Но это мало волновало Дэвида. Временами дуновения ночного ветра доносили до его ноздрей запах кожи Салли, и тогда фантазии о ее гибком, податливом, влекущем теле быстро разрастались, набирая силу подобно волне. И под покровом темноты, без посторонних глаз, он вполне мог поддаться импульсу потворствовать своим чувствам.

Коллиар мог провести большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. Или по внутренней стороне запястья. Казалось бы, ничего особенного, но в каждом таком прикосновении, исследующем неизведанные глубины ее существа, заключался целый мир ощущений.

Когда Дэвид в очередной раз оступился и, скрипнув зубами, оперся на Салли, чтобы выпрямиться и продолжить движение, она без лишних слов опустилась на землю, под укрытие одного из кустов, и потянула его за собой. Им и в самом деле требовалось отдохнуть и осмотреться. Шагая по полям, никем не замеченные, без каких-либо помех, они уже миновали две деревни: Ланфест и Требабю. Луна лишь время от времени выглядывала из облаков, но на открытой местности ночь не была такой уж непроницаемой, какой казалась под кронами деревьев.

При очередном проблеске луны Салли опять достала компас, чтобы сверить по нему направление, и Дэвид воспользовался ее неподвижностью, чтобы прикоснуться к ней и восстановить тем самым внутреннее равновесие. Это было просто необходимо.

Как удивительно… Дэвид всегда гордился тем, что не подвержен слабостям и колебаниям и его нельзя застать врасплох. Он постоянно, если не спал – впрочем, из сна он мог вынырнуть при малейшей необходимости, – наблюдал, думал и планировал. Всегда был начеку. То и дело сверяя направления и контролируя положение парусов.

Так же, как сейчас делает Салли. Именно благодаря ей он не скатывается в панику. У него нет необходимости всеми силами бороться со своей слабостью, поскольку он знает: на Салли можно положиться. Она заметит все, что нужно, и сделает из этого верные выводы.

Удивительно…

И все это дает дополнительный повод поцеловать ее.

Но едва Коллиар склонился к Салли, с севера до них донесся раскатистый гул. По всей видимости, первая из намеченных батарей была подорвана. А значит, и им довольно прохлаждаться.

– Ладно, идем дальше, – сказал Коллиар, уже сам беря Салли за руку. Он настолько успел свыкнуться с их контактом, что не желал лишаться этого удовольствия из соображений нелепой гордыни.

Они по-прежнему держались в стороне от дороги, под прикрытием кустов. И шли так часа три, время от времени делая привалы и неуклонно, хотя и не очень быстро, продвигаясь вперед.

В попавшемся им по пути саду Салли подобрала несколько яблок, а потом, когда они огибали ветхую таверну на окраине одного из поселений, тронула его за рукав и сказала:

– Я сейчас вернусь.

– Что ты собираешься… – начал было он, но Салли уже скрылась за полуразрушенной каменной стеной.

Коллиар подумал, что ей понадобилось отлучиться по естественной надобности, и, успокоившись, присел на землю. Они как раз взошли на пологий холм позади таверны, и отсюда просматривалось все подворье.

Внезапно его внимание привлекло какое-то движение, но, приглядевшись, он понял, что это Салли, разрази ее гром, крадучись пробирается мимо заброшенной конюшни и исчезает за домом.

Коллиар едва не вскочил. Он быстро вытянул из-за пояса пистолет, взвел курок и притаился за полуобвалившейся стеной, не зная, чего ожидать, но готовый ко всему. Его сердце гулко колотилось, отсчитывая каждую секунду ее отсутствия, пока она находилась вне видимости, зачем-то подвергая себя ненужной опасности.

Однако вскоре Салли уже неслась к нему вверх по склону, скалясь от уха до уха, сияя озорной радостью. Подбежав, она вручила ему едва початую головку сыра и помятый узкий батон крестьянского хлеба, больше похожий на дубинку.

– Кент, черт бы тебя побрал… Чтобы больше такого не было! Из-за еды ты подвергаешь опасности не только себя или меня, но и наше задание. Мы вполне можем обойтись и без нее.

– Еду я прихватила попутно, но вообще вам необходимо поесть. Это наверняка пойдет вам на пользу. А изначально я собиралась наведаться в прачечную. – Мундир Салли топорщился от напиханной под него стеганой и шерстяной одежды зеленого и красного цветов. – Так что, возможно, нам удастся пройти по городу, не привлекая к себе особого внимания.

В голове этой чертовки, похоже, постоянно закручивались разнообразные планы и замыслы.

