– Кто что будет пить, есть вино, коньяк или может быть водочки?


Надя осторожно, виновато глядя на хозяев спросила:


– Можно сначала про девочек?


Хозяйка, кивнув, посмотрела на мужа и сказала:


– Гриша, что же мы? Конечно, сначала расскажи.


Он оглядел всех, поставил бутылку коньяка на место и начал говорить:


– Кроме того, что вы уже знаете…


Выдержав небольшую паузу, продолжил:


– Девчонок наших, как ненужный товар выкинули из вертолёта в воду, рядом с островом.


Надя от волнения сжимала под столом пальцы, сильно, больно, так чтобы чувствуя физическую боль, не чувствовать боль сердечную. Григорий Иванович продолжал рассказывать:


– Выбросили всех в разное время. Наша Валюша, была первой, она какое-то время была совсем одна на острове! Потом была Катя и последней Ирина. Были ещё две девушку, но они погибли.


Он вздохнул, посмотрел на напряжённо сидящих женщин и продолжил говорить:


– Но наши девочки смогли совсем справиться и выжить! Здесь нет Ириных родителей, поэтому скажу прямо, что её выбросили почти без сознания, чуть живую. Ей досталось больше всех. Она была сильно избита, девчонки её долго выхаживали. Но, слава Богу, они и с этим справились! Преодолели всё, что свалилось на их ещё совсем молодые, хрупкие плечи. Как подумаю, так страшно становиться: как, чем они там её лечили, не представляю? Мне мужику страшно, а они ещё совсем девчонки!


Он замолчал ненадолго и, виновато посмотрев на женщин, произнёс:


– Может быть, я всё-таки налью?


Не дожидаясь ответа, налил себе полную рюмку коньяка и спросил:


– Кому коньяк?


Хозяйка, тихонько шмыгая носом произнесла:


– Гриша, что ты спрашиваешь, наливай всем!


Он молча разлил коньяк, поднял рюмку, приглашая всех выпить. Никто из женщин не прореагировал на его приглашение, и он больше не произнося ни слова, залпом опрокинул рюмку. Мария с Ольгой пригубили чуть-чуть, а Надя не пила, она не смогла разорвать сомкнутые руки, так и продолжала сидеть в ожидании дальнейшего рассказа. Григорий Иванович, не закусывая продолжал:


– Их бы в любом случаи нашли, только вопрос времени – когда? На этом острове, на наше счастье, была святая гора и статуя Будды, и туда очень редко, но приезжали монахи. Нам повезло, что монах приехал не через три года! Если бы Валентина попала туда на три дня раньше, то вернулась бы сразу. В то время, там как раз был монах!


Он замолчал и молча, никого не приглашая, налил себе и выпил опять. Хозяйка, вздохнув, посмотрела на него и, повернувшись к Наде, сказала:


– Знаете, девочки, мне Валюша сказала, что ей остров подарил не только жизнь, но и двух сестёр! Так, что мы с тобой Надюша, теперь одна семья и будет у меня теперь не одна дочка, а целых три.


Надя, все-таки не смогла сдержать слёз и расплакалась, вытирая глаза сказала:


– А мне Катя не звонила! Я телеграмму получила.


– Наденька, они из-за переезда тебя не сразу нашли. Все эти подробности Гриша узнал в конторе.


Закончив говорить, она глазами показала на потолок, объясняя этим в какой конторе он узнал такие подробности. Григорий Иванович, добавляя им коньяк, ободряюще сказал:


– Не волнуйтесь, для нас и для наших девочек всё закончилось. Закончились эти мучительные ожидания и поиски, и осталось ждать нам совсем немного, всего неделю!


Кивая, Надя поглядывала на хозяев. Все понимали, что слезам и горю пришёл конец, но от мыслей о том, что девушкам пришлось пережить, невозможно было оставаться равнодушным и без слёз думать об этом.


Григорий Иванович, подняв очередную рюмку и пытаясь подбодрить женщин улыбаясь, произнёс:


– Давайте, наконец-то, мои милые мамочки, успокоимся и выпьем за наших дочек. Они у нас такие молодцы!


В этот раз все выпили. Он оглядел пустые рюмки и радостно произнёс:


– Молодцы! Сейчас ещё налью.


Ольга засмеялась и сказала:


– Мы так напьёмся и до дому не доедем!


Хозяин улыбнувшись, ответил:


– Ничего страшного, мы с Машенькой найдём, где вас уложить спать!


