Элизабет Эссекс - Почти скандал

– Извините… – Салли постаралась еще больше приглушить свой голос. – Я просто хотел попросить прощения… За то, что все усложнял, тогда как вы были ко мне чрезвычайно добры. Спасибо за все, что вы сделали.

Прежде чем ответить, Коллиар глубоко и протяжно вздохнул.

– А также за то, что не сделал?

– Да, и за это тоже.

– Не стоит благодарности.

На некоторое время воцарилась пауза, меж тем как у Салли в животе порхали более крупные и менее рациональные «насекомые», нежели обычные бабочки. Они бестолково метались и бездумно летели на огонь по имени мистер Коллиар.

– Сегодня, Кент, вы отлично себя проявили. А денек был нелегкий.

– Что правда, то правда. Просто невероятно, как мне попались на глаза эти апельсины, и я догадался, что где-то поблизости находится корабль дон-сеньоров. У меня даже мурашки побежали от возбуждения. А потом мы обнаружили эту шебеку, имевшую такой необычный вид. Я слышал о них, видел на картинках, но никогда не встречал наяву. У них такие странные треугольные паруса.

Салли перевела дух. Она лопотала, как восторженная простушка, и ничего не могла с этим поделать. Но Коллиар ее не останавливал и даже подбадривал тихим согласным мычанием.

– Потом мы погнались за этой шебекой, и я наблюдал за вами, за вашими четкими действиями, и мы вывернули «испанцу» под корму и дали залп. Это было великолепно. Вряд ли в мире найдется другой такой капитан, другой такой экипаж, которому удалось бы сделать то, что сделали сегодня мы. Включая моего отца. Вы, мистер Коллиар, были превосходны.

– Спасибо, Кент. Я польщен вашей похвалой. А день действительно был удачный.

Коллиар, похоже, улыбался. Голос у него был усталым, но теплым, как будто его подогревали тлеющие угольки прошедшей битвы. И этот мягкий голос словно вползал в нее, побуждая свернуться калачиком, чтобы сохранить его в себе.

– Это был мой самый лучший день. Я очень рад, что принял участие в сегодняшних событиях. Для меня это настоящая честь. Тем более что другого такого случая мне не представится.

– Вы уверены? Нам наверняка попадутся и другие неприятельские корабли. Капитан Маколден весьма честолюбивый командир. У него полно замыслов, о которых мы даже не догадываемся.

– Вот как? И я тоже могу принять участие в этих замыслах?

– Кто знает… – уклончиво ответил Коллиар.

Салли снова глубоко вздохнула.

– Значит ли это, что вы не станете ему рассказывать? Ничего и никогда?

Последовало долгое молчание, и она, вжавшись в постель, ждала, когда Коллиар опять заговорит.

– Никогда – слишком долгий срок, Кент. Думаю, мы оба понимаем, что это не может длиться вечно.

– Да, конечно… Но, быть может, хотя бы пока оставим все как есть?

Вновь последовало молчание, и Салли лежала в темноте, буквально и переносно в подвешенном состоянии, ожидая и надеясь.

– Да, – отозвался наконец Коллиар. – Пока оставим.

Продолжать далее, уточняя все эти «если» и «при условии», вовсе ни к чему. Понятно и так – если она и впредь окажется полезной, не создаст проблем и поможет Гамиджу прогрызть гранит науки.

– Спасибо, мистер Коллиар. Огромное спасибо.

У Салли просто не нашлось более весомых слов, чтобы выразить свою признательность за то, что он так рискует ради нее. Ее в случае разоблачения всего лишь отправят на берег, Дэвида же могут отдать под трибунал, если капитан Маколден или адмиралтейство сочтут, что, покрывая ее, Коллиар подвергал опасности корабль и экипаж. Он может потерять все, в том числе и свое доброе имя.

Салли с удовольствием пожала бы ему руку. Крепко-крепко.

Однако было уже поздно, они оба лежали в постелях, и ей нужно вставать в четыре часа. И все же заполняющее ее чувство благодарности требовало выхода, поэтому очень осторожно Салли приложила ладонь к натянутой парусине. Безмолвное выражение признательности.

И тут она ощутила прикосновение его руки – ладонь в ладонь, через грубую ткань полотняной переборки. Ладонь Коллиара была гораздо шире и длиннее, чем ее ладошка, и от нее волнами исходило тепло. Салли была не в состоянии убрать руку. Наоборот, она прижала ее еще крепче, навстречу силе и уверенности, излучаемой Коллиаром.

Она теперь не одна. И с его помощью сохранит свою тайну. Она и сама его не подведет и в случае надобности защитит его честное имя.

