— Несколько минут назад тебя это не беспокоило.

— Легкое помешательство, — призналась она.

— Ты мне нравишься такая, слегка сумасшедшая. — Райли обхватил ее за талию, она не увернулась. — Хочешь знать, что еще я люблю?

— Не думаю, — сказала она, хотя любопытство сжигало ее. — Мне надо домой.

— Я могу пойти с тобой. В своей спальне, несомненно, тебе более комфортно.

Она колебалась, но он прочел ответ в ее глазах прежде, чем она его произнесла. У нее было время подумать — достаточно времени, по-видимому.

— Здесь много нужно сделать, — сказала она.

— Это никуда не денется.

— Райли…

— Мгновение ушло. Улетело. Я понимаю.

— Это не значит, что я не хочу. — Она посмотрела на него таким взглядом, что он испытал прилив паники. О чем он думает? То, чему он придавал мало значения, вероятно, очень важно для Пейдж. Она не девушка на одну ночь или подружка на три дня, чтобы покрутить любовь и разбежаться. Она из тех, кто хочет иметь семью, детей, жить с мужем долго и счастливо.

— Хорошо.

— Труднее сделать выбор, чем просто воспользоваться случаем, ты знаешь? Наверное, меня можно назвать трусихой.

— Или умной.

— Я не считаю себя умной. Я испытываю разочарование…

— Я тоже. Что ж, ты должна идти.

— Я хочу помочь тебе с уборкой.

— Почему?

— Потому что я хочу, и потому, черт возьми, что я не хочу сейчас идти домой. Или ты считаешь, что если я не буду спать с тобой, то я должна уйти?

Он с улыбкой покачал головой.

— Ничего подобного.

— Но чтобы не поддаться искушению, мы будем убирать здесь. — Она вошла в гостиную. — Эта комната принесла тебе счастливые минуты?

— Нет.

— Хорошо.

— Не так уж хорошо для меня, — рассмеялся Райли.

Она опустилась на колени рядом с кучей фотографий на полу.

— У твоей бабушки столько фотографий.

— Она говорила, что разложит их в альбомы, когда я был еще ребенком. У нее так и не нашлось времени.

— Это ты? — Пейдж подняла с пола фотографию ребенка.

Райли присел на корточки рядом с ней, взглянул на снимок.

— Нет, это моя мать.

— Прости, я не догадалась. — Она перебирала фотографии его матери в разном возрасте. Райли не хотел их видеть. Он старался не вспоминать свою мать вообще. Но, когда Пейдж перекладывала фотографии, он поймал себя на том, что заглядывает через ее плечо. Сердце сжалось. На карточке мать держит его на коленях, кажется, это его третье Рождество. Она пыталась дать ему куклу, но он отталкивал игрушку.

— Вот это ты. — Пейдж посмотрела на него с нежностью. — Узнаю манеру хмуриться.

— Я хотел пожарную машину. А не дурацкую тряпичную куклу.

— И это тоже ты. — Пейдж смотрела на фотографию, запечатлевшую бабушку с внуком, окончившим неполную среднюю школу. — Снова хмурый. Ты когда-нибудь улыбался в камеру?

— Не вижу смысла запечатлевать подобные моменты. — Райли замолчал, вспоминая тот день. С этого Рождества он стал жить у бабушки. Его перевели в другую школу, чтобы он закончил восьмой класс. Мать должна была прийти на выпускной, но она уехала на выходные. Очень длинные, они тянулись шесть месяцев. Тогда-то его дедушка и бабушка сказали ему, что дальше он будет жить с ними.

— А среди них есть фотография голенького младенца? Я хочу посмотреть на твою голую задницу на одеяле, — сказала Пейдж, поднимая ему настроение.

— Я был бы счастлив показать ее тебе. Сейчас она гораздо более впечатляющая.

Ее карие глаза блеснули.

— Это ты так считаешь. — Она взяла другую фотографию. — Должно быть, твои бабушка и дедушка на собственной свадьбе.

— Ты пытаешься вернуть время. Бабушка так и не смогла привести в порядок карточки. Она оправдывалась, что была слишком занята текущей жизнью, чтобы копаться в прошлом.

— Хорошо сказано. — Пейдж вздохнула. — У меня на сегодня шесть фотоальбомов. Каждое событие — мелкое или значительное — снято на пленку для следующих поколений.

— Кто снимал? Твоя мать или отец?

— Они обычно нанимают фотографов.

— Ах да, конечно. Я не подумал.