Данный вариант, конечно, никуда не годился, но тем не менее…

– Ты что, с ума сошла? – Эти слова прозвучали так, словно они были перемолоты его зубами, как зерно в жерновах. Тревога и страх за Салли вызвали в Дэвиде потребность размолотить хоть что-то, и собственные слова оказались единственным подходящим выбором. – Во-первых, мы офицеры Военно-морского флота. Мы не должны снимать униформу. Никогда. Если нас поймают, мы станем военнопленными, и впоследствии нас скорее всего обменяют, так что мы снова сможем стать полезными королю, стране и адмиралтейству. А вот без униформы нас наверняка сочтут шпионами и расстреляют на месте.

Салли взирала на него с ироничной улыбкой. Словно понимала в жизни больше, чем он.

– Но я ведь не являюсь военно-морским офицером, разве не так? Сейчас я могу быть просто девушкой. Я вполне могу снять униформу, тем более что мне вообще не положено ее носить. Ведь так на самом деле вы и думаете? – Ее лицо светилось озорством. – Вы должны признать, что это вполне разумно.

Дэвид не обязан был что-либо признавать. И не собирался этого делать.

– Я понимаю, – продолжила Салли, прежде чем он успел открыть рот, – это большой риск. Но попробовать стоит. Если мы скинем мундиры и вырядимся в местных, нам будет легче проникнуть в город и подобраться к складам Арсенала.

Какая проницательность, разрази ее гром…

– А это что такое? – поинтересовался Коллиар, указывая на предметы, явно не принадлежащие к мужскому гардеробу.

С лица Салли исчезло озорное выражение, она посерьезнела и даже смутилась, чего он совершенно от нее не ожидал.

– Да так, ничего, – тихо ответила она. – Решила позаимствовать кое-что из чистого белья.

– Похоже, это нижняя юбка. И рубашка.

– Сорочка, – поправила Салли.

– Кент, как это понимать? – строго проговорил Коллиар.

Даже при слабом лунном освещении было видно, как ее щеки обрели коралловый оттенок.

– Я подумала… мне, возможно, будет проще передвигаться по улицам, если я оденусь как женщина. Морская Префектура находится в центре города, так же как и склады Арсенала. Вообще в обычной одежде нам не придется то и дело прятаться, и мы сможем действовать более быстро и эффективно.

Такой вариант выглядел, конечно, заманчиво, но жертвовать ради него офицерской честью было недопустимо.

– Нет, мне это все не нравится. Мне будет стыдно докладывать капитану о подобной уловке.

– Так и не надо докладывать. Как говорит мой отец, один из адмиралтейских законов гласит: «Если ты преуспел, к тебе не возникнет вопросов, но если провалился, не помогут никакие объяснения». Все, что нам нужно, это добиться успеха, и я знаю: у нас все получится.

И откуда такая уверенность… Коллиар не мог не признать, что предложение Салли начинало казаться ему вполне стоящим. И эти слова: «Сейчас я могу быть просто девушкой» – эхом звучали в сознании, будто гул отдаленных орудийных раскатов гудел во всем теле, вызывая сладкое томление.

Он испытывал искушение. Даже более того.

– Мне это не нравится, – повторил Коллиар, убеждая скорее самого себя, чем Салли. Однако, как сказал капитан в тот день, когда она появилась на «Дерзком», это не должно нравиться, это надо просто делать.

К тому же образ Салли, облаченной в женское платье, возникнув в сознании, не желал оттуда исчезать, и ему не терпелось узреть этот образ в реальности.

– Нам нужно найти какое-нибудь место, чтобы укрыться на светлое время суток.

– Разумеется, – согласилась Салли. – И чтобы вы могли восстановиться.

Коллиару не хотелось признавать себя небоеспособным, однако всякий раз, когда ему казалось, что дезориентирующие процессы в нем прекратились, земля под ногами внезапно вспучивалась, чтобы встретить его не самым ласковым образом. И каждый раз Салли успевала его подхватить. И было очень приятно обнимать ее за плечи и прижимать к себе. Даже более чем приятно. Это было восхитительно. Слава богу, она была достаточно сильной, а также выносливой, решительной и толковой.

Уже под утро Коллиар заметил впереди развалины старого хлева – на расстоянии около мили, к юго-востоку за большим полем, на пологом возвышении. Одна половина строения полностью развалилась, другая казалась достаточно крепкой, и, по всей видимости, оно давно было заброшенным.

– Нам туда, – мотнул подбородком Коллиар, и они, свернув, стали подниматься по склону.

