Оливия Дрейк - Похищенная принцем

Элли смотрела на леди Анну так, словно видела впервые. Она привыкла видеть в этой женщине добрую тетушку, пусть они и не были кровными родственницами. Но, оказывается, эта тихая, мягкосердечная женщина все эти годы хранила такой секрет! А теперь ей приходится вновь переживать ужасные события прошлого, вспоминая, как у нее отняли малютку-сына.

– Миссис Мимс говорила мне о письме, – негромко, словно тщательно подбирая слова, произнес Демиан. – Обещала позволить его прочесть, когда я стану постарше. Но письма я так и не увидел. – Он резко повернулся к графу. – Женщина, что меня вырастила, умерла незадолго до того, как вы узнали о ключе. И все ее следы таинственно исчезли. Это вы их уничтожили?

Пеннингтон ответил ему гневным взглядом.

– Эта женщина нарушила мой строжайший приказ: не говорить ничего, что позволило бы вам найти свою родню и в один прекрасный день явиться ко мне с претензиями! Разумеется, когда я узнал, что она болтала ерунду о «принце», то понял, что она могла оставить и письменные свидетельства. Так что – да, я нашел это письмо и сжег.

– Что говорилось в письме? – требовательно спросил Демиан. – И что означает ключ?

– Это ключ от какого-то охотничьего домика в беркширской глуши, – презрительно отмахнулся граф. – Развалюха на клочке земли, ничего ценного.

– Этот дом и земля – наследство моего деда, – дрожащим от волнения голосом произнесла леди Анна. – Все, что у меня есть. Все, что я могу передать сыну. Но ты ошибаешься: ключ – не от этой двери.

Высвободив руки из рук Элли, леди Анна потянулась к камее у себя на шее. Сняла ее с золотой цепочки, открыла медальон и извлекла из него ключ.

– Когда я услышала слова Бэзила, что этот ключ принадлежит Демиану Берку, – продолжала она, благоговейно подняв ключ к свету, – то подумала: вдруг это тот самый? Я должна была убедиться. Искала несколько недель. И только три дня назад нашла – в коробке, на верхней полке в кабинете графа.

– Три дня назад! – воскликнула Элли. – Тогда вы приходили ко мне! Должно быть, вы надеялись хоть мельком взглянуть на своего сына!

– Так и было. – Леди Анна подняла на Демиана глаза, полные невыразимого чувства. – Я должна была удостовериться. И теперь я совершенно уверена. Ты так похож на Руперта – особенно эти прекрасные глаза!

Демиан шагнул к ней. Целая буря чувств отражалась на его лице.

– И где он сейчас? – спросил он. – Где этот старый негодяй? Вы писали ему обо мне?

– Писала, но… мое письмо вернулось с запиской от его секретаря. – Она отвела взгляд и прикусила губу. – На корабле Руперт слег в лихорадке. Он так и не вернулся домой.

– Так мой отец – распутник, соблазнивший юную девушку? Богом клянусь, был бы он жив – ответил бы за то, что вас покинул!

– Руперт не соблазнял меня и не покидал, – решительно ответила леди Анна. – Он хотел, вернувшись в Россию, испросить у родителей благословения на наш брак. Видите ли, в Англии мы тайно обвенчались.

– Чушь! – снова вступил старый граф. – Этот брак недействителен. Твоим опекуном был я – и я не давал согласия!

– Быть может, и так, Бэзил, – возразила леди Анна с несвойственной ей решимостью. – Но Руперт убедил архиепископа выдать нам разрешение на брак, и священник провел церемонию. Свидетельство о браке я скрыла в поместье деда в Беркшире. Этот ключ – ключ от шкатулки, спрятанной там, за каминной полкой. – Она протянула ключ Демиану. – Я хотела, чтобы у тебя было доказательство, что ты действительно сын принца.

Мгновение Демиан стоял неподвижно, затем шагнул к ней, медленно взял из руки ключ. Поднес к свету. Элли ясно увидела выгравированную на головке ключа корону и три зубца – все, как он рассказывал.

Демиан крепко сжал ключ.

– Я всегда надеялся, – проговорил он медленно, в каком-то благоговейном изумлении глядя на свою мать, – что этот ключ поможет мне обрести родителей. Но теперь, когда это произошло, я почти не в силах этому поверить.

В глазах леди Анны заблестели слезы.

– Демиан! – прошептала она. – Прости, что я не была тебе матерью! Тебя отняли у меня вскоре после рождения. Но не проходило дня, чтобы я не думала о тебе, не спрашивала себя, где ты и что с тобой. Сын мой, ты рос без меня! Сможешь ли ты меня простить?