Мария Никифоровна, предлагая гостьям салат, спросила:


– Надя, а папа Катин, приедет её встречать?


– У неё нет папы, я одна её растила. А вот любимая бабушка умерла через месяц после того, как Катя пропала. Не выдержала она такого стресса. Всегда была здоровой, ничем не болела, а тут целый месяц промаялась с сердцем и всё-таки не выкарабкалась. Так что мы с Катюшей совсем одни остались!


Мария Никифоровна, поставив салатницу на место, качая головой с сочувствием и жалостью произнесла:


– Какой ужас! Ведь и мой Гриша тоже с инфарктом попал тогда в больницу, а мама Валеры – свекровь Валюшина, умерла. Сколько горя принесла в наши семьи эта, казалось бы, простая поездка за границу!


Григорий Иванович видя, что женщины опять чуть не расплакались, сказал:


– Машенька, не нужно говорить о грустном, всё позади. Теперь мы их дождёмся, встретим и будем жить дальше!


Надя не могла ни есть, ни пить и, продолжая рассуждать, спросила:


– Я всё равно не могу понять, почему, как они попали в руки этих работорговцев и за что их выбросили на остров?


Мария Никифоровна с мужем переглянулись. Ольга, заметив это, обращаясь к ним спросила:


– Есть что-то, что вы не хотите говорить?


Надя встревоженно смотрела на них и, видя их растерянность после Ольгиных слов, произнесла дрожащим голосом:


– Вот и я чувствую, что вы чего-то не договариваете!


Но хозяева, переглядываясь, продолжали молчать. Ольга с не меньшим волнением, чем подруга, проговорила:


– Я вам как медик говорю, что если есть что-то о чём вы молчите, Наде лучше знать заранее и подготовиться, чтобы не получить очередной удар.


Надя, с глазами полными слёз, дрожащим голосом, с трудом проговаривая слова, произнесла:


– Не молчите, говорите! Что с моей девочкой?


Мария Никифоровна испугавшись быстро встала, подошла и, обняв её, сказала:


– Нет, нет, Надюша, не расстраивайся! С ней в физическом смысле слова всё нормально. Просто девочки перенесли такой стресс.


Надя, вцепившись в её руку, прохрипела:


– У неё, что помутился рассудок?


Григорий Иванович, испугавшись за Надю, быстро ответил:


– Нет, что вы? Они здоровее всех нас с вами!


– Что? Что тогда?


Мария Никифоровна, гладя плачущую Надю по голове, обратившись к мужу, сказала:


– Гриша, говори уж, она мать, женщина, поймет дочь!


Понимая, что в любом случае Надя это узнает, глубоко вздохнув, он произнёс:


– Ладно, в самом деле, лучше всё знать и переболеть заранее, чем потом при девочках переживать это. Только отнеситесь спокойно ко всему, что я скажу, помните, что чтобы с нашими девочками не произошло, они смогли найти в себе силы, чтобы жить дальше, а мы и тем более сможем всё выдержать!


Надя уже не могла ничего говорить. Она смотрела на него не мигающими глазами, а по лицу крупными горошинами катились слёзы. Он встал и, сжав руками спинку стула, произнёс:


– Наши девочки после того, как их украли, попали в бордель. Над ними там издевались, больше всех досталось Ирине!


– О, Боже!


Надя закрыла лицо руками, слёзы текли не прерывным потоком сквозь пальцы. Мария Никифоровна согнувшись, отошла от неё и, опустившись на свой стул, то же заплакала, закрывая рукой рот, чтобы не вырвалось рыдание. Ольга обняла подругу, прижимая её к себе, посмотрела на Григория Ивановича и, пересиливая подкатившиеся к горлу слёзы, выдавила из себя:


– Дальше!


Григорий Иванович, не желая рассказывать подробностей, которые он не рассказал не жене, не зятю, коротко произнёс:


– Их жестоко избили за непокорность и в наказание выбросили на остров!


Надя подняла заплаканные глаза и произнесла с такой болью, с таким страданием:


– Бедные девочки, что им пришлось пережить! Катюша, бедная моя доченька!


Не сдержавшись, залились слезами уже все женщины. Мария Никифоровна, с трудом пытаясь успокоиться и сдерживая своё рыдание, проговорила:


– Надя, давай не будем плакать. Нам нужно держаться, ведь всё уже позади. Главное, что они живы и возвращаются домой!


Надя, кивая, пыталась успокоиться. Григорий Иванович посмотрел на плачущих женщин и спросил:


– Что, может быть, не будем больше?


