— Дай дописать, — ною я. — Сделай уже свой комп и сиди за ним, ноут вообще-т мой.

— Ага, у тебя деньги есть на новый блок? — Миша стаскивает футболку и бросает на компьютерное кресло, затем стаскивает джинсы, оставаясь в одних боксерах.

Я кошусь на его обнажённый торс и немного улыбаюсь.

— Иди пока ешь, — говорю я. — Плов в мультиварке. Я допишу отчёт и всё. Мне чуток осталось.

Кузнецов ничего не отвечает и скрывается в ванной. Пока я дописываю отчёт, слышу, как льётся вода, оповещая меня, что парень принимает душ. Буквально минут через десять Миша выходит в коридор в одних шортах и исчезает на кухне. Лорд лениво поднимается с моих ног, где он до этого спал, не позволяя мне даже пошевелиться, потягивается, спрыгивает с кровати и вальяжно идёт за хозяином, чтобы тоже перекусить. Слышу, как Миша накладывает себе плов в тарелку, гремя посудой, а через пару минут возвращается ко мне в комнату и забирается на кровать, устраиваясь рядом со мной. К этому моменту я практически полностью заканчиваю свою работу.

— Где пульт? — спрашивает парень, устраивая на своих ногах огромную тарелку с горой плова. Я машинально нащупывая у себя под боком пульт и, не глядя, протягиваю его парню. Я знаю, как Миша недолюбливает фильм «Дивергент», — Кузнецов переключает на 2х2 и ставит «Южный парк». — Смотрел запись сегодня, — бросает парень, набивая рот рисом. — Письмо принёс какой-то мальчишка, лет десяти, может, меньше. Лицо было скрыто под капюшоном и в маске Бэтмена.

Я фыркаю и расплываюсь в улыбке.

— Миш…

— М?

— А знаешь, почему я не убиваю мирных людей?

— Ой…

— Потому что я Бэ-э-этмен, — дразню его я, вспоминая, как когда-то давно парень доставал меня с этим.

— Потому что ты дурачок, а не Бэтмен, — сквозь набитый рот заявляет парень.

Я закатываю глаза, возвращаясь к своему отчёту. Так, осталось только перечитать и отправить, и всё. Добби свободен!

— Я всё думаю, — продолжает Кузнецов. — Кому надо эти карточки тебе присылать.

Я вздыхаю и на мгновение прикрываю глаза.

— Вот, что ты так паришься? — не понимаю я. — Это же мне, а не тебе шлют.

— Да я знаю, — тянет Миша. — Просто калит эта ситуация. Бред же полнейший. Ещё и ребёнка заставляет приносить, чтобы не спалиться. У тебя точно нет никаких дебилов, которые способны на такое?

Я пожимаю плечом, дочитывая отчёт. Недолго молчу, прикусываю губу, копируя документ и перетаскивая его на рабочий стол, после чего открываю почту и отправляю свою файл начальнику. Всё, дело сделано. Выходные я могу спокойно провести дома, совершенно не задумываясь о работе.

— Блин, — я вздыхаю. — Я не знаю. Может быть, кто-то обозлился на меня в военкомате. А может…

— Что?


Я качаю головой, немного прикрывая крышку ноутбука, но не закрывая его полностью. Откидываясь на подушку и устремляю задумчивый взгляд в телевизор, совершенно не вникая в смысл мультика.

— Просто… Помнишь случай, года три назад был… Когда мы с тобой только начинали общаться, — тяну я. — Типа к моей сестре подкатывал её бывший и…

— А, тот уголовник? — вспоминает Миша. — Он ещё при мне до тебя докапался, чтобы ты его свела с сестрой.

— Да, — я прикусываю губу и вздыхаю. — Саша Малийский. Из-за него потом та фигня с Егором произошла. Штормов в больнице оказался, а Малийского посадили. Просто все эти письма прям намекают на прошлое и на тот случай… Про это, конечно, могли запросто узнать, но…

— Думаешь, это он? — Миша набивает рот пловом. — Он же типа сидит ещё. Или нет?

Я пожимаю плечом.

— По идее, да, — бросаю я. — Я особо не интересовалась его судьбой. Его посадили, кажется, лет на 8. Не помню. Меня тогда ещё по судам затаскали, как свидетеля.

Кузнецов быстро доедает плов и ставит тарелку в сторону на кровать, после чего забирает у меня ноут и кладёт к себе на колени.

— Вряд ли это Малийский, если он всё ещё за решёткой, — тянет Миша. — Может быть, кто-то из его шайки? Или… Да блин, я даже не знаю. Надо просто поймать парнишку, который приносит письма, и выбить из него, кто его посылает.