Маска суровости треснула; опустившись на одно колено перед матерью, Демиан заключил ее в объятия, и серо-зеленые глаза его заблестели слезами. На миг прикрыв глаза, чтобы удержать слезы, он нежно поцеловал ее в щеку.

– Мне не за что тебя прощать… мама. Ничего дурного ты не сделала. Зло причинили только тебе.

Глядя на них, Элли почувствовала, как слезы щиплют глаза. Столько лет Демиан искал своих родителей! Ради того, чтобы вернуть ключ, был готов на все – даже на похищение незнакомой девушки. И наконец тайна его прошлого раскрыта! И поистине, Элли не могла представить для него лучшей матери, чем добрая, мягкая леди Анна.

Леди Милфорд с довольной улыбкой любовалась этой картиной.

– Что ж, лучше поздно узнать правду, чем никогда! Я все поняла, когда ваша племянница, Пеннингтон, явилась ко мне сегодня и начала расспрашивать о прошлом Демиана. И сюда приехала сообщить, что намерена нарушить обет молчания и предать гласности ваш мрачный секрет.

– Что ж, – угрюмо ответил граф, – можете быть довольны. Теперь-то этот молодчик, разумеется, обольет нашу семью грязью с ног до головы!

Демиан, не вставая с колен, обернулся и устремил на Пеннингтона пронзительный взгляд.

– Вы скрывали мое родство с вашей семьей, боясь, что я потребую у вас денег. Что ж, я в самом деле намерен предъявить права на то, что мое по праву. На мать. Я забираю ее из этого дома – отныне она будет жить со мной! – И, поцеловав руки леди Анне, добавил: – Разумеется, мама, если вы на это согласитесь.

Тонкое лицо леди Анны просияло.

– О-о! Дорогой мой, если ты действительно этого хочешь…

– Но это немыслимо! – провозгласила, грузно поднимаясь со своего места, старая графиня. – Анна повсюду сопровождает Беатрис. Где мы найдем ей замену в самый разгар сезона?

Много лет Элли мирилась с эгоизмом родных, но сейчас, увидев, как они пытаются встать на пути к счастью Демиана, не выдержала. Вскочив на ноги, она смерила графиню гневным взглядом.

– Наймите компаньонку, – отчеканила она. – И заплатите ей за работу, как делают все. Смиритесь с тем, что у вас закончились бедные родственницы!

Два дня спустя Демиан вез Элли и свою мать в открытом фаэтоне по зеленым холмам и лугам Беркшира. Стук лошадиных копыт по мягкой земле и звон упряжи сливались с птичьим щебетом. Стоял чудесный весенний день. Ласковый ветерок обвевал Элли лицо, и в воздухе струились апрельские ароматы. Везде вокруг – на лугах, в долинах, по краям полей, под изгородями, – словно краски на палитре художника, пестрели цветы.

Элли старалась наслаждаться поездкой, однако ей не давали покоя мысли о ссоре с Демианом – ссоре, которая так и осталась не проговоренной и не законченной. Всей душой она желала попросить у Демиана прощения, однако не хотела отвлекать его от воссоединения с матерью. С того дня они так и не поговорили всерьез и откровенно, хотя Элли замечала, что Демиан то и дело останавливает на ней загадочный непроницаемый взгляд.

Леди Анна сидела между ними. Серо-голубые глаза ее блестели радостью; они с Демианом вели оживленную беседу – и никак не могли наговориться, ибо их разделяла тридцатилетняя разлука. Элли с радостью отмечала, как расцвела эта робкая женщина, скинув с плеч свой давний секрет. Не было сомнений, что леди Анна обожает и сына, и внучку. Лили, в свою очередь, пришла в бурный восторг, узнав, что у нее есть бабушка.

Вчера, сидя со всей семьей за чаем в детской, глядя, как все трое болтают и смеются друг с другом, Элли едва не разрыдалась, сама не зная, от радости или от тоски. Демиан наконец обрел счастливую семью – и она не знала никого, кто бы больше этого заслуживал. Но как хотела и сама она стать частью этой семьи!

И больнее всего было сознавать, что она сама, добровольно, от этого отказалась. Охваченная вздорными страхами, боясь, что ей снова причинят боль, цеплялась за свою мечту о независимости. Но теперь Элли понимала: ничего она так не хочет, как остаться с этими тремя людьми, ставшими ей дороже всего на свете!

Как могла она вообразить, что лучше жить в одиночестве?

– Вот этот поворот, – сказала леди Анна, указывая на дорогу. – Между двумя каменными колоннами.

