Он отвернулся и стал смотреть на огонь.

— Проверю приметы. Если увижу птиц, то буду знать, лететь ли мне с ними за Брид к восходу солнца или отвернуться от нее и лететь к закату.

— Гартнайт! — Адам сделал шаг вперед и остановился на насыпи.

Гартнайт не повернулся.

— Гартнайт, я здесь, в твоем времени. Пришел отыскать Брид!

К нему повернулась Джемма. Она сейчас напоминала собаку, почуявшую кролика.

— Там кто-то есть!

— Джемма! Ты меня видишь? — Адам приблизился еще немного.

— Кто это? — Гартнайт повернулся и посмотрел прямо на Адама, но сквозь него. Он нахмурился. — Это Бройчан?

Она покачала головой.

— Не думаю. Осторожнее, сын мой. Мы не одни.

— Джемма! Гартнайт! Это же я. — Адам приблизился к ним и остановился возле костра. Пламя вспыхнуло, предупредительно заколыхавшись, и он увидел, как Джемма присмотрелась к нему широко раскрытыми глазами, словно прислушиваясь к посланию.

— Будь осторожен. Будь осторожен. — Она положила руку на плечо Гартнайта. — Бройчан поблизости, и у него повсюду шпионы. Иди. Скорее.

Гартнайт посмотрел ей в глаза, будто пытаясь прочитать в них послание, и кивнул.

— Иду, мама, да сопутствуют мне твои боги. — Он взбежал на насыпь, где несколько секунд тому назад стоял Адам, и побежал в сторону камня.

— Джемма. Ты меня видишь, не так ли? — Адам подошел к ней вплотную. — Пожалуйста! — Он был в отчаянии.

Она помедлила, перед тем как уйти в хижину, и еще раз оглянулась, качая головой, словно пытаясь избавиться от звука его голоса. И вдруг остановилась.

— А-дам, это ты? Не вижу тебя, мальчик, и не могу тебе помочь. Возвращайся к своим людям, А-дам. Брид потеряна. Она больше не с нами. Она последовала за тобой в твое время, и на ней проклятие Бройчана. Она потеряна для нас всех, А-дам. Навсегда.

Помолчав мгновение, словно прислушиваясь к его ответу, она повернулась и ушла в дом.

Адам посмотрел ей вслед, а потом на свое собственное тело. Она назвала его мальчиком. Для себя он выглядел так, каким был в тот момент, когда сел возле камня в своем времени: старый человек в поношенном пиджаке с двумя поддетыми под него шотландскими свитерами и сорочке. Осунувшийся старик со сморщенными руками и седыми волосами.

Повернувшись, он выкарабкался из низины и поспешил за Гартнайтом. Ему надо было добраться до камня раньше него. Надо было, чтобы его поняли. Возвращаться лучше вместе с ним, тогда они могли бы искать Брид вместе.

Камень обволокло туманом. Задыхаясь, он скатился в овраг и пробрался к нему с другой стороны. Перед ним в темноте растворялась фигура человека.

— Гартнайт! — Крикнул он. — Обожди! — Человек не отреагировал, продолжая быстро идти вперед, обойдя мшистое место и прыгая по камням. — Гартнайт! — Адам почувствовал, как у него сдавило грудь. Он начал задыхаться. На мгновение ему пришлось остановиться и согнуться, чтобы перевести дыхание. Когда он выпрямился, то едва мог различить вдали фигуру Гартнайта. Он поспешил и, когда добрался до последней группы сосен, остановился еще раз. Теперь он видел Гартнайта, на его мече отражался случайный луч, пробившийся сквозь низкие тучи. Скоро стемнеет.

Адам напрягся. Рядом с Гартнайтом он заметил какое-то движение справа, на вересковой пустоши. Кто-то еще следовал за Гартнайтом в сторону камня. Адам похолодел. Он припал на одно колено, чтобы его не заметили, и развернулся, пытаясь проследить движение. Возможно, это был одинокий олень или лисица в вереске. Но это был мужчина. Теперь он его ясно разглядел. Он явно преследовал Гартнайта, низко пригнувшись, прячась, крадясь между кустов к своей добыче.

— Гартнайт! — Предупреждение Адама прозвучало всего лишь едва слышным шепотом. Что он мог сделать? Он с трудом, осторожно, пробирался к камню.

