— Зачем вам я и Лика? Вы могли спокойно сбежать? — выпрямился и понял, что нужно подыгрывать, иначе они меня покалечат раньше времени.

У меня итак башка пробита, и похоже его онни мне пару ребер сломала до кучи, потому что дышать глубоко становилось все труднее.

— Это всё омма! Ей не понравилось, что твоя женщина залезла в наш дом, и разнюхала про старика немого. Поэтому пришлось включить вас в план последней партии в этой игре. А ещё она вилась рядом с мужчиной, который нас защищает. Он нравится омма! Вот и у нее наши привычки появились.

Всё что я слышал и видел, походило на какой-то сюжет "тв-драмы". Это реально не возможно было описать словами.

— Так как зовут вашу нуну? Вы сказали, что я к ней прикасался?

— Если я отвечу, брат, что получу взамен? — Сын Хи обернулся ко мне и бросил прут обратно в источник, скривившись.

— Я сыграю с тобой в шахматы, — ухмыльнулся, а у самого по спине холод бежал то вниз, то вверх.

— Она просила тебя спасти её и вылечить! Я думал твоя женщина умнее, и поймет, но она даже не заметила. Только мужчина с небесным взором догадался, как только увидел нас. Но он не успеет. Никто не спасет вас, Хан! И ты должен быть готов к этому!

Я прикрыл глаза от досады и прошептал:

— Хатори Кимура.

— Да, это наше имя.

13. Лика

Вода так и продолжала стекать сквозь пальцы, пока я стояла у раковины и смотрела на то, как блестящий водоворот спускается в слив. Стояла, открутил кран до упора и слышала лишь плеск воды, который разносился по всей квартире. Это был единственный звук, который позволил мне перестать обращать внимание на то, что у самой по лицу бежали подобные потоки. Разница была в том, что не кран, а человек. И у меня нет вентиля, который можно просто взять и закрутить, чтобы я перестала быть похожей на холодный металлический предмет.

Опять закат. Он сжигал всё вокруг. Каждый предмет горел огнем того, как солнце уничтожало этот день, сгорая и уходя за горизонт. Оно и на моем теле выжгло отпечаток ещё одного дня, как метку того, что произошло. Я знала эти чувства. Помнила их, но выбросила на помойку памяти, потому что они заканчивались болью такой силы, которая превратила меня в машину и тупого робота.

— Прости… — тихий шепот утонул а водовороте кухонной раковины, пока вода продолжала стекать.

Это была не просто ссора. Это была та самая пресловутая "правда в лицо". Мы сказали друг другу всё, что было на поверхности, и чего мы не стали замечать, начав с дна.

Дно. В этому случае это не ужасная яма, в которой храниться лишь темнота. Для нас дно, это то, что было спрятано слишком глубоко, и то что мы доставали, что бы не видеть того, что снаружи.

Этот как колодец в голове, а на то самом дне плещутся самые сокровенные мысли. И мы достигнем своего дна. Каждый человек его достигает места, где живёт его нутро. Сверху любой человек, кажется одинаковым. Но колодец у каждого свой. Кто-то его иссушает и он превращается в болото из которого выпив лишь каплю, можно отравится и сдохнуть тут же.

Хан был не просто колодцем со своим глубоким дном. Это был источник наполненный горной водой до краев. Но, каждый кто приходил к этому источнику так и старался бросить в него песок, болото и грязь. Любой, кто хотел испить из этого колодца старался выбросит в него свой мусор. Отравить, лишь бы этот мальчик стал столь же пуст и иссушен, как колодцы других. Ведь это неправильно, когда рядом такой чистый и полный источник, когда твой — это зловонная болотная жижа.

И это непреложное правило для любого существа — нагадит в чужой колодец, который чист, потому что отрава не должна прекращать распространяться.

Я опустила руки под кран и умылась от воды из своего колодца. Он был почти пуст, когда в него упала капля чистой родниковой воды. Она настолько сильно повлияла на мой колодец, что даже будучи столь маленькой, смогла очистить его, и смешаться с ним навсегда.

Я еле вошла в эти чёртовы апаты. Сходу нашла всё, что нужно. Помню, что говорила около получаса с дядей Олегом, который был на все сто уверен, что убийца девушка. Но откуда она взялась и кто она такая, мы пока не знали. Единственной зацепкой было то, что парень, замурованный в стене, совершенно точно был родным сыном сектантов.

Колодцы. Что в них выбросили, чтобы отравить настолько?

Этот ответ я получила ровно через час, когда вернулась в офис нашего отдела.

Телефон завибрировал в кармане брюк и я посмотрела на экран. Подключила телефон к системе на столе и ответила.

Моя первая ошибка в этом расследовании — Хи Шин. Молодой мужчина, который выглядел слишком подозрительным для меня, и так хорошо подходил на роль больного психопата, что я упустила массу вещей из виду, пока следила именно за ним. Это парень просто оказался помешанным на своей работе. А я круглой дурой.