— Ага, — безразлично тяну я, наблюдая за действиями Кузнецова. Он запускает скайп, заходит «вконтакт» и пишет другу, чтобы вытащить его поиграть в батлу.

— Сделаешь чай, пожалуйста? — просит парень, не глядя на меня.

Я неохотно морщусь, но всё-таки собираю все силы и поднимаюсь с кровати. Забираю тарелку, чтобы отнести на кухню.

— Конфет принести?

— Ага, — зевает Миша. — Пару штучек.

Я улыбаюсь, фыркая себе под нос, и бреду на кухню, думая о словах Кузнецова. Что, если это действительно Малийский стоит за всеми анонимными письмами? Но он в тюрьме. Зачем ему это? Какой смысл запугивать именно меня?

Вряд ли это он. Если бы Саша и решился на такое, чтобы хоть как-то отомстить, то принялся бы за мою сестру или же за Егора. Я вообще здесь не при чём. Не считая последнего случая, когда я помогла парням вытянуть Малийского, чтобы поймать его.

Чёрт, голова скоро взорвётся от предположений. Вот же свалилось всё это на мою голову…



Meg Myers — Make a Shadow


Соня.


Притормозив недалеко от нужного мне места, я ловко спрыгиваю с байка и ставлю его на подножку. Изящно сняв шлем, я встряхиваю головой, чтобы поправить волосы, и осматриваюсь. Клуб, о котором рассказала мне Лена, находится в другой части города от того места, где я раньше жила со своей семьёй, пока не решила сбежать к тёте в Питер, после того, как моё сердце было жестоко разбито. Я не знаю, когда именно было открыто это заведение, но названия «Конечный пункт» я никогда раньше не слышала.

Вывеска невзрачная и потрёпанная, точно такая же, как в барах, которые показывают в старых фильмах про мафию. Недалеко от входа стоит компания парней и курит, о чём-то болтая.

Сейчас вечер, до темноты ещё пара часов, но, по словам Истоминой, как раз самое время для веселья. Я решаю приехать пораньше, чтобы разведать обстановку и быть полностью готовой к встрече с анонимом. Осмотревшись по сторонам, я достаю из кармана кожаной куртки пачку сигарет и прикуриваю. Заходить внутрь не спешу, потому что, не смотря на мою решительность разоблачить таинственного преследователя, я дико нервничаю, о чём говорят мои подрагивающие пальцы, сжимающие сигарету.

Я практически на сто процентов уверена, что письма мне присылает Егор Штормов. Почему именно он? Да потому что больше некому. Я так и представляю, как он сидит в своём инвалидном кресле, проклиная меня всеми словами на свете, ненавидя и жаждая отомстить за то, что я сделала. Это ведь я виновата во всём. Я забрала у Шторма самое дорогое, что у него было. Бокс. Я отняла у парня смысл жизни, и теперь Егор пытается запугать меня своими глупыми бессмысленными посланиями, постепенно сводящими меня с ума.

Только чего он добивается?

Я затягиваюсь, поправляя на локте ремень, на котором висит мотоциклетный шлем, и скольжу взглядом по зданию. Чем-то напоминает зал, в котором когда-то давно занимался Егор, — я часто ждала его внутри на скамейке или же снаружи, если в зале было слишком душно. После тренировки мы всегда гуляли по городу или же ходили в тайные места, которые показывал мне парень. Например в студию, где человек, имени которого я уже и не помню, читал рэп.

Сигарета сгорает, и я начинаю курить фильтр, совершенно не горя желанием направляться в сторону клуба, но выбора у меня всё равно нет. Просто зайду, закажу себе выпить, осмотрюсь и, если ничего подозрительного не обнаружу, вернусь в общагу. Тем более, что мне всё равно нечем заняться.

Выбросив бесполезный бычок под ноги, я машинально наступаю на него ногой, глубоко вздыхаю, собирая всю свою решимость в кулак, забираю ключи от моего железного коня и направляюсь в сторону «Конечного пункта». Пытаясь унять волнение и дрожь в руках, я прохожу мимо группы парней, бросающих на меня заинтересованные взгляды, и невольно вспоминаю момент из прошлого, когда я точно так же шла мимо группы ребят, в последствии начавших ко мне приставать. Тогда меня спас Егор, заявив им, что я его девушка. В этот раз я и сама могу за себя постоять.

Но незнакомцы не трогают меня. Я спокойно открываю дверь и захожу внутрь — охранник, стоящий возле входа, бросает на меня короткий взгляд, но ничего не говорит.

