— Можете расслабиться. Мне ничего не обломиться с ней, — я застегнул ремень и вытащил кожанку, — Вы доели? Мне нужно кое-куда заехать!

— Хан! — Ки Бом посмотрел на меня и сложил руки на груди.

— Прошу вас, не спрашивайте сейчас ничего. Оставьте это дерьмо в покое, и давайте ехать уже в этот сраный универ.

Братья поняли меня с полуслова, и пипимпап отправился в мой холодильник так и не тронутым.

"Нужно купить маме Ки Бома сладостей. Я невежественный болван!"

Но все эти мысли вылетели из моей головы, когда я затормозил у въезда на кладбище. На часах было десять утра, и здесь оказалось не мало посетителей.

Парни вышли из машины, а я достал из багажника букет цветов, и молча пошел к Мён Хи. Я знал, что сейчас моё "прости" это чушь и полнейшая херня. Но мне это было необходимо. Я не понимал ещё зачем, но чувствовал что должен хотя бы извиниться перед ней за то, что сотворил. Ведь может случиться и так, что ни маньяк, ни отчим не виноваты, а значит это могли сделать конкуренты. Тогда я первый должен отвечать за то, что произошло с девушкой.

Парни молча шли позади меня, и качали головами, но Ки Бом все таки не выдержал:

— Он точно поехал крышей, Джин Ки! Ты при жизни ей цветов таких не дарил-то, — закончил он, обращаясь уже ко мне, но я отмахнулся.

— Потому что она их не любила, Ки Бом, — тихо ответил, когда мы встали у серой мраморной могильной плиты.

Я присел и положил букет, рядом с её фото. И замер, просто смотря на него.

— Я даже не умею говорить "прости", — горько усмехнулся и покачал головой.

— Хан, посмотри на два часа налево, только очень осторожно, — оборвал мои слова Ки Бом, тихим голосом.