Я внезапно понял, что и я, бл**, несу что-то. Мои слова, которые вылетают со рта, мои поступки, то что я каждый день делаю и как себя веду. Все это тоже влияет на людей, которые рядом со мной. Прямой пример моя Лика. Если бы я не притронулся к ней, если бы не давил и не нёс пошляцкую херь, потому что у меня слюны был полон рот лишь от одного взгляда на неё, может она бы не стала моим "теплом", а я не стал бы для неё, чем-то ради чего она боролась как безумная с психопаткой.

Жизнь хитрая штука, и кроме всего того кайфа, что я получил, мне прилетело и другим по голове. А всё потому что, я был слишком жадный. Так говорит мой народ, когда кто-то получает итак слишком много, но требует большего. У меня было всё — бабки, девки. Но я получил настоящее. И мне предстоял ещё не маленький путь, о котором и не подозревал придурок Хан Бин.

А сейчас, очнувшись полностью, никак не ожидал, что окажусь в пустой палате, а рядом не увижу никого. Приходил в сознание долго, и понимал, что голова болит нещадно, а во рту словно ни капли сраной воды не побывало.

Я знал, почему то сплю, то просыпаюсь. Видимо Хатори удалось пробить мне голову, если я не мог несколько дней прийти в себя и думал, что это так сон продолжается.

Но в этот раз, и после этого сна я, наконец, смог открыть глаза, и увидел вокруг себя пустоту. Сжал до хруста простынь в руке, и приподнялся. Повязки уже сняли, поэтому мне стало намного легче. Но это лишь сраное слово "легко", а на деле я испытал много нового, когда поднявшись и пройдя в сторону двери, понял, что за ней стоит четыре полудурка из нашей охраны.

— Омма… — выдохнул ухмыльнувшись, и привалился к косяку двери головой.

Я понял всё сразу. Мне стало ясно и почему я был один, и почему не видел Лику перед собой.

Постучал рукой по плечу одного из этих идиотов, а он округлил глаза тут же и пробасил в наушник:


— Молодой господин очнулся! Вызовите доктора Нам!

— К херам ваших докторов, — я вырвал из его уха наушник и спокойно сказал:

— Сигарету дай!

— Господин, нам приказано…

— Дай мне сигарету и закрой рот! Ты ведь к такому обращению привык, пока работал на тварь, которая убила молодую девушку? — мой голос звучал совершенно обыденно, а мужик тут же достал сигареты, и впихнул мне в руку, вместе с зажигалкой, потупив голову вниз:

— Только прошу вас, молодой господин, покурите в уборной! Меня госпожа со свету сживёт!

— Мне насрать! — захлопнул перед его носом дверь, и открыл уборную справа, — Я ещё на нужнике не курил!

Сел на унитаз и посмотрел в зеркало, которое висело на стене. Мне хотелось всё ломать, крушить, уничтожать, и орать во всё горло, потому что даже такой идиот, как я понимал — Лику вышвырнули из страны, и приложила к этому руку моя омма. Я слишком хорошо её знал. И моя Лика была во всём права.

Вставил сигарету в зубы и подкурил, а передо мной летало всё. Была перевернула кровать, разбиты окна, раскиданы предметы по всей палате. Разбито и поломано к херам всё вокруг, как господин Ким Хан Бин внутри.

— Господин… — скривился и хмыкнул, ощутив, как в голове не то что заплясало, у меня пол под ногами кругом пошёл, — Дерьмо! Даже покурить не могу!

Бросил сигарету на пол, и понял, что до сих пор думаю, что сплю. Окружающая действительность казалось сном. Я не мог поверить, что пережил такое, не мог даже в башке своей поместить, что вот такая херня возможна в мире рядом с моим. Привыкнуть к подобному? Хер там! Смириться и попытаться забыть? Ни за что!

Потому что именно это изменило меня полностью. Не до конца, но дало начало какой-то срани, которую я ещё не понимал. Наверное, мне будут снится кошмары, как моей Лике. Она мне рассказывала, когда лежала в моих руках. Тихим шепотом описывала, как просыпалась и ей было холодно. Моя девочка в кровати, и моя госпожа на людях. У нас с ней тоже наверное по две личности. Но это дерьмо другое. Оно не такое, как то, что я видел.

— Хан Бин! Ты зачем поднялся с кровати? — мама встала в дверях уборной, а я медленно начал поднимать на неё взгляд.

Вёл им вдоль ног, обутых в красивые лодочки, по её костюму и только потом я встретился с ней глазами:

— Ты хорошо выглядишь, мама! Наверное, так ты пытаешься показать насколько переживала из-за того, что я лежал здесь с пробитым черепом?

