— Что скажешь? — спросил он.

— Как ты просил, я наскребла кое-что на Пейдж Хатуэй. — Кэри показала папку, которую принесла с собой.

Райли нетерпеливо потянулся за карандашом и сам удивился вспыхнувшему в нем любопытству.

— Что ты узнала?

— Ну, это все невероятно… — Она склонила голову набок. — Как бы точнее выразиться? О, я знаю. Скучно. Это невероятно скучно.

— Прости?

— Скучно, тоскливо, клонит ко сну, когда читаешь такое. Могу рассказать тебе в двух словах. Пейдж Хатуэй выросла в роскошном особняке в районе Пасифик-Хейтс. Ее родители — Виктория и Дэвид Хатуэй. Там же живет и дедушка Уоллес Хатуэй. Видимо, бабушка умерла до ее рождения. Куча уборщиц, горничных, садовников и шоферов на протяжении многих лет, но, видимо, хозяева хорошо платили, потому что никто из прислуги ничего плохого о них не говорит. — Кэри выдула пузырь из жвачки. — Пейдж переехала из отчего дома несколько лет назад и живет в квартире в одном из высотных зданий с видом на залив. Дэвид Хатуэй проводит бо́льшую часть времени в Китае. А Виктория Хатуэй и старик Уоллес почти все время торчат в своем магазине.

Райли открыл папку, которую она протянула ему, и прочитал то, о чем только что сообщила Кэри.

— Что еще? — поинтересовался он.

— Эта семья — один из столпов высшего общества США. Она поддерживает многие некоммерческие организации, особенно связанные с искусством, — балет, симфонические коллективы и тому подобное. Через несколько недель они устраивают выставку китайского искусства в Музее искусства Азии. Они в списке «А» на всех приемах. Смотри — Пейдж Хатуэй была дебютанткой. Можешь поверить, что в высшем обществе до сих пор есть дебютантки? Тут она не очень-то получилась. В файле есть еще фото. — Кэри понимающе взглянула на него. — Но ты уже знаешь, как она выглядит, правда?

— Она не в моем вкусе.

— Конечно, нет, — согласилась Кэри.

Он почувствовал раздражение, услыхав ее оценку.

— Почему? По-твоему, я типичный синий воротничок?

— Конечно. А вот Пейдж Хатуэй не из таких. Ей даже белый воротничок никогда не носить. Она — голубая кровь. Если бы в Сан-Франциско была королевская семья, то Пейдж считалась бы принцессой.

— Что ты узнала об остальных членах семьи?

— Виктория Хатуэй — это королева. Она финансовый директор компании. Старый Уоллес Хатуэй сохраняет титул генерального директора, несмотря на свои восемьдесят с чем-то. Он, видимо, до сих пор приходит в магазин каждое утро, чтобы изучить отчет о прибылях и убытках или неожиданно проинспектировать ничего не подозревающих сотрудников. Дэвид Хатуэй основной байер, он никогда не сидит на месте — больше времени проводит в Китае, чем здесь. Пейдж, кажется, еще не определилась с местом в компании. Сейчас она занимается подготовкой приемов. Не скажу точно, что еще она делает. Вот и все основные игроки семьи. Хотя… — она сделала паузу, — не уверена, хочешь ты знать это или нет, но есть еще небольшой лакомый кусочек, я нашла его в светской хронике, Пейдж помолвлена с Мартином Беннетом. Он вице-президент у Хатуэев и тоже голубая кровь. Как раз ей на пару. Как будто оба от Тиффани.

— Никаких сомнений.

Значит, Пейдж помолвлена? Насколько он помнит, у нее нет на пальце кольца. Почему? Наверное, этот Беннет не смог найти бриллиант достаточной величины. Райли бросил папку на стол. Он прочтет остальное потом — если ему не наскучит читать все это. Если Хатуэи сделают бабушке достойное предложение, он поддержит ее, пускай продает дракона.

— Ты позвонила моей бабушке и предупредила, что я заеду за ней?

— Она сказала, что не может поехать. Ты должен действовать по своему усмотрению, она доверяет тебе и не сомневается, что ты примешь самое лучшее предложение.

— Что? — удивленно спросил Райли. — Почему она не хочет ехать? Она заболела?

— Тебе вряд ли понравится, — предупредила Кэри. — Твоя бабушка сказала, что звонил телефон, она сняла трубку, но никто не отозвался, она слышала только дыхание. Потом кто-то откашлялся, она подумала, что это могла быть женщина. — Кэри умолкла. — Она подозревает, что звонила твоя мать.