Гартнайт достиг небольшой площадки, где стоял камень, и прикоснулся к нему обеими руками, ощупывая с любовью вырезанные на нем знаки, вероятно, вспоминая каждый из них, месяцы работы над ними. Он наклонился, и Адам увидел, как он положил руку на знак зеркала — знак Брид, знак колдуньи, которая умела сконцентрировать энергию, чтобы перемешаться в иные миры. Затем Гартнайт выпрямился и поднял руки над головой. Он смотрел ввысь. Адам понял, что он следил за полетом птиц над холмом в сторону уходящего солнца. Это было знамение. Птицы велели ему следовать за его сестрой в направлении их полета.

Он стоял так с минуту, и Адам внимательно следил за ним. Глаза его были закрыты, и казалось, что он целиком поглощен своими мыслями. Затем он положил ладони на камень и исчез. У Адама перехватило дыхание. Там, где стоял Гартнайт, был уже другой человек — высокий мужчина с растрепанными волосами, в длинном черном плаще, развеваемом ветром: Бройчан. Через мгновение он тоже исчез, последовав за Гартнайтом.

— О, мой Бог! — Адам присел, зажав рот рукой. Он огляделся вокруг, проверяя, нет ли кого-то с Бройчаном. Насколько он мог видеть, холм был пуст. Он посмотрел через плечо. Если бы только можно было поговорить с Джеммой, рассказать ей, что случилось. Но она не могла его слышать. Оставалось одно: он должен постараться вернуться обратно, воссоединиться со своим телом, которое все еще лежало у камня, но в другом времени, и попытаться найти в том времени Гартнайта. Адам поднялся и направился по траве и гравию к большому камню, который торчал, словно палец, указующий в небо.

Аккуратно возложив руки на камень, как это делал Гартнайт, он еще не знал, что его тела, носителя его грез и сознания, больше нет на месте.

23

— Как долго он в таком состоянии? — Ивар Фернес стоял у кровати Адама. Ивар хорошо сохранился, он все еще был интересный мужчина, правда лысеющий, но стройный и мускулистый. Он наклонился над Адамом, проверил рефлекс зрачка и пульс. — Он выглядит так же, как Брид, когда была в коме. — Он повернулся, чтобы взять кейс, и достал из него пачку потрепанных бумаг, личный файл, который он осмелился взять из больницы, когда ушел на пенсию. — Я попросил просмотреть ЭКГ. В данных Брид были потрясающие аномалии, которые тогда проигнорировали, восприняли как ничего не значащие, но которые, как я потом подумал, могли быть из-за… — Он пожал плечами и ослепил Лизу обаятельнейшей улыбкой, — ее довольно странного происхождения, о котором, вы понимаете, я не рассказал коллегам. Они бы и меня засадили в психушку! По моей версии, показания мозга могут фиксировать активность такой части мозга, которую раньше не принимали во внимание.

— Доктор Фернес, я не понимаю, как тело Брид, все время находившееся в постели, у вас на виду, как оно могло быть еще где-то? Адам не представлял ее себе в своей постели. Люди, видевшие ее, когда она на них нападала, не воображали себе этого.

— Как же обстоят дела на самом деле? — Ивар Фернес изучал медицинскую карту Адама. — И где вы, дорогой доктор Крэг, хотелось бы знать? — Он внимательно смотрел на Адама. — Имеет ли значение то, что вы его перенесли?

Лиза в ужасе уставилась на него.

— Что вы имеете в виду?

Фернес пожал плечами.

— Только то, что я частенько блуждал во времени и пространстве. Если человек может путешествовать во времени и пространстве по собственному желанию, то так ли важно, где он оставил свое тело? То есть если кто-то намерен вернуть его. И если тело умирает, то куда девается дух, душа, или то, что его покинуло? Отправляется ли оно в другое измерение, или же оно обречено на вечное блужданье, подобно привидению, между мирами в поисках новой плоти?

— Это звучит страшно. — Лиза содрогнулась. Она протянула руку и коснулась руки Адама. — Проклятая любовь. Она сделала его жизнь на земле адом. И когда он наконец-то ее возжелал, ее не оказалось на месте.

— Возможно, он ее уже нашел. — Фернес задумчиво смотрел в лицо Адама. — Жаль, что мы не знаем наверняка, как выйти из этого положения.

Они подняли головы, когда вошла медсестра, окинула взглядом Адама и вышла, закрыв за собой дверь.

Лиза вздохнула.

— Вы меня озадачили. Я думала, он каким-то образом знает, что мы привезли его сюда, но что, если он отправился к камню, в поисках своего тела, а его там нет? Что, если он не знает, где оно? Но не могли же мы его там оставить. Он бы умер. — Она встала, подошла к окну и уставилась в него. Возможно, многие люди, которые, с точки зрения медиков, находятся в коме, на самом деле просто потерялись и не способны вернуться в свои тела, потому что они были перевезены в больницу и дух не может найти тело? — Она повернулась и взглянула на него. — Мне надо вернуться к камню.