Они приблизились к хлеву осторожно, держа пистолеты наготове, но он и в самом деле оказался покинутым. Двор зарос высокой травой, в воздухе не ощущалось присутствия каких-либо животных. Наверху, под крышей, сохранился чердак с окошком, через которое можно было обозревать окрестности и даже, вероятно, увидеть гавань, находившуюся, судя по всему, недалеко – бриз доносил до них знакомые морские запахи.

– Место, похоже, вполне безопасное, – удовлетворенно заметила Салли.

На чердаке обнаружилось некоторое количество сена, разбросанного в углу. Коллиар устроился около окошка, откуда открывался отличный вид на дорогу.

– Ляг поспи, – предложил он Салли.

Та ничего не ответила и, опустившись на колени по другую сторону окна, принялась выгружать добытую одежду и еду. Яблоки, хлеб и сыр были выложены на предварительно расстеленную тряпицу. После этого Салли взглянула на Коллиара и произнесла:

– Дэвид…

Собственное имя прозвучало для него подобно удару в колокол.

– Со мной ты в безопасности, – продолжила она. – Так же как и я была в безопасности с тобой.

Осознание верности этих слов накатывалось на него подобно приливу – медленно, но неотвратимо.

– У тебя была тяжелая ночь, и сон тебе необходим больше, чем мне. Хотя бы недолгий. Но сначала тебе нужно поесть. Это пойдет тебе на пользу, и будет легче заснуть. – Салли протянула ему клин сыра и дольку яблока.

– Дома ты так же… всеми распоряжалась и обо всех заботилась?

Вид у Салли стал менее уверенным и вроде как даже слегка печальным.

– Нет… Теперь уже нет. Не осталось никого, о ком можно было бы заботиться. Ричард теперь заботится о себе сам.

– Я начинаю понимать, почему тебе так нравилось в кубрике, несмотря на присутствие Гамиджа.

Салли улыбнулась.

– Я так привязалась к этим мальчишкам. Но ведь у них все будет хорошо, верно? Надеюсь, за время моего отсутствия там ничего не случится. Но если Гамидж примется за старое, я с помощью Уилла снова накормлю его перцем. – Меж ее бровей возникла небольшая складка. Казалось, она была способна решать проблемы на расстоянии, если как следует сконцентрируется.

– Так, значит, ты признаешься, что отравила его?

Салли постаралась скрыть улыбку, впившись зубами в яблоко.

– Почему бы и нет? Хотя это не было настоящим отравлением, я и сама ела из той миски. Но следует признать, из-за ударной дозы перца вкус у рагу, по выражению Йена Уэрта, был весьма дерьмовый.

Коллиар усмехнулся.

Пока они ели, небо над безмолвными полями мало-помалу светлело. Урожай давно был собран, и окрестности оставались пустыми. Из-за ненасытной потребности Бонапарта в солдатах для его Великой армии, департамент Финистер, очевидно, лишился значительной части крестьянства.

Вскоре Коллиар уснул, но сон длился лишь пару часов, поскольку его организм давно привык к регулярной смене вахт. Очнувшись, он обнаружил, что солнце поднялось уже достаточно высоко, а вокруг царит тишина, лишь изредка нарушаемая жужжанием пролетающих пчел. Солнечные лучи разогрели каменные стены и выпарили из воздуха предосеннюю хрустящую свежесть.

Салли тоже спала, приткнувшись к стене у самого окошка. Ее рот был слегка приоткрыт, в руке, лежащей на коленях, она сжимала пистолет, который Коллиар аккуратно у нее забрал.

Ее волосы блестели и переливались на солнце, точно пролитый мед, призывая прикоснуться к ним и пропустить эти струи живого шелка меж пальцев. Салли не двигалась, ее глаза, способные сверкать негодованием, были закрыты, и Коллиар, пользуясь этим, провел ладонью по ее щеке, столь щедро усыпанной веснушками, которые казались живыми и горячими на фоне бледной кожи.

Интересно, на остальных частях тела они присутствуют в таком же изобилии? Коллиар вновь попробовал представить, как Салли выглядит без одежды. И будут ли конопушки на плечах и груди с той же силой побуждать к поцелую, как это делает небольшая родинка у края ее розовых губ?

Всего лишь поцелуй, пытался Дэвид обмануть самого себя. Один-единственный. Пока они здесь, вдали от корабля с множеством зорких глаз и необходимостью соблюдать дисциплину. Пока у него есть возможность сорвать сладкий запретный плод. Другого такого шанса не представится.