Какой бы ни была возникшая между ними близость, они отныне вместе. И Коллиар тоже это чувствовал. Оставалось только наблюдать, как их отношения будут развиваться дальше.

Был полдень, и «Дерзкий» стоял на якоре в десяти милях к северо-западу от острова Уэссан, который располагался у западного побережья французского департамента Финистер. Порт Брест находился в пятнадцати милях к юго-востоку. А вот «гардемарина Кента» обнаружить не удавалось.

Еще недавно Салли стояла у борта вместе с другими гардемаринами, среди которых находился и Гамидж, впервые за последнее время взявший в руки секстант, чтобы поупражняться в определении местонахождения корабля по солнцу. Но теперь они исчезли оба – и Салли, и Гамидж.

Коллиар ощутил некоторую тревогу, подобную глотку холодной морской воды.

Вообще-то ему следует быть благодарным за то, что Салли старается держаться от него подальше и прилежно исполняет свои обязанности. За то, что он не видит ее целыми днями. Именно эту цель и преследовал Дэвид, составляя график дежурств так, чтобы они почти не пересекались.

Однако такое положение дел становится для него невыносимым.

– Мистер Уэрт, – окликнул Коллиар ближайшего мальчишку. – А где мистер Кент?

– Он сейчас в кубрике, сэр, – доложил тот. – Занимается с мистером Гамиджем. Но если вам что-то требуется, я готов выполнить это вместо него.

Значит, она действительно это делает – натаскивает Гамиджа. Или по крайней мере пытается натаскать. И судя по реакции Уэрта, остальные гардемарины готовы всячески содействовать тому, чтобы она продолжала свои попытки.

– Нет, мистер Уэрт, ничего не нужно. Я просто… – Коллиар на секунду замялся. – Я сам справлюсь.

Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Коллиар спустился вниз и направился к кубрику гардемаринов. Вскоре он остановился у низкой двери, из-под которой пробивался свет фонаря, и прислушался.

– Я предлагаю вот что, – донесся до него голос Салли. – Мы снова сделаем прокладку, только на этот раз используем различный цвет чернил для каждой линии. Так тебе будет легче их различать и в уме, и на бумаге. Пусть курс корабля у нас будет желтым, как пена в кильватере, а линия горизонта – черной, потому что именно такой она и видится.

Под звяканье чернильниц Коллиар вошел в кубрик, стараясь ступать как можно бесшумнее, чтобы не потревожить занимающихся и не разбудить Джеллико и Бичема, спавших в своих гамаках. Салли и Гамидж сидели спиной ко входу, плечом к плечу, за столом, развернутым по диагонали помещения. Причина такой перестановки вскоре стала понятна.

– Так, правильно, – подбадривала своего ученика Салли. – И не забывай, что север находится вверху листа и мы сидим лицом в ту же сторону, так что ты чертишь проекцию в реальных направлениях. Так тебе будет легче все это представить.

– И я должен чертить эту изначальную проекцию каждый раз? Черт, какая трата времени!

– Но ведь это действует, Деймьен. Две первых дистанции ты определил верно. Используй ту же схему и дальше, и вскоре ты будешь видеть весь расклад на бумаге, даже ничего не чертя. Ну а пока это не отпечаталось в твоей памяти, используй разноцветные чернила и начинай каждый раз заново. Сперва будет получаться медленно, но скоро ты здорово поднатореешь.

Деймьен? С каких это пор Гамидж стал Деймьеном? И очень уж близко она сидит к этому типу, плечом к плечу, их головы почти соприкасаются.

– Мистер Кент, – окликнул Коллиар. Неожиданно для него самого это получилось слишком уж резко.

Салли тотчас отодвинула стул и поднялась.

– Мистер Коллиар… Я и не заметил, как вы вошли.

В ее голосе ему послышалось что-то такое… То ли виноватая нервозность, то ли радостное смущение. Он не мог разобраться, и это вызывало досаду. Гамидж тоже поднялся и теперь стоял, переводя взгляд с нее на него и обратно. Следовало как-то объяснить свое появление.

– Я зашел посмотреть, как у вас продвигаются… ваши занятия с мистером Гамиджем.

– Вполне успешно, сэр. Я тут подумал… мы оба подумали… спросить у мистера Чарлтона, нельзя ли мистеру Гамиджу опять посещать утренние занятия. Но сначала мы, конечно, должны обратиться к вам, сэр, чтобы узнать, можно ли мистеру Гамиджу отлучаться во время утренних дежурств.