Всё это я говорил ей прямо в глаза:

— Знаешь, эти больничные тряпки жутко неудобные! Чешет всё тело. Ты, наверное, принесла своему драгоценному сыну, что-то более удобное, — посмотрел на её пустые руки, и ухмыльнулся, — Нет, не принесла. Может ты хоть поесть чего вкусного притащила. Супчик из курочки, или там тофу. Нет? — посмотрел на неё обиженным взглядом, и заметил как по лицу омони пробежала дрожь.

— Что ты несёшь? Ты болен, милый! Тебе нужно лежать в кровати.

— Да что ты? Сейчас прямо и лягу! Покорно и смиренно, пройду к этой койке в этой тюряге, которую ты для меня обустроила, и лягу. Просто буду лежать и покрываться плесенью, омма! Тогда ты будешь довольна? Ты для этого меня, как отпетого бандюка здесь закрыла и охрану из четырех лбов в коридоре выставила? — я рыкнул так, что у меня в голове закрутилось снова, но мать не запоздала с ответом:

— Это тебя такому слэнгу твоя дешевая кисен научила?! -

— А у людей есть цена, блядь?! — я вскочил и придерживаясь за стену рукой, вышел вон.

Не могу на неё смотреть! Не могу её видеть! Все рассыпается перед глазами и я превращаюсь действительно в сопляка, который не может сдержать слез. Хватит!

— Прекрати это немедленно и ляг в постель! Тебе нужен отдых! Ты две недели не мог прийти в себя, Хан!

Я застыл, лишь услышав, что она сказала последним. Развернулся и переспросил:

— Две недели?

— Да, у тебя была серьезная травма головы. Но сейчас ты идёшь на поправку, и уже завтра мы летим в Японию к доктору Мийосаки. Он лечил твоего отца. Я хочу, чтобы он удостоверился, что с тобой все в порядке! Поэтому прекрати нести чушь, и перестань капризничать! Ты не маленький уже!

Срань! Она это так правдоподобно говорила, что я прямо охренел. Нет, я конечно, был польщён, что мама вдруг занялась мной, к доктору везёт. Но я не дебил…

— Что, омма? Йон Со посадили в следственный изолятор? — начал ржать, и охерел, когда она потупила взгляд, — Нужен наследник, чтобы акции к херам в пятигорку на рынке не обвалились, и мы по миру не пошли? Так?

— Хан Бин! — она шикнула, а я начал ржать сильнее.

— Где моя Лика? — остановился и посмотрел ей прямо в глаза, да так что она явно впечатлилась.

— Кто? Как ты назвал эту…

— Я задал вопрос, мама?! И намерен получить ответ! Где МОЯ женщина? Что ты с ней сделала? Отправила обратно в Россию? С позором и депортацией?


Мы стояли посреди палаты, и я всё думал: у меня вообще семья была? Как я рос и кто меня вообще воспитывал?

Перебрал в голове четверо нянек, которых очень любил. Это я сейчас понял, когда до меня наконец дошло, что это значит. И какова цена того, что такие люди вообще появляются в жизни такого, как я.

— Да! Я отправила её туда, где ей место. Она не кореянка, мало того, она посмела втянуть тебя в этот ужас! Использовала, как мишень для больной психопатки! Ты хоть соображаешь, что мог погибнуть, Хан?

Я молчал… Просто смотрел ей в глаза и молчал. Этому нужно положить конец. Если не сейчас, то потом будет слишком поздно. У меня никогда не будет права выбора, собственных желаний, если я не усмирю пыл своей матери.

— Понимаю, мама. Настолько хорошо понимаю, что мне до сих пор сводит каждую кость от ужаса, что я видел! Поэтому Я понимаю, что ты выпроводила вон человека, который меня спас!

— Хан!!!

— Мы никуда не летим завтра! Лечу Я!

— Ты что себе позволяешь? Как ты вообще со мной разговариваешь? Это недопустимо, Хан Бин. И я слышать о подобном и не желаю!

Я ждал именно этих слов, поэтому хохотал, как идиот и опять начал чувствовать боль в голове. Лучше бы и не смеялся, а жрал сопли, как и раньше.

— Омони, я честно очень тебя люблю, и ты мне дорога. Но сейчас, уж прости, мне всё равно, что ты говоришь!

— Значит, ты не выйдешь отсюда никуда до полного выздоровления! А потом я представлю тебя совету директоров. Мы потеряем всё, если ты не возьмёшься за ум! Ты молод, и женщин у тебя будет ещё много! Более того, ты женишься на той девушке, у которой будет имя и хорошая семья! А мне не стыдно будет представить её обществу! На этом точка, адуэль*(сын), — она смерила меня гневным взглядом, а я начал ржать в голос.

