Я даже не подумал в тот момент, что она ж ни хера не понимает на корейском. Схватил за плечи и попытался поднять, но услышал лишь сдавленный хрип и сиплый шепот на языке, который уже я не понимал.

— Н-не надо… Нет!

А потом наши глаза встретились и мне захотелось сдохнуть тут же. На меня с такой ненавистью и яростью не смотрел ещё никто. Её роговица быстро наполнялась слезами, и я буквально видел, как зрачки женщины сузились, а потом настолько резко расширились, словно она увидела перед собой кумихо, а не человека.

Во рту пересохло, а она продолжала смотреть "зеркалами" полными слёз, в которых я видел своё бледное и перекошенное от страха лицо.

— Отойди от меня! Убери руки, ТВАРЬ! — истеричный крик чуть не оглушил, а слеза, которая скатилась по её щеке, заставила что-то сжаться в груди так, словно сам задыхался. Чужая, совершенно чужая… от этого её состояние ещё пугающе.

Я отшатнулся от звуков, значения которых вообще не понимал так, словно мне пожелали быстрой кончины.

"Срань!!! Какого хера с ней творится?"

Лифт дернулся снова и продолжил ехать вниз, когда она ногой пихнула меня в грудь и я отлетел к стене, как тряпичная кукла, бл***.

По мне волнами бежал жар и холод от этой картины. Женщина словно сквозь меня смотрела и продолжала дышать урывками, будто захлёбываясь.

— Что с ней? — я обернулся к ботанику, а тот схватил меня за грудки с пола и притянул к себе в противоположный угол лифта.

— Приступ гаптофобии! Не подходи к ней… — посмотрел на парня, а тот застыл взглядом на госпоже, как заворожённый идиот, — Никогда этого не видел. Это… невероятно.

— Ты, бл***, дебил? Ей же плохо?! — я вырвался из его рук и сделав два уверенных шага, поднял рывком женщину на ноги, не смотря на то, что она отбивалась, но как только я её обнял, тут же притихла. Схватилась за голову, а потом за шею. Опять пытаясь меня отпихнуть, при этом содрогаясь крупной дрожью. Но я не отпустил её, а лишь ударил по кнопке двадцатого этажа, и мы начали подниматься обратно наверх.

Если её увидят в таком состоянии в холле, решат что сумасшедшая. Мой народ слишком суеверен и слишком подвержен страху к таким людям.

— Что ты делаешь? К ней нельзя прикасаться!!

Но я не слушал этого идиота. Меня настолько испугал её вид и то что происходило, что я перестал мыслить здраво и всё о чём думал — это неотложка и глоток воздуха в тишине для неё. Потому что женщина задыхаясь, продолжая что-то говорить и шептать, а потом опять вырываться.

— Да тихо ты! — схватил сильнее, потому что она начала снова сползать вниз.

Двери за моей спиной открылись, и я опять оказался у стены в моменте.

"Ну и силища…" — пронеслось в голове, когда госпожа вылетела из лифта, как ненормальная.

Когда до неё дошло, что она уже в коридоре, женщина опёрлась о стену рукой, и начала приходить в себя. Я тут же схватился за сотовый, но она строго, но с тем надрывно сказала:

— Никаких… Медиков… не нужно! Хи Шин… там… в рюкзаке… дай мне таблетки.

Я медленно опустил телефон и посмотрел на ботаника, который тут же достал баночку с пилюлями без маркировки из её рюкзака, который в последний момент выхватил из лифта. Парень подошёл к женщине, как к прокаженной, протягивая их и бутылку с водой.

— Щибаль!*(Бл***!) Ты криворукий аджоси из рынка! Дай сюда!

— Нет! — я не успел даже выхватить из рук этого Хи Шина таблетки и воду, как она вытянула ладошку вперёд и повернула ко мне лицо со словами, — Положи на пол и не подходи ближе, чем на два метра! Понял?

Она еле дышала, но дрожь унялась и лицо немного порозовело.

— Инспектор Адлер, может всё-таки в больницу? — Хи Шин сделал всё как ему велели, пока я продолжал стоять будто конченый идиот.

Что должно произойти с человеком, чтобы он вёл себя, как психопат? А по-другому я не мог это назвать. Я не знал что это за дерьмо…Гаптофобия или как там?

Но за каким-то хером не мог отойти от неё и на пол метра, не то что на два.

— Хи Шин, уведи господина Ким Хан Бина, я спущусь по лестнице, — она выпила таблетки и тяжело вздохнула.

