— Папа, я уверена, это какое-то недоразумение. Давай я отведу Викторию в ее комнату.

— Молчать!

Элли испуганно примолкла.

После зловещей паузы, показавшейся им бесконечной, священник схватил Викторию за руку и рывком поставил на ноги.

— Ты, — сказал он, яростно встряхнув ее, — никуда не пойдешь.

Протащив Викторию по коридору, он впихнул ее в спальню и толкнул на кровать. Перепуганная Элли забилась в угол комнаты.

Мистер Линдон погрозил пальцем перед носом Виктории:

— Не шевелись!

Он шагнул к двери, и Виктория, улучив момент, кинулась к раскрытому окну. Но священник опередил ее. Гнев утроил его силы. Он швырнул ее на кровать и отвесил звонкую пощечину.

— Элеонора! — рявкнул он. — Подай мне простыню.

Элли растерянно захлопала ресницами.

— Ч-что подать?

— Простыню! — взревел он, теряя терпение.

— Да, папа, — пролепетала она и кинулась к шкафу с бельем.

Через несколько секунд она вынырнула, держа в руках чистую белую простыню. Она протянула ее отцу, и тот принялся методично разрывать ее на полосы. Затем связал Виктории лодыжки и запястья.

— Ну вот, — промолвил он, с удовлетворением глядя на свою работу. — Теперь ты уж точно никуда не сбежишь.

Виктория бросила на отца бешеный взгляд,

— Я тебя ненавижу! — закричала она срывающимся голосом. — Я буду ненавидеть тебя до самой смерти за то, что ты сейчас сделал.

Отец покачал головой.

— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо.

— Никогда! — Виктория с вызовом глядела ему в глаза. — Раньше ты был для меня, словно сам Господь Бог, — добрый, милосердный, непогрешимый. А теперь… Теперь я поняла, что ты всего лишь человек, такой же, как и все, — ничтожный, мелочный и недалекий.

Мистер Линдон затрясся от ярости и уже поднял было руку, чтобы снова ее ударить, но в последний момент справился с собой.

Элли, которая все это время стояла в углу, прикусив губу, робко выступила вперед и промолвила:

— Папа, она простудится. Позволь, я ее укрою. — Она накрыла трясущуюся Викторию одеялом и, наклонившись к ее уху, шепнула:

— Не бойся. Я тебя выручу.

Виктория бросила на сестру благодарный взгляд и повернулась лицом к стене. Она боялась, что по ее лицу отец догадается о словах Элли.

Элли присела на край кровати и посмотрела на отца, стараясь придать своему лицу покорное и кроткое выражение.

— Я только посижу с ней, если ты не против. Ей нельзя сейчас быть одной.

Мистер Линдон подозрительно прищурился.

— Ах, ты хочешь с ней посидеть? — сказал он. — Ну нет, я не допущу, чтобы ты развязала ее и позволила бежать с этим лживым мерзавцем. — Он схватил Элли за руку и поднял с кровати. — Женится он на ней, как же! — язвительно добавил он, кинув на старшую дочь исполненный презрения взгляд.

Затем он потащил Элли в ее комнату и тоже связал, как и старшую сестру.

* * *

— Проклятие! — не выдержал Роберт. — Куда она, черт побери, запропастилась?

Прошло уже больше часа, а Виктории все не было. Роберт воображал себе всякие ужасы — что ее, не дай Бог, изнасиловали, покалечили, убили. Все это было маловероятно, и тем не менее сердце его сжималось от страха.

В конце концов, терзаемый дурными предчувствиями, забыв про всякую осторожность, он оставил двуколку с вещами посреди дороги на произвол судьбы и бросился к дому Виктории. Коттедж стоял, погруженный во мрак, и, пройдя вдоль фасада, Роберт отыскал ее окно. Оно было открыто, занавески слегка трепетали от ночного ветерка.

С замиранием сердца заглянул он внутрь комнаты. В постели лежала Виктория. Он не видел ее лица, но ошибки быть не могло — Роберт мгновенно узнал ее великолепные волосы, черные, как сама ночь. Уютно свернувшись под стеганым одеялом, она крепко спала.

Роберт без сил опустился на землю у стены.

Она заснула! Заснула, оставив его дожидаться ее на ночной дороге. Она даже не предупредила его!

Леденящий ужас проник ему в душу при мысли о том, что отец и в самом деле был прав. Значит, Виктория решила, что без денег и титула он для нее не такая уж выгодная партия.

Он вспомнил, как она умоляла его помириться с отцом — конечно, только затем, чтобы отец не лишал его титула и наследства. Да, ему тогда казалось, что она старается для его же блага, но теперь-то стало ясно, что она заботилась только о собственной выгоде.