— Мы слушаем, Хи Шин, — мой голос вернулся в обычную тональность. Такую, которой я говорила до того, как приехала в это чужое место с чужими правилами.

Я говорила и начала думать так, как до встречи с Ханом.

— По предварительным результатам осмотра места и самого трупа можно утверждать, что это молодой парень, примерный возраст двадцать лет, причина смерти: механическая асфиксия в следствии удушения в закрытом пространстве. Частицы распада бензолов и других, компонентов найденные в ротовой полости, говорят о том, что он разгрыз мешок на голове, а частицы появились во рту жертвы в следствии разложения полиэтилена. Но самое страшное, что парень действительно очнулся уже в стене. Поэтому труп стоял настолько ровно, и поэтому под ногтевыми мембранами есть микрочастицы песка и цемента идентичные составу материалов из которых была выстроена стена. В ручную из песка, болота и кирпичей.

Я посмотрела на Ю Чон-ши, который наблюдал за мной всё пристальней, но молчал.

— Его замуровали живьём, — подвела итог, а мужчина развернулся к экрану, на котором уже были выведены все жертвы по делу. И то, что смотрело на нас оттуда было ужасающе.

Двадцать три человека, убитых на протяжении пяти лет одним психопатом. О котором мы знаем лишь одно — это девушка в состоянии диссоциативного расстройства идентичности.

— Из тех образцов волос, которые мы нашли в подвале, я могу утверждать лишь то, что они могут принадлежать женщине. Но точно смогу это установить только в лаборатории департамента, — продолжил Хи Шин, а я лишь спокойно констатировала факт, и посмотрела на дядю Олега, который теперь выглядел как я пару дней назад. Весь в тине и с хмурым лицом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это девушка.

— Лика-ши, нам нужны доказательства. Всё набирает обороты слишком быстро, — холодно парировал в трубку Парнишка, — Я должен провести экспертизу и только потом, вы сможете предпринимать хоть что-то! Здесь клоака из улик, на оценку и экспертизу которых уйдет неделя! Я сделаю это за два дня! Но дай мне их, и не лезьте ни во что! Мы так не работаем! Объясни уже это ей, сонбэ!

Продолжал чеканить Парнишка, а мы с Анастасовым переглянулись опять. И он, и я понимали, что в этой стране даже полиция скована законом так, что их спокойно могут посадить за любое неправомерное действие. Мы работали по-другому. Когда дело касалось жизней людей, мы делали всё, чтобы их спасти. Но проблема была в том, что и для того чтобы кого-то уничтожить просто так, наши менты тоже не гнушались превращаться в чудовищ. В этом и была разница. Чудовищам легче поймать чудовище, чем тем, кто хочет сделать это гуманно.

Я прошлась взглядом по Доминанту, который сидел всё это время молча, как и Шанель.

"Кто из вас двоих крыса?" — мелькнуло в голове, когда заговорил Ю Чон-ши.

— Я тебя понял, Хи Шин! Но у тебя только два дня! Если ты уверен, что дашь нам имя, то мы готовы ждать. Если нет, сегодня же две группы захвата будут в Паноптикуме и норэбан. Я не стану больше ждать, как и начальник Чхвэ.

— Вас понял, Сонбэним. Я найду эту тварь. Она должна быть хотя бы в одной базе, если родилась на нашей территории, — я услышала вздох облегчения в голосе Хи Шина, но для меня это не значило ничего.

Я сделала слишком много ошибок, из-за которых погиб невинный немой старик. Поэтому прощать себе подобное не собиралась.

Сердце сжалось в груди, и больно кольнуло в лопатки. Хан… Его глаза и то, как он орал во дворе дома. Этот взгляд: ожесточенный и обречённый. Он сломался. Это было видно сразу. Человек не способен спокойно выдержать такой прессинг, тем более Хан, который внутри, на дне своего колодца, хранил собственную банку с особым наполнением. И она рванула. Разбилась из-за меня, и отравила чистую родниковую воду болью. Её я тоже видела в его глазах.

Парнишка положил трубку, а Ю Чон-ши посмотрел на меня в упор, ожидая моего лёгкого кивка.

— До десяти вечера полтора часа. Именно в это время начнется представление в театре на Каросукиль. У нас есть только один шанс поймать преступника сегодня, — начал Ю Чон-ши, и обернулся к Доминанту с Шанелем, которые тут же поднялись и кивнули в поклоне.

— Вы и Лика-ши будете в зале, пока я и опер группа устроим засаду у черного входа в конспиративном транспорте. Если всё пройдет гладко, то уже сегодня всё закончится.