— Черт возьми! Так не может дальше продолжаться. Всякий раз, когда кто-то ошибается номером, ей мерещится черт знает что. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как моя мать закрыла за собой дверь и больше ее не видели. Ее, вероятно, уже нет в живых. — Он вскочил со стула и начал беспокойно расхаживать перед окном. — Позвони бабушке и скажи ей, что она поедет со мной. Она законная владелица дракона и сама должна его продать. Скажи ей, что я буду через двадцать минут, и пусть она будет готова.

Райли с облегчением услышал, как за Кэри захлопнулась дверь. Грудь снова стеснило, как при подъеме на холм, но на этот раз напряжение не имело ничего общего с физической нагрузкой. Не могла его мать звонить по телефону — он это знал точно. Нет причин думать иначе. Ни одной. Но, несмотря на безжалостные утверждение, в самом отдаленном уголке души жило желание узнать, где она сейчас и вернется ли когда-нибудь.

* * *

Через час Райли уже мало заботило местонахождение его матери, его больше интересовало, когда Дэвид Хатуэй появится с бабушкиным драконом.

Они ждали в офисе Хатуэев, напряжение нарастало, но Дэвида не было, как не было и его дочери Пейдж.

— Это смешно, — бросил Райли с раздражением. Он никогда не умел ждать, тем более в такой ситуации, где решающее слово принадлежало ему.

Нэн была занята вязанием, умело действуя спицами. Он не сомневался, что на день рождения в апреле получит новый свитер и положит его в шкаф.

— Расслабься, мой мальчик, — попросила она. — Я уверена, они вот-вот появятся.

— Уже больше пяти часов. Мы должны забрать дракона и уйти отсюда. Есть другие желающие купить статуэтку. Обойдемся без Хатуэев.

— Почему бы нам не подождать и не услышать их предложение? Они вчера угостили нас таким прекрасным чаем, и Пейдж такая милая. Хорошенькая, правда?

Он нахмурился, вытягивая вперед длинные ноги.

— Я не заметил.

— Слепой и слабослышащий, — поддразнила его Нэн.

Райли пропустил мимо ушей ее слова и вскочил на ноги, когда услышал голос сотрудницы:

— Мисс Хатуэй просит вас войти.

Пейдж встретила их у двери своего кабинета. Она была в синем костюме и кружевной белой блузке с достаточно глубоким декольте, чтобы отвлечь внимание Райли от дела. Но он не поддастся — не сегодня, и не той, которую больше никогда не увидит.

— Мне жаль, что я заставила вас ждать… — начала Пейдж.

Райли грубо прервал ее попытки извиниться:

— Где дракон?

— Почему бы вам не войти?

Райли принял приглашение, и бабушка последовала за ним. Он ожидал увидеть Дэвида Хатуэя или, по крайней мере, уродливый кусок древнего нефрита, но ни того, ни другого не было. Пейдж явно нервничала, она стояла за своим столом, жестом приглашая их сесть в кресла. Нэн села, а Райли предпочел остаться на ногах.

— Ну что? Где статуэтка? — спросил он.

— Отец будет очень скоро, а с ним и статуэтка, я уверена. — Пейдж улыбнулась ему. — Могу ли я предложить вам кофе?

— Нет.

— Миссис Делани?

— С удовольствием, дорогая. — Нэн вынула вязание и откинулась на спинку кресла, собираясь скоротать часок-другой, если понадобится.

В прошлом году Нэн провела много времени в ожидании врачей, чтобы узнать от них о состоянии мужа. Но в данной ситуации она не заслуживает того, чтобы ждать сейчас.

— Мисс Хатуэй… — начал Райли снова.

— Мне очень жаль. Мой отец, вероятно, потерял счет времени. Иногда с ним такое случается. Это не значит, что он пренебрегает кем-то — просто увлекается и забывает о времени.

— Я знаю таких, — сказала Нэн с печальной ноткой в голосе. Она взглянула на Райли, но он отвернулся.

Она говорила о его матери, а он не хотел касаться этой темы.

— Это смешно. — Он нетерпеливо махнул рукой, взглянув на Пейдж. — Вы ведь здесь занимаетесь бизнесом, не так ли?

— Да, но я могу заверить вас, что все будет хорошо. Это всего лишь небольшая задержка. Если вы не хотите вернуться завтра…

— Ни в коем случае! Не знаю, какую аферу вы затеяли, но я не намерен мириться с вашими играми.

Пейдж напряглась, любезная улыбка превратилась в сердитую.

— Мы не занимаемся аферами. Мой отец просто опаздывает.