— Они приходили в детский сад, чтобы снять мое выступление на празднике, все ступени школы, все дни рождения, Рождество и, конечно же, мой портрет в пышном платье на балу дебютанток.

— Бедная маленькая богатая девочка. Мое сердце обливается кровью.

Она швырнула в него фотографии.

— Теперь ты можешь их убрать.

— Прекрасно. — Райли смешал их с остальной кучей и вдруг замер. Он увидел перед собой черно-белую фотографию, снятую в Сан-Франциско. Он с недоумением разглядывал ее. — Взгляни-ка.

Пейдж заглянула через его плечо.

— Это наш магазин, — удивленно сказала она. — Должно быть, снято много лет назад. Посмотри на машины.

— Я смотрю на мужчин перед магазином. — Райли указал на человека, одетого в форму службы охраны. — Это мой дед. Ты случайно не знаешь, кому он пожимает руку?

— Господи, конечно, знаю. Это мой дед, Уоллес Хатуэй.

Их глаза встретились, они одновременно пришли к одному выводу.

— Мой дед, должно быть, работал на Хатуэев, — сказал Райли.

— Похоже на то. И он, очевидно, знал моего деда. Вот так совпадение, да?

— Я никогда не верил в совпадения. — Райли почувствовал, как в нем нарастает напряжение. Он посмотрел на Пейдж. — Ты говорила с дедом о драконе?

Она покачала головой.

— Нет.

— Я думаю, самое время поговорить.

16

Служащие за прилавком умолкли, когда увидели его. Хорошо, но не достаточно хорошо, подумал Уоллес. Они не должны тратить время попусту. Их дело — обслуживать покупателей, а не развлекать друг друга. Он остановился перед прилавком, глядя на бейджик с именем. Молодую женщину зовут Меган.

— Могу ли я помочь вам, мистер Хатуэй? — волнуясь, спросила она, бросив умоляющий взгляд на собеседника, мужчину, который быстро занялся тем, что лежало на прилавке.

— Когда вы начинаете работать? — спросил Уоллес.

— В десять часов.

— А сколько сейчас?

— Десять тридцать.

— Именно так. Я полагаю, в ваши обязанности не входит беспредметный разговор с другим служащим?

— Нет, сэр. Но сейчас нет клиентов.

— Есть клиенты или нет, это не позволяет вам уклоняться от своих обязанностей. Вам ясно?

— Да. Такое больше не повторится.

— Смотрите, чтобы больше этого не было. — Он быстро зашагал прочь.

Теперь, когда его присутствие в магазине было замечено, каждый занялся делом. Он ходил вдоль прилавков и стеллажей, разглядывал расположение вещей, делал в уме пометки, что продиктовать секретарю. Такой осмотр он произвел на всех этажах, останавливаясь время от времени поговорить с руководителями отделов. Некоторые работали в магазине в течение десятилетий, но он не допускал никаких дружеских ноток в своем голосе.

Между ними существовала граница. Ему это нравилось. Он не доверял никому, даже тем, кого знал много лет. Они служили цели, не более того.

Уоллес Хатуэй направился в сторону офисов. Его не могло не волновать, что произойдет с бизнесом, когда он уйдет на покой. Пейдж должна занять его место. Может быть, она не годится на такой пост. Но ему была ненавистна мысль, что его магазин перейдет в чужие руки, в том числе Виктории, но он должен признать, что до сих пор его внучка, единственная наследница, не готова стать главой компании.

* * *

— Дедушка пришел? — спросила Пейдж, когда секретарь деда взяла трубку. Хотя сегодня была суббота, она ожидала, что он может появиться в магазине. Суббота, казалось, его любимый день для проверки сотрудников, особенно ее матери. Виктория вела себя так, будто ее это не волновало, и не приходила на работу по выходным. Но Пейдж подозревала, что мать убеждена — никаких недочетов в ее делах Уоллес не мог бы обнаружить.

— Я ожидаю его с минуты на минуту, — ответила Джорджия Маркхэм. Давний секретарь дедушки, она всегда работала в субботу. — Вас записать?

— Да. То есть, я имею в виду, нет. Ну, может быть.

— Так как, дорогая? — уточнила Джорджия.

— Перезвоню вам снова через несколько минут. Я должна посмотреть свое расписание. — Пейдж повесила трубку, чувствуя себя большой жирной курицей. Господи, этот человек — ее дедушка. Нет никаких причин бояться его. К сожалению, логика мало помогла ей, нервный комок глубоко внутри по-прежнему мешал дышать.