Мы?.. Возникшее в нем кисло-царапающее ощущение вряд ли было ревностью, потому что он не мог ревновать к Гамиджу. Он просто отказывался это делать.

Что касается самого Гамиджа, тот, похоже, был рад предоставить ведение переговоров исключительно Салли. Но Коллиару не нравилось выражение его глаз, меж тем как он продолжал переводить взгляд между ними.

– Это можно устроить, однако мистеру Гамиджу следует лично поговорить с мистером Чарлтоном. – Коллиар устремил взгляд на Гамиджа, и тому пришлось сделать то же самое. – Вы должны напрямую обратиться к нашему штурману насчет разрешения вновь посещать занятия и привести достаточно убедительные доводы, чтобы он дал такое разрешение.

Коллиар не знал истинных причин отстранения Гамиджа от штурманских уроков, это произошло еще до его появления на «Дерзком», но он не сомневался, что тому есть в чем покаяться перед мистером Чарлтоном. Тем более что это дало бы ему возможность остаться с «гардемарином Кентом» наедине.

– Советую вам отправиться к мистеру Чарлтону прямо сейчас. В данный момент он находится в кают-компании.

– Слушаюсь, сэр. – Гамидж направился к двери, скользнув по ним напоследок пытливым взглядом, словно ища подтверждение своим подозрениям. А может, как раз он и испытывает ревность?

У Коллиара не было времени проанализировать эту догадку, поскольку в кубрик влетел юный мистер Уэрт.

– Здравия желаю, мистер Коллиар. Прошу прощения, но вам и мистеру Кенту необходимо как можно скорее явиться в каюту капитана.

– Благодарю вас, Уэрт. Идемте, мистер Кент, не будем заставлять капитана нас дожидаться. И захватите свою шляпу.

Уже через четыре минуты они сидели за обеденным столом вместе с капитаном и мистером Чарлтоном, вкушая рагу из свинины и овощей, картофельное пюре и различные сыры. И лишь после сливового пудинга и последнего тоста во славу короля Маколден перешел к делу.

– Мистер Коллиар, я полагаю, пришло время совершить вылазку на берег. В которую думаю отправить именно вас.

– Меня? – Видимо, Дэвид несколько переел, поскольку вдруг утратил способность четко соображать.

– Обычно первый лейтенант, конечно, не покидает корабль, но для того, что я задумал, необходим человек, способный оценивать ситуацию, принимать решения и действовать самостоятельно. Вы, мистер Коллиар, как раз и являетесь таким человеком. Вам остается лишь свыкнуться с мыслью о необходимости шагнуть на земную твердь.

Коллиара ничуть не забавлял капитанский юмор. Маколден прекрасно знал, что он упорно уклонялся от визитов на берег со времени их захода в порт Гибралтар около двух лет назад. В тот раз, ступив на сушу, Дэвид с таким трудом переставлял ноги, то и дело спотыкаясь и даже падая, что патрульный офицер счел его в доску пьяным и подверг аресту. С тех пор у него больше не возникало желания вновь испытать физический дискомфорт и услышать обвинения в неподобающем поведении.

– Быть может, для этой миссии найдется более подходящий человек? Мистер Хорнер…

– …весьма способен, несмотря на молодость, – закончил вместо него капитан. – Но ему я отвожу другую роль. Позвольте прояснить мои соображения, мистер Коллиар. Вы проделали отличную работу в должности первого лейтенанта, это выше всяких похвал. «Дерзкий» пленил немало вражеских кораблей, и во многом благодаря именно вашему умелому руководству экипажем.

– Что верно, то верно, – заметил мистер Чарлтон.

– Однако наши успешные действия становятся отпугивающим фактором. И пока французы отсиживаются в своих портах, как мыши в норах, у нас нет никакой возможности одолеть их силой. Следовательно, нам нужно использовать хитрость. Мы попробуем выманить их в море, убедив, что гавани не так уж безопасны в качестве убежища. Задача по обеспечению блокады дает не много шансов для проявления инициативы. Однако, если нам, а точнее – вам, удастся нанести вред нескольким кораблям, стоящим в гавани Бреста, то данное обстоятельство будет непременно учтено лордами адмиралтейства при рассмотрении вопроса о продвижении вас по службе и назначении на командование своим собственным кораблем.

«Назначение на командование своим собственным кораблем…» – эти слова эхом перекатывались в голове Дэвида. Иметь корабль, которым можно управлять по своему усмотрению, и набирать в экипаж тех, кого сочтешь нужным… Можно ли пренебречь таким стимулом и отказаться от выполнения задания? К тому же подобный поступок был бы сочтен проявлением трусости, а также неблагодарности.