Фернес пожал плечами.

— И что? Оставите записку?

— Не знаю! — Она разозлилась. — Но не могу оставить это так, как есть, не могу! А если ему понадобится вернуться туда? Вдруг его душа захочет воссоединиться с телом?

Ивар Фернес печально покачал головой.

— Вы же знаете, что из больницы ему не выбраться.

— Что тогда произойдет? Он обречен блуждать вечно?

— Вы с ним были очень близки, не так ли? — Фернес подошел к ней и нежно прикоснулся к ее плечу. — Возможно, он найдет вас. Боюсь, ничего другого сделать нельзя. Все, что вы можете сделать, это ждать. Пока. — Он замолчал и посмотрел на Адама.

— Что значит «пока»?

— Пока каким-то образом мы не сможем вернуть его туда.


Туман был очень густым. Бройчан двигался осторожно следом за братом Брид между деревьями и по крутой тропинке. Воздух был тяжелый, и было трудно дышать, под его сандалиями дорога казалась странно бесформенной.

Гартнайт очень спешил, держа в руке меч, время от времени скользя по грязи, зная о призрачной фигуре, следовавшей за ним, и пристально вглядываясь в даль между деревьями.

— Брид! — В тумане голос его казался странно глухим. Он не звучал, и впервые молодой человек почувствовал укол страха где-то между лопатками. Он остановился и посмотрел вокруг, прислушиваясь. Рядом кто-то был. Вода шумела где-то вдали, хотя он видел белую пену, когда преодолевали черные камни. Он крепче сжал в руке меч, слегка приподняв лезвие, и резко повернулся. В темноте он никого не увидел.

Бройчан давно научился искусству быть невидимым, но Гартнайт чувствовал, что он рядом. Значит, это должно свершиться. Однажды ему придется иметь дело со своим дядей, но теперь у него была единственная цель: найти Брид и вернуть ее домой, а затем любым способом постараться освободить ее от проклятия Бройчана, вывести из его круга.

У подножия холма он остановился, совершенно не зная, куда идти.

«Брид? — Он мысленно позвал ее. — Где ты, маленькая сестренка?»

Ответа не было. Он слышал только завывание ветра среди деревьев у себя за спиной.

Его сознание проникло в нее, и случилось это в одно мгновение. Он почувствовал ее негодование, ее страх и боль. Она потеряла своего А-дама. Она не знала, где он, и винила в этом других. Она снова охотилась со своим ножом, желая крови, пытаясь найти свою любовь и избавить Адама от страданий, которые его окружали. И сразу же Гартнайт понял, за кем охотилась Брид. Это было дитя ребенка А-дама, единственная кровная родственница А-дама, единственная из тех, кто мог удержать А-дама в его времени и встать между ним и Брид.

Туман вокруг Гартнайта сгущался. Она ушла.

— Брид…

Его призыв потерялся в бесконечности пространства.


Первое, что Бет узнала о посетителе, был всполох света от фар, пробежавший по потолку гостиной, когда машина свернула с дороги к проезду, ведущему к дому. Вздрогнув, она проснулась и обнаружила себя сидящей на стуле у печи, сердце сильно билось, и мгновение она не могла понять, отчего проснулась. Потом услышала, как хлопнула дверца автомобиля. Она выпрямилась. Джайлс вернулся. Слава Богу! Она поспешила выглянуть в окно. По саду распространялся густой белый туман. Ничего не было видно. Потом она услышала медленные шаги к дому. Это был не Джайлс. Затаив дыхание, она смотрела на высокого худого мужчину, приближавшегося по дорожке.

Отойдя от окна и на цыпочках подкравшись к двери, она ждала, прислушиваясь. После долгой тишины она услышала уверенный стук в дверь, а потом голос.

— Бет? Бет, дорогая, ты здесь?

Она напряглась, поначалу не узнав голос.

— Бет, это Мэрин!

— Мэрин? — Она выдохнула его имя в полном недоумении. — Мэрин! Обожди, обожди. Я иду!

Замки она открыла дрожащими руками и распахнула дверь.

— Мэрин? Откуда ты узнал? О, я так рада тебя видеть! — Она обхватила его за шею. — Я так испугалась! Где ты был? Откуда узнал, что я здесь?

Он видел, что она снова заперла дверь на все замки, но сделал вид, что не заметил этого, прошел к печке и машинально подбросил пару поленьев в огонь, как у себя дома, потом повернулся к ней. Он выглядел по-прежнему, может, немного более загоревшим, постаревшим. Глаза его были такие же глубокие и проницательные, какими она помнила с детства.