Я останавливаюсь в метре от выхода и скольжу взглядом по пространству. Здесь… Необычно. Всё сделано из дерева, словно это какой-то старый кабак на диком западе, которые были во времена ковбоев. Барная стойка справа, в дальнем углу ринг, слева сцена, на которой какая-то джаз-вокалистка исполняет медленную протяжную песню. Столики расставлены хаотично, но в то же время таким образом, чтобы было много пространства для танцпола и можно было бы легко передвигаться. Это помещение одновременно и огромное, и совершенно маленькое. Такое чувство, словно я попала а настоящий вестерн. Так и кажется, что вот-вот ворвутся ковбои и начнут размахивать своими револьверами и шляпами. Завяжется перестрелка.

Я не могу понять, нравится ли мне «Конечный пункт» или же нет, потому что внутри меня настоящее смятение. Это место отличается от любого другого ночного клуба, где постоянно играет оглушающая музыка, реками льётся алкоголь, а толпы подростков так и норовят проскользнуть внутрь, чтобы поразвлечься. Здесь же совершенно иначе. Людей почти нет, но в то же время их достаточно, чтобы не считать заведение пустым. Хотя, вечер только начинается…

Среди них я не вижу ни намёка на Штормова.

Я коротко вздыхаю и направляюсь в сторону барной стойки, за которой стоит красивая девушка в зашнурованной кофточке, которая неприлично обтягивает чертовски огромную грудь. Её волосы собраны в конский хвост, а руки усердно протирают салфеткой стакан. Барменша болтает с одним из посетителей — парень сидит за стойкой спиной ко мне, облокотившись локтём о столешницу. Я присаживаюсь на самый дальний стул, кладу шлем на стол почти на угол стойки и достаю телефон, чтобы хоть чем-то занять себя.

Краем глаза я вижу, что девушка замечает меня, оставляет в покое свой стакан и медленно подходит ко мне. Я поднимаю на неё взгляд и встречаюсь с огромными карими глазами. На её лице играет лёгкая улыбка.

— Налить что-нибудь? — она вскидывает бровь.

Я открываю рот, скольжу взглядом по стеллажам с алкоголем, и теряюсь из-за, казалось бы, безграничного выбора.

— Что-нибудь некрепкое, — безразлично бросаю я.

Барменша медлит, прожигая меня взглядом, затем отходит в сторону и нагибается. Я смотрю на её спину, наблюдая за изящными, но в то же время грубыми движениями. Девушка распрямляется и ставит передо мной бутылку с пивом.

— Самое некрепкое, что у нас есть, — констатирует она, открывая мне бутылку, словно говоря, что мне теперь не отвертеться и что я должна как минимум заплатить за заказ.

— Спасибо.


Я роюсь в кармане, ища завалявшиеся сотки, которые недавно припрятала там. Пристальное внимание барменши напрягает.

— Я заплачу, — слышу звонкий голос парня, сидящего слева от меня, с которым девушка недавно разговаривала. — Запиши на мой счёт.

Я вскидываю голову, устремляя взгляд на незнакомца, который только что спас меня от позора, потому что, кажется, я всё-таки забыла засунуть деньги в карман куртки. Или же выронила их на улице, когда доставала пачку с сигаретами.

— Твой счёт? — барменша коротко смеётся, отходя от меня. — Когда ты вообще в последний раз платил за алкоголь? Я спаиваю тебя здесь бесплатно.

— Ты на мне зарабатываешь куда больше, чем я выпиваю, так что не жалуйся, — его голос постепенно становится тише и перестаёт излучать игривые нотки.

Я смотрю на него, и моё дыхание перехватывает. У парня синяк под левым глазом и рассечена губа, но раны не свежие, им как минимум дня три. Волосы короткие, русые. Лёгкая щетина. Глаза голубые-голубые. Он сидит на барном стуле, облокотившись одним предплечьем о столешницу, вторая рука безвольно висит между его ног.

— Что застыл? — насмешливо тянет барменша. — Влюбился с первого взгляда? На тебя не похоже. Смотри, — она обращается ко мне, — он тот ещё развратник.

Парень не отвечает. Я смотрю на него и совершенно не узнаю. Он изменился, плечи стали шире, волосы короче, лицо более взрослое и грубое, нежели раньше. Глаза тоже. Я видела два его взгляда: когда мы только познакомились и когда расставались. Но этот, нынешний, не похож ни на тот, ни на другой. Этот взгляд нечто среднее, совершенно новое.