Надя даже вздрогнула и, вытирая заплаканное лицо, твёрдо произнесла:


– Нет! Мы не будем плакать. Говорите. Всё рассказывайте!


Григорий Иванович молча смотрел на измученных женщин, на матерей, которые целый год рвали свои сердца от неведения – что с их детьми и от того, что не могут им помочь и защитить, а сейчас рыдают от горя, узнав, что дочерям пришлось пережить!


Женщины замерев, смотрели на него. Он, понимая, что сообщит страшные для матери новости, со вздохом тяжело проговорил:


– Мои дорогие, как не трудно мне это сообщать, но уж если говорить, то говорить нужно всё!


Надя замерла, глядя на него стеклянными глазами. Он, прогнав желваки по щекам, сказал:


– Надюша, этих издевательств были последствия!


Она, услышав это, чуть не потеряла сознание. Ольга, одной рукой вытирала свои слёзы, другой прижимала к себе трясущуюся Надю. Собравшись с силами, Григорий Иванович произнес:


– Катя забеременела!


Надя со страхом и ужасом смотрела на него, не мигая и с остановившимся дыханием, ждала. Он продолжал:


– Были преждевременные роды. Не знаю к радости или к горю, но ребёнок родился мёртвым!


Качая головой, согнувшись, Надя простонала:


– О!… Бедная моя девочка, что она пережила, как ей было трудно!


Мария Никифоровна, вытирая заплаканное лицо, пытаясь улыбнуться, всхлипывая, сказала:


– Не переживай, Надя, главное она жива! Будут у неё ещё дети, а даст Бог и до внуков доживёт. Как Господь распорядился, так и случилось. Если он его забрал сразу же, значит, так тому нужно было быть. Ни в нашей это власти.


Надя с трудом проговорила:


– Его?


Григорий Иванович ответил:


– Да, Надежда, это был мальчик. Мне очень тяжело всё это говорить тебе, но Ольга права, лучше заранее переболеть, переосмыслить всё. Так тебе будет легче, разговаривать с дочерью.


Надя плакала, уткнувшись в Ольгино плечо. Григорий Иванович сухо произнёс:


– Пойду на кухню, покурю!


Надя тихо плакала. Ольга, прижимая подругу к себе, спросила у Марии Никифоровны:


– Кто же роды принимал? Как они с этим справились?


– Моя Валечка! Она же рожала, у неё дочка – Женечка, сейчас уже пять лет. Кому ж ещё! Она сама рожала, хотя бы видела и знает, как это происходит.


Ольга восхищённо произнесла:


– Ой, девчонки, какие же они всё-таки молодцы! Всё преодолели, через всё прошли!


Мария Никифоровна, немного успокоившись, уже не плача и поглядывая на Надю, сказала:


– Да, Оля, я все эти дни думаю об этом, и каждый раз восторгаюсь их мужеством. Какие же они у нас умницы! Это потому что они были вместе и поддерживали друг друга.


Ольга улыбнувшись, сказала:


– Маша, твоя дочка – Валечка, называет девочек сёстрами. Это уже говорит о том, что они сроднились и сблизились за это время! Значит они всегда, всё делали вместе.


Надя подняла глаза и произнесла:


– Машенька, спасибо тебе за дочь!


Опять заплакав, Мария Никифоровну произнесла:


– Надя, а мне-то, за что?


– Как за что! Она же помогала моей Катеньке. Если бы не она, как они справились одни с Ириной?


– Я думаю, что всё, что произошло с ними, теперь сильно изменит не только их, но и нашу с вами жизнь!


Ольга увидев, что подруга немного начала успокаиваться, убрала свою руку с её плеча. Вздохнув, Надя сказала:


– У меня она уже изменилась, полностью, а теперь и дочка будет жить здесь со мной. Больше никуда не отпущу!


Мария Никифоровна, улыбнувшись, сказала:


– Ой, Надюша, – это только первое время! Поверь, пройдёт совсем немного времени, всё наладится, ты успокоишься, у них всё забудется и всё пойдёт своим чередом, они и спрашивать нас с вами не будут, куда им ехать и зачем!


– Да, Маша, ты права! Всё постепенно забудется, и заживём мы нормальной жизнью.


– Девочки, «давайте дружить домами!»


– «Встречное предложение – давайте дружить семьями!»


Женщины засмеялись. Мария Никифоровна глядя на успокоившуюся Надю, сказала: