— Сестра вернулась в город, — коротко отвечаю я.

— Та, что в Питере была?

— Ага, — я вздыхаю и откидываюсь на спинку сидения, на пару секунд прикрывая глаза. — Мне позвонили из отделения, сказали, что её задержали. Пришлось поехать сначала к копам. Так что поэтому и опоздали ещё больше. Стас в магазе проторчал дофига, потом я в полиции. В следующий раз я еду с тобой, Дятел вечно возится по сто пятьсот часов.

Я замолкаю, потому что понимаю, что начинаю говорить много лишнего и не по теме.

— Так и? — Миша ждёт продолжения рассказа.

Я пожимаю плечом — рассказывать совершенно нет никакого желания.

— Поцарапала чью-то машину своим байком, сбежала с места аварии, — я прокашливаюсь. — А когда её нашли, пыталась сбежать. В итоге мне пришлось согласиться оплатить за неё штраф, иначе закрыли бы на пятнадцать суток. Скорее всего, лишат прав.

Парень сворачивает в сторону нашего дома и останавливает машину, выключая двигатель. Я медлю, лениво закрывая окно. Мы выбираемся из машины и начинаем забирать вещи из багажника и с заднего сидения.

— Так… Вы поговорили или что? — интересуется Кузнец.

— Ну… — я надеваю рюкзак. — Не то, чтобы…

— Короче, всё плохо, — догадывается Миша.

Я поджимаю губы.

— Вроде того, — соглашаюсь я, захлопывая дверь. — В общем, она мне нагрубила, я в ответ сказала, что лучше бы она не возвращалась… Ну, и…

Миша захлопывает багажник, удобнее перехватывая свой пулемёт. Ставит авто на сигнализацию, а потом замирает и смотрит на меня. Его фигура в свете фонарей кажется просто миражом. У него крепкое тело, широкие плечи, зелёные армейские штаны кажутся чёрными, кепка с логотипом команды, точно такая же, как на мне, скрывает часть лица. Он выше меня на полголовы, но иногда кажется, что куда больше. Хочется прижаться к его широкой груди и навсегда замереть в этом мгновении, но Миша не особо любит нежности. Он как кот. Хочет, ласкается, не хочет — не будет.

— Не еби себе мозг, — вкрадчиво говорит парень, подходя ко мне и легко толкая в плечо кулаком. — Если хочешь, свяжись с ней и попробуй всё наладить. Не получится, шли к херам. Не хочет общаться — её проблемы. Ты не обязана страдать из-за её выходок.

Я опускаю голову, и печаль ещё сильнее накрывает меня. У него всегда всё так просто. Но на деле…

Кто мы, чтобы так поступать с другими. Кто мы…

— Ага, — я криво усмехаюсь, пряча взгляд от его проворных глаз и направляясь в сторону подъезда. — У нас осталось что с ужина? Дико хочу… — на языке вертится «выпить», но я говорю: — есть…

— Что-то было, — слышу голос парня. — Иди пока вперёд, я забыл телефон в машине. Щас догоню.

— Угу.

Я не оборачиваюсь, потому что знаю, если сделаю это, то совсем расклеюсь. Оставив на улице Мишу, я скрываюсь в подъезде.

Кто мы друг для друга? Кто мы, чтобы судить поступки? Просто кто мы?




Соня.




Я иду медленно по засыпающему городу, совершенно не горя желанием возвращаться в общагу, и тоскливо скольжу взглядом по когда-то таким родным и знакомым местам. От воспоминаний пробирает дрожь: я думаю о Егоре и о том, как мы когда-то давно бродили по этим местам, смеялись и обнимали друг друга. Здесь недалеко был зал, в котором занимался парень. Интересно, он ещё открыт? И как там пожимают родители Шторма? Наверное, ненавидят меня за то, что я испортила жизнь их сыну, который мог бы стать замечательным боксёром, если бы не травма.

Пахнет дымом и затхлостью. Пахнет клеткой, сжимающей загнивающие внутренности, которые пробыли на солнце несколько дней и в которых уже копошатся опарыши. Пахнет…

Я вспоминаю сестру. Я не хотела с ней пересекаться, потому что боялась. Чего? Не знаю. Я уже не ребёнок, чтобы просить прощение и говорить, что я больше так не буду. Слишком сложно извиняться, когда сделал кому-то больно.

Что мне делать? Мне нужно направление, какой-нибудь указатель, знак. Хоть что-нибудь. Зачем я вообще сюда приехала? Потому что меня выгнала тётя и мне некуда было идти? Но и сейчас я в такой же ситуации. У меня заканчиваются деньги, и общага — это единственное место, где я могу переночевать.

Чувствую себя такой потерянной…

Я поднимаю голову, отрывая взгляд от асфальта под ногами, и смотрю на здание общежития. Комендантский час в 23:00, а сейчас уже за полночь. Все двери заперты, и я понятия не имею, как мне пробраться внутрь. А хочу ли я?

Останавливаюсь, пряча руки в карманах джинс, и вздыхаю. Замечаю одинокую фигуру на стоянке, которая сидит на заборчике, где я сидела незадолго до того, как меня схватила полиция. Вижу, как мелькает огонёк сигареты, и едкое желание закурить одолевает меня. Сигарет, конечно же, у меня нет. Последнюю я выкурила несколько часов назад.

Направляюсь к одинокой фигуре, пытаясь разглядеть, кто это. Свет фонаря не достигает незнакомца, и трудно определить, знаю ли я его или же нет. Одно могу сказать точно: это парень. Надеюсь, он согласится угостить меня сигаретой.

Я подхожу ближе, замечая на земле у его ног рюкзак и чехол для гитары, сразу же вспоминая того страйкболиста, который подарил мне зажигалку. Хм… Какое совпадение.

— Угостишь? — спрашиваю я, когда до Андрея остаётся метров пять.

Парень смотрит в мою сторону из-под козырька кепки и затягивается, словно издеваясь надо мной.

— Без проблем, — бросает он, доставая из кармана пачку. — Чего не в общаге?

Я подхожу ближе и принимаю пачку, доставая две сигареты. Одну зажимаю губами, а вторую прячу за ухо. Вынимаю из кармана зажигалку и прикуриваю, облегчённо вздыхая.

— Копы поймали, — я бросаю взгляд на свой байк, припаркованный чуть в стороне. — А потом не хотелось возвращаться. А ты?

Отдаю пачку обратно.

— На тренировке был, — пожимает плечом. — Друзья задержались, поэтому проторчали там дофига. Хотя я изначально знал, что не успею. Так что… Сам виноват.

— М, — делаю вид, что мне не всё равно, но у меня плохо получается.

Я облокачиваюсь спиной на заборчик и затягиваюсь, поднимая голову вверх и смотря на редкие звёзды. Тьма кружит голову, дым растворяется в воздухе, словно медленно умирая, тишина давит со всех сторон. Спать совершенно не хочется из-за давящего чувства в груди. И почему мне так больно?

— Весело, да? — бормочет Андрей.

— Ага. Безумно…




Егор.


Я захожу в подъезд своего дома и неохотно поднимаюсь на нужный этаж по старым потрёпанным ступеням. Останавливаюсь возле двери своей квартиры, долго ищу ключи в карманах, думаю о сегодняшнем проигрыше. Почему проигрыше? Потому что из-за своей импульсивности я теперь должен пятьсот штук и двадцать процентов от них, и прислуживать Арчи я совершенно не горю желанием. Чем больше я буду находиться рядом с ним, тем сильнее увязну во всём этом дерьме.

Я вздыхаю и откидываю голову назад, устало смотря в потолок. Задумчиво хмурюсь, вспоминая Розину, и тошное чувство потери сжимает моё горло. Я тихо скулю и ударяюсь два раза лбом о дверь. Снова ищу ключи, но только через несколько минут понимаю, что это бесполезно. Я ушёл из клуба без футболки в одних спортивках, а все вещи, скорее всего, остались в административном помещении, где и всегда. Ключи тоже. И как мне тогда попасть домой? Чёрт… Придётся возвращаться. Да и машина тоже там осталась, я ведь пешком через город тащился…

— Егор? — я не замечаю, как позади меня открывается дверь. — Ты чего тут?

Я оборачиваюсь и смотрю на Кристину, которая выглядывает из-за своей двери. Ах, да. Я же выгнал её бойфренда. Опять… Она что, караулила меня?

— Ключи забыл на работе, — безразлично бросаю я, пряча руки в карманах.

Она осматривает меня.

— Замёрз, наверное? — бормочет Крис, чуть шире открывая дверь. — Можешь у меня переночевать. Поздно же уже.

Я пожимаю плечом. Каждый раз, когда девушка зовёт меня к себе, всё заканчивается сексом. А у меня сейчас нет никакого настроения даже разговаривать с кем-то. Я снова думаю о Розиной и мысленно кривлюсь.

— Ага, — соглашаюсь я. — Есть что похавать?

Подхожу к двери — Крис отступает в сторону, пропуская меня. Она в домашних шортиках и в майке, у неё упругая задница и небольшая грудь, а ещё ноги чуть колесом.

— Конечно, — оживляется девушка. — С ужина осталось мясо с картошкой. И рыба есть. Если хочешь, могу ещё что-нибудь приготовить.