А я неотрывно смотрел на хрупкие плечи, мелко дрожащую спину и волосы, которые мягкими прядями скрывали её заплаканное лицо.

— Даншини дротгон голёль доче моте сумника? *(Ты не расслышал что тебе велели?) — я продолжал смотреть, пока не почувствовал, что этот дебил тянет меня за локоть, — Нагара!!! *(Сгинь!!!)

Парень решил возмутиться, но я схватил его и запихнул в лифт. Плевать, пусть пишет на меня заявление за излишнюю агрессию. Но он словно в зоопарке себя чувствовал. Смотрел на женщину, как на диковинного зверька, чуть рот не раскрыв. И это бесило больше всего.

Она подумала, что мы сели в лифт вместе, и не оборачиваясь пошла к двери аварийной лестницы. Ступала так, словно под её ногами тонкий лёд.

В какой-то момент, уже на ступенях, она заметила меня и ровным голосом без дрожи, бросила через плечо:

— Я же просила не идти за мной!

— Я не за вами иду. Мне просто душно и хочется прогуляться именно по лестнице, — тут же выдал первую чушь, которая пришла в голову и остановился вместе с ней.

Она внизу пролёта, я на верху.

— Лестница не частная собственность, поэтому не вижу в этом ничего плохого, — наигранно хохотнул, и получил ответку тут же:

— Вы, господин Ким, подозреваемый по делу об изнасиловании. И сейчас выглядите, как натуральный маньяк, который крадётся по следам жертвы.

— Да, я больной насильник, которому не х… Бъян*(простите)… не чем заняться и он решил не бросать девушку, которой плохо посреди лестницы одну.

— Девушку? — она обернулась, продолжая придерживаться за поручни и прищурилась.

— Вы до сих пор не сказали своего имени, госпожа Адлер. Это признак…

— Да-да-да… дурного тона и невежества, — она скривилась и сделав ещё глоток воды, пошла вниз.

— Тебе… ведь лучше, нэ агашши *(моя госпожа)? — я шагнул за ней, и она снова застыла:

— Меня зовут Малика, Хан Бин. Я не девушка, а инспектор, который подозревает тебя в убийстве, и твоё пребывание в здесь наводит меня на ещё большие подозрения. Но… — Малика оборачивается и откинув волосы со лба тихо произносит, смотря мне в глаза, — Я должна извиниться за то что произошло. Ты напуган, и в этом виновата я. Поэтому прошу впредь ко мне не прикасаться, если…

— Если, что Малика? — она снова остановилась, а я продолжил, смакуя на вкус её имя на своём языке.

— Если у меня будет повод это сделать, Малика?

— Вы абсолютно невежественный и не знающий приличий молодой господин, — припечатала женщина и добавила с вымученным смешном:

— Так ведь у вас называют бабников и плейбоев?

— Так, — кивнул с усмешкой и мы продолжили идти, когда в кармане её куртки опять зазвенел телефон, но она его проигнорировала — Можешь ещё назвать извращенцем. Это тоже про меня.

Я хотел её развеселить, но почему то получил такой взгляд в ответ, что снова вернулся мыслями в лифт.

— Никогда не говори того, о чём ничего не понимаешь. В извращениях нет ничего нормального, мальчик.

— Я имел ввиду не это, — почему-то ответил огрубевшим голосом, и продолжил, — Я всего лишь хотел, чтобы ты улыбнулась, Малика.

— А у меня есть повод для этого, господин Ким? — она снова отвернулась от меня, а я скривился.

Вот же дебил. Вечно я должен что-то ляпнуть, а потом подумать. И так постоянно. Но это её "мальчик", брошенное с явной издёвкой в голосе, прям взбесило.

— Как скажешь, baby girl*(девочка)* — выдал язвительно и продолжил, — Так маньяк может присмотреть за своей госпожой?

Малика ничего не ответила, а просто начала спускаться дальше, и уже быстрее.

Я наблюдал за каждым её движением, чтобы не пропустить момент, если ей станет хуже. Я действительно был напуган и не мог позволить, чтобы женщина сама спускалась по лестнице с двадцатого этажа. А она это, бл***, делала. Шла так, словно каждое движение для неё — это пытка. Но шла.

Мало того это вызывало во мне желание плюнуть на этот бред с припадками и просто поднять её, чтобы донести вниз самому. Ни одна девушка не вызывала во мне такого чувства жалости. Я вообще походу не знал, что это такое до этого дерьма.