Он отдал ей свое сердце, свою душу. А ей этого было мало.

* * *

Виктория что было сил бежала по лесной тропинке. Отец продержал ее взаперти почти сутки. Наконец уже под вечер следующего дня он развязал дочь, прочитав ей наставительную проповедь о том, как следует себя вести молодой девушке, чтобы не уронить честь отцовского имени. Но не прошло и двадцати минут после его ухода, как Виктория вылезла из окна на улицу и бросилась бежать.

Роберт, наверное, вне себя от тревоги. Или от ярости. Он ее убьет! Не простит!! Он, наверное, сам не свой от волнения.

Вдалеке показалось поместье Каслфордов, и Виктория замедлила шаг. Она никогда не была у Роберта дома — он всегда сам приходил за ней в коттедж. Теперь, после того как их помолвка встретила такое яростное сопротивление маркиза, ей стало ясно, что Роберт просто боялся, что его отец будет обращаться с ней непочтительно и не захочет ее принять.

Дрожащей рукой постучала она в парадную дверь особняка.

Ей открыл привратник в ливрее, и Виктория назвала ему себя, сказав, что хочет видеть графа Макклсфилда.

— Его нет дома, мисс, — был ответ. Виктория растерянно заморгала.

— Простите?

— Он уехал в Лондон рано утром.

— Не может быть!

Слуга смерил ее уничижительным взглядом.

— Маркиз просил проводить вас к нему, если вы появитесь.

Отец Роберта желает говорить с ней? Это было еще более невероятно, чем неожиданный отъезд Роберта в Лондон. Виктория, перепугавшись до смерти, покорно позволила слуге провести себя через огромный холл в маленькую гостиную. Войдя в комнату, она огляделась. Конечно, убранство здесь побогаче и поизысканнее, чем у них дома, но что-то подсказывало ей, что это отнюдь не самая лучшая комната особняка.

Через несколько минут появился маркиз Каслфорд. Он был высокого роста и очень напоминал Роберта — разве что у того не было этих глубоких морщин по обеим сторонам рта. И глаза у старика маркиза были другие — взгляд их был холодным, колючим.

— Вы, должно быть, мисс Линдон, — произнес он.

— Да, — ответила она, гордо выпрямившись. Пусть надежды ее рухнули, но она не допустит, чтобы этот человек видел, как она страдает. — Я пришла, чтобы увидеться с Робертом.

— Мой сын уехал в Лондон. — Маркиз выдержал паузу и добавил:

— Искать себе жену.

Виктория отпрянула назад, словно он дал ей пощечину.

— Это он вам так сказал?

Маркиз промолчал, обдумывая ответ. Сын признался ему, что собирался тайком бежать с этой девушкой, но она его предала. Однако появление Виктории в Каслфорде, ее непритворное отчаяние, говорили об обратном. Очевидно, Роберту было не все известно, когда он поспешно собрал чемоданы и поклялся никогда не возвращаться в эти места. «Но будь я проклят, — думал маркиз, — если позволю моему сыну загубить свое блестящее будущее ради какой-то чумазой девчонки».,

Он холодно улыбнулся и произнес:

— Да. Ему ведь пора жениться, вам не кажется?

— Как вы смеете спрашивать меня об этом!

— Моя дорогая мисс Линдон, вы были для него всего лишь развлечением. Уверен, вы сами это прекрасно понимали.

Виктория молчала, в ужасе уставившись на него.

— Мне не известно, удалось ли моему сыну позабавиться с вами или нет. Откровенно говоря, мне на это наплевать.

— Вы не имеете права так говорить со мной!

— Милочка моя, я волен говорить с вами так, как считаю нужным. Как я уже сказал, вы были всего лишь развлечением. Я, впрочем, нисколько не одобряю своего сына: это низко и недостойно благородного человека — обесчестить дочь священника.

— Он ничего такого не делал!

Маркиз посмотрел на нее с оттенком сожаления.

— Что ж, в любом случае это ваша забота — блюсти свою невинность. Он не обязан был беречь вашу честь. И если вы не сумели устоять — то сами и виноваты. Мой сын не давал вам никаких обещаний.

— Не правда, он мне обещал, — еле слышно сказала Виктория.

Каслфорд насмешливо вскинул бровь.

— И вы ему поверили?

Виктория внезапно почувствовала слабость в коленях и вынуждена была ухватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.