Инстинкт подсказывал Райли: это не просто опоздание, что-то случилось, тот же самый инстинкт, который подсказал ему, что этот проклятый дракон чего-то стоит. Тогда мурашки бегали по рукам, и сейчас тоже. Он подался вперед, постукивая костяшками пальцев по крышке стола красного дерева.

— Мне наплевать — опоздал ваш отец на встречу или нет. Я хочу получить дракона обратно.

— Я не могу материализовать его из воздуха.

— Почему бы вам просто не принести его сюда? Разве он не в хранилище или в какой-то там чистой комнате? — Ему не нравилось, что Пейдж избегает его взгляда. — Не так ли?

— Дракона, кажется, нет в лаборатории. Мой отец, должно быть, забрал его оттуда.

— Вы говорите, ваш отец вынес дракона из магазина? Не думаю, что мы давали на это разрешение.

— Я не говорила, что отца нет в магазине, просто пока не смогла его найти. Понимаю, вы сердитесь, но ничего не случилось. Могу заверить вас в этом. Хатуэи никогда не теряли произведения искусства, и мы не собираемся начинать с вашей вещи. Сожалею о доставленных неудобствах.

— Неудобствах, черт побери!

— Райли, я не люблю, когда ты ругаешься, — упрекнула его Нэн. — Перестань кричать на мисс Хатуэй. Она ничего не может сделать с этой задержкой. Я уверена, мистер Хатуэй все объяснит, когда вернется.

— Конечно, так и будет, — подхватила Пейдж.

Дверь кабинета открылась. Райли обернулся, ожидая увидеть Дэвида, а не еще одну нервную молодую женщину.

— Мне очень жаль, что перебиваю вас, мисс Хатуэй, — сказала она.

— Все в порядке, Моника. Знаете ли вы, где отец?

— В том-то и дело. Его, кажется, нет в магазине. — Она замолчала, бросив озабоченный взгляд на Райли. — И дракона тоже нет.

4

Виктория Хатуэй села за туалетный столик и перед зеркалом принялась расчесывать волосы. Этот непременный ритуал перед сном она сохранила с самого детства, когда жила в небольшой квартире с двумя спальными, с матерью-пьяницей и старшими сестрами. Мать занимала одну спальню, две сестры — другую. Ей достался диван, ухабистый, комковатый. Он был ярко-красный, и мать считала его красивым.

Теперь Виктория обитала в другом мире. Ее элегантная кровать с балдахином отражалась в зеркале с позолоченной окантовкой. Дэвид купил его на пятую годовщину свадьбы. Проводя щеткой по волосам, прямым и светлым, она вспомнила времена, когда Дэвид сам расчесывал ее. Казалось, она и сейчас видит в зеркале не только свое отражение, но и его темную взлохмаченную шевелюру, карие глаза, теплые и заботливые.

Глупо оборачиваться — она ничего не увидит, кроме пустоты. Его нет рядом, и она это прекрасно знает. Виктория не могла вспомнить, когда в последний раз он приходил к ней в спальню. Дэвид перебрался отсюда несколько лет назад. Он сова по натуре, а она — ранняя пташка. Он любил читать допоздна в постели, а она вставала рано, чтобы успеть сделать в своей комнате без посторонних глаз сто приседаний. Не дай бог, кто-нибудь узнает, как усердно она трудится, желая сохранить фигуру и не выйти за пределы привычного шестого размера. Но это повод, а не истинная причина. Истинная — очень личная, она возникла так много лет назад, что не сосчитать.

Виктория посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Она могла поддерживать свое тело и мышцы в тонусе, но даже самые дорогие кремы в мире или ботокс не способны справиться с морщинами. Она уже видела их, крошечные, предательские — вокруг глаз и губ. Их можно спрятать днем, но стоило удалить макияж, и они являли себя. Возможно, некоторые женщины просто отмахнулись бы от них, но она заставляла себя смотреть на них, изучать, решать, как бороться с ними. По-другому Виктория не умела.

Будучи еще совсем молоденькой, она заставила себя пристально взглянуть на собственную жизнь, на свою семью и ее образ жизни. Она хорошо помнила, как вырезала картинки из журналов — красивые особняки, модные рестораны, светские приемы. Она составляла список того, что хочет получить в жизни, и следовала ему. Она хотела получить образование, когда многие друзья отказались от этой мысли, она брала любую работу, даже грязную, чтобы заработать деньги на учебу в колледже, она всегда была нацелена на успех. Она добилась положения, при котором могла встретить Дэвида на вечеринке, выйти за него замуж, проложив себе путь в бизнес Хатуэев. Все шаги она совершала в соответствии с точным планом. И вот она больше не Вики Симински, она Виктория Хатуэй, и никто никогда не сможет отнять это у нее.