Помню одна из моих одноклассниц свалилась в обморок во время выступления трейни в нашей школе. Обычно такую херь устраивали летом в виде фестов и ярмарок, на которых выступали и айдолы. Но в тот раз номер показывали наши девочки. И так перестарались в подготовке, что одна свалилась в голодный обморок. За каким хером есть, а потом выпив какую-то дрянь выблевать всё, я не мог взять в толк. Наверно потому не я помог ей, хотя мысль была. Джин Ки героически донёс девушку до неотложки за что получил порцию бабских "охов и ахов".

Никогда не носил никого на руках. С хера ли мне тягать девах на горбе, если они сами туда успешно залазят своими запросами и требованиями?


Но сейчас ситуация была совершенно другая. Мозгами я понимал: будь на месте Малики другая женщина, я бы наложил в брючки и смылся бы восвояси.

Ненавидел врать самому себе!

Я хотел эту женщину и самое страшное, что в этот момент уже думал о ней, как о своей.

Пока она меня вчера допрашивала, вернее до того момента, пока узнал о том, что произошло с Мён Хи, я чувствовал такой стояк в штанах, словно не трахался год ни с кем. И это лишь взглянув на темно-бордовый костюмчик, который облепил её фигурку, как вторую кожу. О том, что творили со мной губы Малики, пока она что-то ими говорила я вообще пытался забыть. И в нынешний момент в частности, потому что не мог совладать со своим спермотоксикозом.

По этой причине, плёлся молча следом, давил в себе похотливого дегенерата на корню, каждый раз вздрагивая, когда её шатало.

Мы вышли в холл, и Малика выпрямилась за секунду. Собралась и расправив плечи надела обратно кепку, продолжив идти в сторону выхода.

— Постой! — позвал её уже на улице, когда мы пересекали парковую зону, и вдалеке я увидел черный внедорожник с эмблемой управления полиции.

— Ты хочешь посмотреть что в тех документах? — Малика резко обернулась и прошлась по мне долгим взглядом. От него по телу словно холодный зимний ветер прошвырнулся. Задел всё и заставил гореть лишь глаза.

— Да.

— Так и знала, что причина твоей глупости и недалёкости, это не только возраст, — хамит даже когда ей плохо, и чертовски красиво выглядит.

Люблю хамоватых девочек. Они честны и не начинают сосать член, выдавая себя за высокородных. Что на уме, то и на языке. Это верх аморального поведения в нашем обществе, но оно мне всегда казалось самым правдивым.

Эта женщина умная, хитрая, прямолинейная и… что-то заставило её стать сильной. Я видел свою мать почти каждый день в слезах, смотрел на то, как отчим плевал на неё, изменял ей, и она это терпела. Мало того пренебрегала мной, ради той твари.

Сейчас же передо мной был другой тип женщины. Да, девушек у меня было много… Непозволительно много для парня в моём возрасте, но я впервые видел женщину, которая способна с ноги отпихнуть мужика, пережить десятью минутами ранее какое-то непонятное дерьмо, а сейчас как ни в чём не бывало, хамить и стойко встречать любой взгляд.

Ведь я смотрел… И не просто смотрел. Я гулял взглядом по всему её телу, как чокнутый дебил, потому что эта сила в ней. Именно она заставила меня смотреть и дышать так, будто я только что пробежал Сеульский ежегодный марафон.

Невероятно, но из моей головы уже дважды при виде Малики выветривается всё. Буквально. Ощущения такие, словно там пусто и в ней гуляет сквозняк. Единственное что воспринимает мозг эта женщина.

— Ты ответишь на любые мои вопросы, Хан Бин! — она отчеканила это, а я словно опомнился.

— И врать бесполезно. Я распознаю ложь сразу же, поэтому если ты хочешь увидеть, что в своей квартире для тебя оставила Мён Хи, ты должен объяснить мне почему позавчера она пришла именно в тот норэбан. Мало того… — продолжила Малика и обернулась ко мне полностью, — Ты поведаешь мне всё о ваших отношениях. В том числе, как сирота стала главным секретарём огромной компании?

— Вот так просто? Значит, ты веришь, что не я с ней сделал это? — мой голос дрогнул, а она лишь кивнула.

— Но готовься к тому, что я буду единственной. Потому что анализы показали другое. Ты последний с кем у девушки был секс. И вполне вероятно, что тебя возьмут под стражу, а мера пресечения будет фактическая — арест.

По мне пробежался холодный пот, и я сглотнул.

— Я не делал этого, — чувствую как руки сжимаются в кулаки, а кровь бьёт в виски так, словно ищет себе выход через уши.

— Помоги мне, — это всё что я смог сказать, ведь меня накрыла паника.