Демиан натянул вожжи и, заставив лошадей повернуть, направил фаэтон по узкой дороге. Кроны вековых дубов и кленов сплетались над головами путников, образуя прохладный и тенистый зеленый шатер. Наконец экипаж выехал из-под сени деревьев и оказался перед небольшим, уютным на вид каменным домом, что стоял на пригорке в окружении буйно растущих диких цветов.

Прелесть этого пейзажа поразила Элли. Совсем не так представляла она себе охотничий домик, «развалюху на клочке земли»! Ей представлялось что-то суровое и мрачное, из тяжелых темных бревен, быть может, с оленьей головой над дверью – но не очаровательный двухэтажный домик с черепичной крышей и беленой дверью.

Ее муж, натянув вожжи, остановил пару серых жеребцов, и грум спрыгнул с заднего сиденья, спеша позаботиться о лошадях. Демиан помог выйти из экипажа сперва матери, затем Элли. Когда его сильные руки легли ей на талию, у Элли перехватило дыхание. Как ей хотелось обвить его руками, поднять лицо навстречу его поцелую…

Но он уже повернулся к просторному дому, предложив руку обеим женщинам. Втроем они двинулись к крыльцу. Дверь открылась им навстречу – и Элли, к большому своему удивлению, увидела Макнабов: Финн держал в руках малярную кисть, его жена вытирала руки передником.

– Все блестит, как вы приказали, хозяин! – весело доложил Финн. В самом деле, блестела даже его лысина, на которой играло солнце.

Элли и леди Анна вопросительно взглянули на Демиана.

– Вчера утром я послал сюда их обоих, чтобы вычистить тридцатилетнюю пыль и паутину, – пояснил он.

Все вместе они вошли в светлую просторную комнату. Сквозь распахнутые окна, сияющие чистотой, дул нежный весенний ветерок, запах краски и воска мешался с ароматом свежих шотландских булочек-сконов, испеченных миссис Макнаб. Слуги вышли через заднюю дверь, которая, должно быть, вела на кухню.

«Какое чудесное, уютное место!» – думала Элли, сняв шляпу и небрежно бросив ее на письменный стол у двери. Оборачиваясь вокруг себя, она видела у камина пару кресел с сапфирово-голубой обивкой, застекленный шкаф с книгами, стол у окна, где можно пить чай и любоваться цветущей долиной. Именно о таком доме она мечтала…

– Дом выглядит совсем так же, как много лет назад! – мечтательно проговорила леди Анна. – Знаете, мы с Рупертом провели здесь первую брачную ночь. – С этими словами она подошла к каминной полке, на которой оставило свои следы время, и затянутыми в перчатки руками попыталась ее приподнять.

– Позволь мне, – вмешался Демиан.

Она отступила в сторону, а он почти без усилия поднял каминную полку и, пошарив под ней, извлек шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, поставил ее на стол у окна. Затем достал из кармана своего черного сюртука ключ с выгравированной на нем короной. Вставил в замок, повернул – и шкатулка открылась.

– Руперт вручил мне эту шкатулку как свадебный подарок, – объяснила леди Анна. Взгляд ее затуманился воспоминаниями.

Она осторожно достала из шкатулки бумажный свиток, очень старый на вид, исписанный поблекшими чернилами и с печатью на шнуре.

– Взгляни, Демиан, вот подпись твоего отца. Принц Руперт Санкт-Петербургский. Как бы я хотела, чтобы ты с ним встретился!

– Я рад и тому, что он сделал тебя счастливой. Истинная любовь – редкий и драгоценный дар.

Произнося эти слова, Демиан поднял взгляд на Элли – и сердце ее подпрыгнуло в груди. Она любит его! И неважно, чего хочет он, видит ли в ней только удобную жену или нечто большее. Ее любви хватит на двоих. Она хочет лишь одного: навсегда стать частью его жизни.

Но это – если он согласится дать ей еще один шанс. Что, если, холодно его отвергнув, она уже нанесла непоправимый ущерб их отношениям? Сама мысль об этом была невыносима.

Леди Анна улыбнулась им обоим.

– Не возражаете, если я немного побуду здесь одна? Мне хотелось бы осмотреться и все припомнить.

Рука об руку Демиан и Элли вышли на улицу, на солнечный свет. Демиан снова обнимал Элли за талию, и она остро ощущала тепло его руки. Отчаянно хотелось заговорить с ним, но Элли не знала, с чего начать, и страшилась завести разговор первой. На лужайке у входа в дом грум привязал лошадей; Демиан обогнул их и повел Элли в сторону по тропе, вьющейся между деревьями. Они шли в молчании, под музыку неумолчного птичьего щебета, пока не дошли до вершины холма, откуда открывался вид на долину и пахотные поля окрестных фермеров.