— Ой ли! — хохотнул Анастасов на нашем, и поднялся со стула, обведя всех взглядом, — Никто в этом бункере, кроме двоих людей не знает, что такое диссоциативное расстройство идентичности. И то! Ни Лика, ни даже я, не встречали ни разу за всю свою практику человека с такой запущенной формой, как у этой девочки.

— При всем уважении, эта девочка, как вы выразились, убила двадцать три человека, господин профессор! — парировал Шанель, на что дядя ответил вполне в своем стиле.

— Мне ваше уважение, что этой девочке ваша ненависть. Как пустой звук! Кто из вас знаком с историей самого известного человека, который по заключению докторов вмещал в себя сорок две личности?

Все молчали, а я подошла к экрану и начала всматриваться в фото жертв, и пока дядя говорил, меняла фото на сенсоре в том порядке, в котором они когда-то висели…

Рука застыла у экрана огромной плазмы, а в глазах появилось "стекло слёз".

"Сними это! Это смерть! Мы не несём смерть домой, нэ агашши!" — последние звуки фразы из воспоминания пронеслись эхом в голове, а по телу прокатилась дрожь. По мне прокатилось жгучее желание выбежать отсюда, найти Хана и сказать, что круглая идиотка, и готова отказаться от всего ради него. Ради того, чтобы видеть его каждый день, смотреть на него, когда он улыбается, наслаждаться его прикосновениями и теплом объятий. Сбежать к черту из этого места, которое казалось мне привычным миром, но за столь короткий строк, стало чужим, холодным и пустым страшным местом. Полным отчаяния, боли, криков о помощи и чужого ужаса. Это всё вселяет дикий жуткий яд в вены, липкий страх с привкусом соли на языке. А Хан… У нашего мира другой вкус, и он настолько яркий и настолько отличается, что видится, как чётко белое, а то что вокруг сейчас тьма. Абсолютный черный и ни капли света.

Но потом я посмотрела на фото старика, вспомнила его слёзы. То как он прижимал кусок бумаги с изображением его дочери к груди трясущимися руками. Как качался с ним, сидя прямо на земле, и заливался слезами. Он слабый и побитый с виду человек, который боялся всего и всех. Но в нем жило столько света, что именно такой человек, достоин жить! И потому он не слабый, он сильнее любого в этой комнате. Такие люди должны продолжать делиться светом со всеми. Этот мужчина был лекарство для остальных, и делился им со всеми. Как он это сделал для Хана.

Но этот мир прогнил настолько, что чудовище, которое сейчас стояло за моей спиной, просто взяло и убило этот свет. Надругалось над ним, лишь потому что хотело скрыть свою грязь и прогнившее зловонное нечто, которое именовалось душой такой твари.


Я сцепила зубы, и обернулась к наставнику, продолжив его слова.

— История Миллигана напрямую иллюстрирует то, что происходит в нашем случае.

Я вывела вперёд фото молодой русской женщины и корейца. Именно той пары, которая основала секту.

— В девяносто седьмом году, семья Пак, покупает участок на одном из холмов старой деревни в регионе Канвондо, на деньги из сбережений семьи супруга. Мужчина долгое время отсутствовал на родине, и когда умер его последний родственник, он вернулся назад и привез с собой жену иностранку. Россиянку Надежду Анисимову. О чем свидетельствуют отметки в его визовых документах и свидетельство о браке, на основе которого женщине была выдана корейская брачная виза. В то время горнолыжный курорт только начинает строиться, и землю по другую сторону от территории горнолыжки, распродают для того, чтобы развивать новый туристический уголок. Это логично. Супруги приезжают в эту местность, выбирают участок и тут же начинают постройку дома, а через пару месяцев, у них появляется первенец, которого они называют Пак Джи Сок. С виду обычная семья, которая решила обосноваться в тихой глуши, или бизнесмены, которые хотят принимать туристов и построить отель. Ничего подозрительного, — я вывела на экран материалы допросов жителей деревни, сделанные полицейскими департамента после обнаружения дома, и указала на одну и ту же деталь, — Далее они так и живут — спокойно и размеренно. Муж ездит в Сеул, распродавая овощи, которые они выращивают вместе в местными. Работает на рисовых полях. Жена, пока растет их маленький сын, ведёт хозяйство и ничего не происходит. Но, вероятно, как только Джи Сок входит в осознанный возраст, а это примерно семь-восемь лет в зависимости от скорости и степени развития ребенка и его личных особенностей, мать начинает проповеди среди местных жителей. Приглашает их на пикники и ужины. Жители относятся к этому с настороженностью, а изучив ваш менталитет, скорее всего и вовсе начинают избегать общество женщины, которую они не могут понять, и не хотят. Далее из их допросов мы видим, что по слухам всех, кто знал эту семью, приемных детей привозил именно супруг, господин Пак, — я увеличила его фото, и всмотрелась в черты лица, продолжив анализ: