Мишель Энн Янг - По зову сердца

Он заставил себя усесться в кресло напротив двери. Нельзя, чтобы она заметила его нетерпение. Как никак он не мальчишка.

Входная дверь захлопнулась. Послышались шаги.

Хьюго вскочил и распахнул дверь.

Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. Он помог ей освободиться от шали.

— Ты опоздала.

— София…

— Ну да не важно. — Он привлек ее к себе, вдохнул слабый запах лаванды и впился губами в ее губы.

Люсинда расслабилась. Она прижалась к нему, схватилась за его лацканы, закрыла глаза. Он пинком ноги захлопнул дверь.

Хьюго крепко прижал ее к себе.

Люсинда уперлась рукой ему в плечо, и он неохотно отпустил ее.

Не нужно было на нее набрасываться. Он заглушил мощное желание подхватить ее на руки и отнести наверх. Не надо действовать слишком поспешно.

— Пойдем, — сказал он. — Садись. Хьюго взял ее за руку и подвел к дивану.

Она села на краешек, держась очень прямо. Сцепила пальцы, положила руки на колени и опустила на них взгляд.

Сердце его сжалось. Он уже испытывал нечто подобное в разгар боя. Это был страх.

Люсинда подняла глаза.

— Милорд. Хьюго. Я должна кое в чем признаться вам.

Свет в глазах Хьюго сменился настороженностью. Люсинда вздохнула.

— Я не могу переехать в Грейндж. Наступило молчание.

— Не можешь или не хочешь? — холодно спросил он.

— Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть. Как я объясню Софии мое положение… — Она вымученно улыбнулась.

Хьюго вскочил, подошел к консольному столику, взял бокал и наполнил его бренди. Сделал большой глоток.

— Тебя тревожит что-то еще. Я это чувствую. Ты боишься меня?

Она вздрогнула, услышав упрек в его тоне, увидев его испепеляющий взгляд.

— Мы почти не знаем друг друга. Я… я просто не хочу совершать того, о чем я потом пожалею.

— Ты боишься, что брошу тебя и дочку или причиню вам вред каким-то иным способом? Ты даже не перешла со мной на ты, как обещала.

Люсинда почувствовала — мысль о том, что она боится, что не доверяет ему, глубоко его ранила. Она покачала головой.

— Я не боюсь вас, то есть тебя.

Он внимательно всматривался в нее. Не в силах выдержать его суровый взгляд, Люсинда опустила глаза на свои руки.

Он подошел к ней, взял ее за подбородок, заглянул в глаза. Люсинда опустила ресницы, иначе ей пришлось бы отдать ему свое сердце.

— Если ты не боишься меня, дай мне время завоевать твое доверие.

Он коснулся губами ее губ, и восхитительная дрожь пробежала по ее спине.

Перспектива слишком соблазнительна. Но, учитывая, что поблизости слоняется Артур Доусон и то, что она вспыхивает, как девочка, каждый раз, когда видит Хьюго, все это опасно. Этот юнец рано или поздно заметит ее.

— Не знаю, что и сказать.

— Я помогу тебе принять решение. — Он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

Один поцелуй — и она пойдет домой. Поцелуй стал глубже и продолжался целую вечность. Только эта полная блаженства встреча — и она положит конец всему, скажет ему, что, если он не примет ее слово как окончательное, она прибегнет к последнему средству. Уедет из Блендона. Выбора у нее нет. Она не может рисковать тем, что ее узнают.

Мысль, рассудок и здравый смысл уплыли прочь, подхваченные страстью, но вот она пришла в себя, лежа на подлокотнике дивана и задыхаясь от желания. Она смотрела из-под тяжелых век, как он встал, и протянула руки, чтобы привлечь его к себе, но он разбросал диванные подушки на ковре перед камином, подошел к двери и повернул ключ. Сердце у нее учащенно билось. — Что ты делаешь? — Увидишь.

Он схватил бутылку шампанского и сжал пальцами пробку. Бросив на нее косой взгляд, спросил:

— Надеюсь, ты не возражаешь против капельки нектара богов?

Могла ли она устоять перед дьявольским блеском его глаз? Она покачала головой.

Пробка ударилась в потолок, Люсинда вскрикнула, потом рассмеялась.

Он наполнил два бокала до краев. Сел рядом с Люсиндой и поднес бокал к ее губам. Она хотела взять его.

Но он покачал головой:

— Закрой глаза.

Удивленная, но заинтригованная, Люсинда раскрыла губы, чтобы сделать глоток. Холодные пузырьки бросились ей в лицо потоком брызг. Губы ее увлажнил не краешек бокала, а его палец. Она слизала капельки жидкости и открыла глаза. Он окунул палец в бокал, обвел холодной жидкостью ее губы, наклонился и слизал эту жидкость.

— Хмм… Какой божественный вкус, — пробормотал он. Пузырьки шампанского пробрались в ее кровь и теперь искали выхода.

Когда он поднял голову, чтобы выпить шампанское, она ощутила на миг утрату, а потом улыбнулась, потому что он снова наклонился к ней и завладел ее губами.

Пузырившаяся пена перетекла ей в рот из его рта. Потрясенная и возбужденная странным ощущением, она проглотила ее. Потом, осмелев, просунула свой холодный язык в его горячий рот. Это было восхитительно.

Ей не хватило воздуха, она оттолкнула его и рассмеялась.

— Где это ты научился таким шалостям? Он опустил ресницы и скромно улыбнулся:

— Солдат получает самое разностороннее образование.

— Теперь я понимаю. Учебник постельной стратегии Веллингтона. — Она хихикнула. Неужели она опьянела от одного глотка шампанского? Или это вино желания бьется в ее жилах и заставляет ее вести себя подобным образом? Она прижала палец к губам. — Прошу прощения.

— Это еще не все, — сказал он. — Но тебе придется сесть прямо.

Люсинда села. Он встал и подхватил ее на руки. Она думала, что он пойдет наверх в свою спальню, и обвила руками его шею, но он остановился на ковре у камина и опустился на одно колено. Она почувствовала, что он вздрогнул, хотя и постарался скрыть это.

— Твоя нога! — воскликнула Люсинда. Он поморщился.

— Немного больно, только и всего.

— Может быть, не стоит…

— О нет, стоит. — Голос его прозвучал грубовато, но в нем таился смех. Он усадил ее среди подушек и быстро развязал тесемки платья. Она помогла ему, стянув платье через голову. За платьем тут же последовали сорочка и корсет. Оставшись в одних чулках и башмаках, она почувствовала себя странно порочной и беззащитной.

— А ты? — прошептала она. — Ты не разденешься? Как Денби.

От этого отвратительного воспоминания ее пробрал холод. Она замерла. Должно быть, он это заметил и истолковал как страх, потому что погладил ее по плечу.

— Не бойся, — шепнул он. Снял фрак, рубашку, ботинки и панталоны.

Она оперлась на локоть и смотрела на него, очарованная. Провела кончиками пальцев по его плоскому животу и легко коснулась повязки на раненом бедре. Великолепный мужчина.

Он вытянулся рядом с ней, когда она легла на бок и стала поглаживать его грудь и плечи. Он перегнулся через нее, чтобы взять свой бокал, и Люсинда заметила неопровержимые признаки его возбуждения.

И его желания. Желания, вызванного ею.

— Так удобнее? — пробормотал Хьюго, проследив за направлением ее взгляда.

Она кивнула.

Он поднес бокал к ее губам, и она немного отпила. Он поцеловал ее в щеку. Губы у него были нежные. Комната расплылась у нее перед глазами, словно в тумане.

— Ляг на живот, дорогая, — прошептал Хьюго. Она заколебалась, внезапно ощутив стыд.

— Доверься мне, Люсинда.

От мольбы, прозвучавшей в его голосе, сердце у нее сжалось. Выказать страх — значит, причинить ему боль. Она легла на живот, прижавшись щекой к бархатной подушке.

— Закрой глаза.

Она опустила веки и лежала, пытаясь понять, что он задумал.

На спину ей плеснуло что-то холодное. Она ахнула. Еще мгновение — и его горячий язык слизнул холодную жидкость. Она задрожала.

— Ч-что ты делаешь?

— Терпение. — Он снова налил холодной жидкости ей на поясницу и тут же слизнул ее.

Внутри у нее все расплавилось.

Влажным пальцем он стал описывать круги на внутренней стороне ее колена. Ее бросало то в жар, то в холод, а он все мучил и мучил ее, то лил на нее шампанское, то слизывал его, пока она не достигла оргазма.

Наслаждение, похоть, желание — все это он дарил ей своими губами, языком и умелыми пальцами. Она перекатилась на спину и впилась ему в плечи.

Чувственная улыбка искривила его губы.

— Я люблю огонь, который ты скрываешь под своим строгим платьем. Это весьма эротично.

— А ты? Ты хочешь испытать удовольствие? — спросила Люсинда, бросив взгляд на его жезл.

— Конечно, хочу. — Он прижался ногами к ее бедрам, протянул руку к своему фраку и достал прозрачный пакетик.

Кондом. Она остановила его своим прикосновением:

— Теперь моя очередь.

На лице его мелькнуло выражение недоумения и надежды, когда она, все еще глядя ему в глаза, взяла у него бокал с шампанским и отпила. Потом поцеловала его жезл, и шампанское обдало его холодной струей. Он резко втянул в себя воздух, а она принялась мучить его языком и губами. Он вцепился руками в ее волосы.

— Где ты научилась этим штучкам? — спросил Хьюго, не скрывая своего восторга.

— Я не была уверена, что тебе понравится.

— Дорогая, ты сводишь меня с ума. Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется прикоснуться к тебе. Я вдыхаю запах твоих духов и думаю лишь о том, как ты прижимаешься ко мне. — Он в недоумении потряс головой. — Даже твой голос возбуждает меня.

Но ведь он никогда не будет принадлежать ей, подумала Люсинда.

Это ведь лишь похоть. Сердце тут ни при чем, так же как и душа. Люсинда подумала, что она в долгу перед Хьюго. Она не испытала бы ничего подобного, если бы не он.

— А теперь я должен войти в тебя. Немедленно.

Он быстро натянул кондом. Она отстранила его руку и завязала бантик. Хьюго прижал ее к подушкам и буквально ворвался в нее, при этом глядя ей в глаза.

Она стиснула ногами его бедра, гладила его плечи, открылась ему навстречу, поощряя его движением бедер.

— Я сейчас кончу, — выдохнул Хьюго.

— Правда?

— Маленькая ведьма.

Она дрожала в экстазе.

Хьюго не переставал стонать. Он старался продлить оргазм.

Долгое время он висел над ней, опустив голову, закрыв глаза, словно утратив все силы.

Ей как-то удалось приблизить к нему свои губы.

Он поднял веки. Ответил на ее поцелуй со сладостью, которая ударила ей в сердце, перекатился на бок и, обхватив ее руками, прижался щекой к ее быстро вздымающейся и опускающейся груди. Под звуки его тяжелого дыхания она погрузилась в дремоту, полную блаженства и лишенную снов.

Часы на камине пробили десять. Люсинда проснулась.

Хьюго посмотрел на нее, как змей-искуситель.

— Если бы ты переехала ко мне, тебе не пришлось бы спешить. Мы могли бы играть всю ночь.

Искушение было столь велико, что у нее просто разрывалось сердце.

— Прости меня, — прошептала Люсинда. Он покачал головой и улыбнулся.

— Не нужно просить прощения. Просто подумай над моим предложением.

— После праздника, — сказала Люсинда, всматриваясь в его лицо. — Пока он не кончится, я не смогу думать больше ни о чем.

Он сжал губы, но кивнул в ответ:

— Согласен, если это поможет тебе принять решение в мою пользу.

— Любитель манипулировать людьми.

— Любительница откладывать решения. Люсинда рассмеялась. Весело, открыто. Как смеялась когда-то в своей семье. Слезы обожгли ей глаза.

Они оделись в дружеском молчании, помогая друг другу, посмеиваясь, в то время как им следовало быть серьезными.

— Я позвоню Тренту, пусть отвезет тебя домой. Пока они ждали, Хьюго налил себе бокал бренди и подошел к окну.

— Не надо пить, — сказала Люсинда. — Когда мой муж напивался, он становился бешеным.

Хьюго поставил бокал на соседний стол с такой поспешностью, словно обжегся.

— Извини. Жаль, что не сказала мне раньше. Я могу и не пить.

Денби говорил то же самое после случая с сигарой. Он, дескать, забыл, что сигара у него во рту, но в глазах у него был злой блеск.

— Я не надеюсь, что ты перестанешь пить ради меня. Хьюго подошел к ней.

— Ну вот, опять ты за свое, ощетинилась, как щетка.

Это сравнение рассмешило ее. Хьюго обнял ее, поцеловал. Звук подъехавшего экипажа заставил их отойти друг от друга.

— Пропади он пропадом, этот Трент, — сказал Хьюго.

— Нет, — мягко возразила она. — Мне действительно нужно возвращаться домой.

— Когда я снова увижу тебя?

— После праздника.

— Через неделю?

Она хотела сказать, что им вообще не следует встречаться. Хьюго, вероятно, прочел ее мысли, потому что приложил палец к ее губам.