— Боже милосердный, — прошептала она. Ее отец был прав! Роберт и не думал жениться на ней. Если бы он этого хотел, то непременно постарался бы узнать, почему она не пришла к нему, как было условлено. А так — он, вероятно, соблазнил бы ее где-нибудь по дороге к Гретна-Грин, а потом…

Виктории больше не хотелось думать о той страшной участи, которой ей, к счастью, удалось избежать. Она вспомнила, как часто Роберт просил доказать ему ее любовь, убеждая, что в их отношениях нет ничего предосудительного и греховного.

Она вздрогнула — с глаз ее словно спала пелена.

— Я полагаю, вам следует покинуть Белфилд, моя дорогая, — сказал маркиз. — Я, конечно, не буду разглашать вашу маленькую тайну, но не могу ручаться, что мой сын тоже будет хранить молчание.

Роберт. Мысль о том, что ей придется снова когда-нибудь встретиться с ним, была для нее непереносима. Не говоря ни слова, она повернулась и выбежала из комнаты.

Вечером того же дня Виктория разложила на постели газету и принялась просматривать объявления. На следующий день она отправила несколько писем, в которых сообщала, что ищет место гувернантки.

Спустя две недели Виктория навсегда покинула Белфилд.

Глава 4

Норфолк, Англия. Семь лет спустя


Виктория неслась по газону за пятилетним сорванцом, то и дело спотыкаясь и путаясь в длинных юбках. В конце концов она была вынуждена подобрать подол — и ее больше не заботило, что любой может увидеть ее лодыжки. Гувернантка должна строго соблюдать правила этикета, но Виктория битый час гонялась за маленьким негодником, и ей было уже не до приличий.

— Невилл! — крикнула она. — Невилл Холлингвуд! Сейчас же остановись!

Но Невилл припустил еще быстрее.

Виктория обогнула угол дома и остановилась в нерешительности, пытаясь угадать, в какую сторону побежал несносный мальчишка.

— Невилл! — снова позвала она его. — Невилл!

Молчание было ей ответом.

— Маленькое чудовище, — пробормотала Виктория.

— Как вы сказали, мисс Линдон?

Виктория испуганно обернулась и увидела леди Холлингвуд, свою хозяйку.

— О прошу простить меня, миледи. Я не знала, что вы здесь.

— Ну конечно, — едко заметила леди Холлингвуд. — Иначе бы вы не посмели давать моему сыну такие оскорбительные прозвища.

Виктория подумала, что «маленькое чудовище» отнюдь не самое оскорбительное прозвище для Невилла, но благоразумно не сказала этого вслух.

— Я произнесла это ласково, в шутку, леди Холлингвуд. Ну, вы понимаете…

— Я не понимаю таких двусмысленных изъявлений нежности, мисс Линдон. Полагаю, вам следует хорошенько поразмыслить над своим поведением. В моем доме вам не позволят давать какие-либо прозвища тем, кто выше вас по положению. Возвращайтесь к своим обязанностям.

Пока Виктория подбирала более или менее вежливые слова для ответа, леди Холлингвуд развернулась и величественно поплыла прочь. Муж леди Холлингвуд носил титул баронета, но Виктория отнюдь не собиралась пресмыкаться перед знатью. И пятилетний Невилл Холлингвуд для нее всего лишь ребенок.

Она сжала кулаки и крикнула:

— Невилл!

— Мисс Линдон!

У Виктории чуть было не вырвался стон отчаяния. Ну вот, опять!

Леди Холлингвуд сделала шаг в ее сторону и остановилась, высокомерно вздернув подбородок. Виктории ничего не оставалось, как приблизиться к ней и произнести со всей почтительностью:

— Да, миледи?

— Меня возмущает, что вы постоянно кричите на моего сына. Настоящая леди никогда не повышает голос.

— Простите, миледи. Я только хотела отыскать мистера Невилла.

— Если бы вы хорошенько смотрели за ним, вам бы не пришлось его искать.

Мальчишка был верткий, как угорь, и Виктория подумала про себя, что даже сам адмирал Нельсон не сумел бы справиться с ним, но вслух смиренно промолвила:

— Простите, миледи, больше этого не повторится.

Леди Холлингвуд подозрительно сощурила глаза, всем своим видом ясно давая понять, что это раскаяние не произвело на нее никакого впечатления.

— Соблаговолите вести себя прилично хотя бы сегодня вечером.

— Сегодня вечером, миледи?

— Мы ждем гостей, мисс Линдон.

Леди Холлингвуд утомленно вздохнула, словно уже в двадцатый раз напоминала об этом Виктории, хотя на самом деле лишь сейчас упомянула о приезде гостей. Слуги редко говорили с Викторией, и поэтому та никогда толком не знала, что творится в доме.