Так заливался, что сел задом на койку, а потом вообще понял, что из моих глаз опять стекают потоки соплей. Блядь, я реально ничтожество. Я мужчина, и не могу усмирить собственную мать? Нет, ну где ещё найти такого дебила, блядь?!

— Слушай, мама, ты думаешь, что после того что вытворил… — я остановился и попытался привести в порядок голос и собственное состояние, — … твой мужчина, мы сможем отмыться? У нас, наверное, под офисом компании пикеты денно и ночно проходят! Или я ошибаюсь?

— Это прекратится, как только эту чушь про то, что твой отчим в чем-то виноват, перестанут распространять и освободят. Адвокат Хон уже работает над этим. Вот и всё! Поэтому успокойся и дож…

— Повтори… — я прошептал это настолько тихо, что казалось вообще стал говорить, как немой аджосси, — Повтори, то дерьмо, которое ты только что сказала!

— Хан Бин? — мать вздрогнула, а я посмотрел на неё так, как не смотрел никогда до этого.

— Ты хочешь сказать, что мразь!! — поднялся и выпрямился, — Которая убила ни в чем не повинную девушку, которая была спутана с больной психопаткой в одни дела, выйдет на свободу?!

— Хан… — мама дрожала и я это видел, и мне было настолько больно, что внутри рвалось что-то прямо через грудину, — Ты не понимаешь… Это всё клевета. Кто-то хочет испортить нашу репутацию намеренно и опорочить имя Йон Со.

— Ты всегда была… такой глупой? Или это просто я не понимал, что с тобой происходит на самом деле?

Она застыла, а я продолжал и не мог остановится:

— Он подставил твоего сына, и хотел обвинить в таком преступлении, за которое даже гуманного наказания, блядь, нет! Хотел сделать из меня насильника! Убил девушку, которую мы использовали одновременно, мама! — я прищурился и понимал, что совершаю такие вещи, за которые стоять мне в соли до смерти.

Это не просто грех, говорить такое собственной матери, это верх бесчеловечности, но правда не бывает простой. Этому я тоже научился у своей Лики. Поэтому продолжил:

— Твой сын и твой муж трахали одну и ту же бабу одновременно! По очереди! Мало того, я знаю всех шлюх, которые грели его кровать, потому что тем и занимался, что следил за тварью, которая превращала тебя в алкоголичку. Безвольную и не понимающую нихера жену богача. Для которой статус и бабки это наивысшая ценность в жизни. Хватит, мама! Я видел такое! — по её щеке покатилась слеза, а я вздрогнул всем телом, и прикрыл глаза, — Я пережил и видел такое мама, что уже ни бабки, ни статусы, ни вся остальная постная херь мне нахер не сдалась! Мне нужен мой человек! Моя женщина, которая заменила мне этот мир, показала каким он может быть, и согрела в этой сраной клоаке из лицемерного дерьма! Да! Она не идеальна! У неё нет статусной семьи, она старше меня, и вообще невыносимая ослица! Но я люблю её! Люблю такой, какая она есть! Не за что-то! А потому что, мама! Так, кажется, и отец любил тебя, или я ошибаюсь?

— Ты… Ты одержимый! Хан… Как же я не заметила? Ты помешался на этой кумихо!!! — прорычала мать, а я её оборвал:

— Да, блядь, Я помешался на ней, и я не женюсь ни на одной девице, которую ты решишь под меня подложить! И я всё сделаю, чтобы тварь, которая превратила тебя вот в это, сгнила в тюряге! Я не на совет директоров пойду, омони! Я дам свидетельские показания и подключу всех своих высокородных сопляков, возьму в займ любые бабки, но Йон Со!!! — я опять остановился и уверенно закончил:

— Йон Со сядет, мама! Поэтому я прошу тебя, перестань манипулировать мной и помоги. Покажи мне, что я должен делать, чтобы сохранить хотя бы компанию отца… И… помоги вернуть человека, который стал частью твоего полудурка сына.

— Ты… Кто ты такой..? — она смотрела на меня расширенными глазами, а я начал сдаваться.

Она не поймет меня никогда, поэтому у меня не осталось выбора:

— Тогда я помогу себе сам. Прости мама… — опустился на колени и низко ей поклонился, — Прости за всё, что случиться. Я честно пытался сделать впервые всё правильно.

Я слышал её шаги и то, как она пулей вылетела за дверь, а через пять минут в неё влетели доктора, и застали ту же картину. Молокососа, который стоял на коленях на полу и неотрывно смотрел на дверь. Он не верил, этот дебил до сих пор не верил, что она так поступила.