— Не, — я захожу в квартиру, прикрывая дверь. — И это сойдёт.

Стаскиваю ботинки, останавливаясь возле зеркала, и смотрю на своё отражение. В кого я превратился? Если бы несколько лет назад мне показали сегодняшнюю фотографию, я бы ни за что не поверил, что это именно я.

Ну… Хоть поем. Крис всегда неплохо готовит. Но… Еда не решит моих проблем. Их вообще уже ничего не сможет решить…




Матвей.



Я прихожу в себя только через несколько часов. Голова раскалывается ещё больше, чем обычно, и дикое желание снова покурить начинает уничтожать меня. Тошнота пронзает желудок, и я шумно вздыхаю. Я сижу на диване в незнакомой квартире какой-то девчонки, которой недавно принёс посылку от Лёши. Тело ломит — я поднимаюсь на ноги, пытаясь избавиться от головокружения, и замираю, потому что в глазах темнеет.

Хочется пить, а ещё есть. Дико хочется есть.

— Проснулся? — тянет девчонка, замечая меня в дверях комнаты.

Она сидит на кухне и пьёт, наверное, чай. Тихо работает телевизор, но его звуки всё равно разрывают меня. Я прислоняюсь плечом к косяку и вздыхаю.

— Уходишь или остаёшься? — интересуется хозяйка. — Можешь переночевать, если хочешь. Но тебе ещё за деньгами в бар пилить, так что сам решай.

Я вспоминаю, что да, я должен был вернуться обратно, чтобы получить мои три сотни и сказать моему новому начальнику, что работа сделана.

— Как там тебя? — бормочу я, потирая глаза.

— Надя, — безмятежно тянет девушка, делая глоток. — Нехило тебя накрыло. Надеюсь, ты был не против, что я тебя трахнула?

Я скептично кривлюсь, пытаясь вспомнить, что вообще было между нами, но всё словно в тумане.

— Насрать, — хриплю я, отстраняясь от косяка. — Дай пожрать чего-нибудь, а то умру.

Девушка фыркает и лениво поднимается на ноги, направляясь к холодильнику. Я собираю все силы и добираюсь до кухни, заваливаясь на стул. Сил совсем нет, я даже не уверен, что смогу добраться до «Конечного пункта».

— Могу позвонить Лёше и сказать, что ты задержишься, — предлагает Надя, ставя передо мной тарелку с салатом, затем кладёт в неё ложку.

Пожимаю плечом, принимаясь за еду. М-м-м… Как вкусно. Сто лет не ел подобного.

— Это вообще-то был мой первый заказ, — бурчу я. — Думаешь, он не попрёт меня за то, что я остался тут?

Девушка смеётся, присаживаясь на соседний стул.

— Кто знает, — тянет Надя. — Мне кажется, ты ему понравишься. Если, конечно, каждый раз не будешь вот так задерживаться. Хотя…

Она толкает меня ногой в колено.

— Я не прочь, чтобы ты ещё заглянул ко мне, — томно тянет она, скользя ногой по моему бедру.

— Угу, — не обращаю на неё никакого внимания. — Если будешь меня кормить, всё что пожелаешь.

Она усмехается, подпирая голову рукой. Я смотрю на неё и думаю о том, сколько же она курит травки, раз её уже не накрывает так сильно, как меня? Даже и не похоже, что она вообще курила… Хотя, на каждого это действует по разному. Может быть, это всё из-за моей травмы?

— Только Лёше не рассказывай, — тянет Надя. — Ему лучше об этом не знать.

— Почему?

— Просто.

Я не отвечаю. Голову сдавливают тиски, и я думаю о своих таблетках, которые остались дома. Я не помню, чтобы брал их собой сегодня. Знал бы, что они мне пригодятся, прихватил бы. Чёрт…

— Пожалуй, останусь, — лениво тяну я, чувствуя, как тело ломит от усталости.

Надя улыбается, и мне почему-то кажется, что я оказался в идеально сплетённой паутине, и теперь барахтаюсь в ней, словно муха, не понимающая, что ей скоро придёт конец. Глупая-глупая муха.

Да пофиг. Не хочу вообще ничего делать. Даже если Лёша попрёт меня с работы, мне плевать. Это Егор хотел, чтобы я вылез из дома и начал вести нормальную жизнь, а мне и так было хорошо. Если будет нужно, я найду себе постоянную работу.

Пф-ф-ф… Кого я обманываю. Конечно же я не захочу этого делать. Я тону в собственном одиночестве и в головой боли, и мне уже не хватает воздуха, чтобы нормально дышать. Как там гласила моя последняя карточка? «Ты умираешь».