Ну, можно подождать еще несколько минут. Пока она тянет время, уточнить некоторые моменты торжественного приема у Хатуэев по случаю открытия выставки в музее искусства Азии, до которой остались две короткие недели. Она обновила список ответственных за угощение, цветы, фотосъемки и еще раз посмотрела бюджет. Все, кажется, в порядке. В самом деле, ее помощник сделал основную часть работы, тем самым напомнив Пейдж, что она не является жизненно важной персоной для процветания компании.

Пейдж подняла голову от бумаг, когда раздался стук в дверь.

— Войдите, — откликнулась она.

В кабинет вошел Мартин, одетый, как обычно, в деловой костюм от Армани.

— Привет, Пейдж. Хорошо, что ты вернулась на работу и вообще все возвращается к нормальной жизни. Я только что из больницы. Твой отец неплохо выглядит.

— Да, правда. Я заходила рано утром и застала его за завтраком. Он впервые за долгое время ел настоящую еду. Конечно, он жаловался на яйца и тост и на то, что нет бекона. Но он, мне показалось, в хорошем настроении.

Она встала, когда Мартин обошел стол, желая обнять и поцеловать ее в щеку. Его прикосновение оставило Пейдж абсолютно равнодушной, и она не могла не вспомнить о прошлом вечере, когда таяла в объятиях Райли. По крайней мере, на прошлой неделе она открыла для себя одну истину — она не чувствовала в себе достаточной страсти к Мартину, чтобы даже подумать о браке с ним. Было бы несправедливо ни для кого из них.

— Как поживаешь? — поинтересовался он.

— Я в порядке. Занимаюсь делами.

— Рад, что ты сосредоточилась на работе, а не гоняешься за этим драконом.

— Я буду продолжать поиски. Мы еще не знаем, что с ним случилось. У отца кратковременная потеря памяти.

— Да, я в курсе.

Ей не понравилось сомнение в его голосе.

— Ты ему не веришь? — Пейдж замолчала, склонив голову набок. — Тебе вообще не нравится мой отец?

— Не смеши меня. Я к нему отношусь с большим уважением.

Слова правильные, но никаких эмоций в голосе. Пейдж не в первый раз засомневалась, что Мартин искренен по отношению к ней.

— Ты уже предположил, что мой отец, возможно, искал в Китайском квартале мастера для изготовления подделки. Так что нет смысла менять точку зрения.

— Это ошибка с моей стороны. Я понимаю, твой отец никогда не станет делать ничего подобного. Что касается дракона, наша служба безопасности расследует его пропажу, Пейдж. Тебе незачем заниматься этим самой. Мы с твоей матерью считаем, что тебе лучше отойти в сторону. Твой отец уже пострадал. Разумеется, мы не хотим, чтобы ты попала на линию огня. Виктория мне сказала, что в дом владелицы дракона, этой Делани, вломились неизвестные и все перерыли и переломали. Вот еще одно указание — ты должна оставить расследование профессионалам. Это не твое дело.

Она терпеть не могла этот его покровительственный тон, не говоря уже о том, что он сопроводил свои слова улыбкой.

— Не думаю, что ты, Мартин, должен решать, что мое дело, а что нет.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Но ты это сделал.

— Пейдж, ты неправильно меня поняла.

— Я так не думаю. Понимаю, у тебя в магазине важная должность, моя мать считает тебя своей правой рукой. Но я наследница Хатуэев, а не ты.

Ее слова потрясли его, и Пейдж сама удивилась — неужели она это сказала, и вот так прямо и открыто? Может быть, это влияние Райли?

— Я не хотел выходить за рамки… — начал оправдываться Мартин.

— Ты вышел за них. Очевидно, ты полагаешь, что у меня хорошо получается только планировать приемы, и больше я ни на что не гожусь, но ты не прав. Точно так же считают моя мать, мой отец и мой дед, и еще многие другие. Я собираюсь заниматься более серьезными вещами, чем подготовка приемов.

— Прекрасно, — сказал он примирительно. — Я всего лишь забочусь о твоей безопасности. Я не критикую твое мнение.

— Ценю это. Спасибо.

Мартин посмотрел на нее долгим взглядом.

— Ты мною не заинтересована, верно? — негромко спросил Мартин.

— Ты мне нравишься как друг и коллега.

Он криво улыбнулся.

— Не то, что я надеялся услышать.