Дж. Молденауер - Похищенная

Внезапно воспоминания о Нем навалились на меня.

Человек, который заставил меня задуматься, который вытащил меня из моей загнанности и каким-то образом излечил меня. И все это без психологов, без пафосных речей. Врачи хотели затащить меня к психологу, но я сопротивлялась, потому что благодаря ему я узнала, что могла справиться с этим в одиночку. Я была не только благодарна ему, я оставалась перед ним в долгу. Но я не могла высказать ему свою благодарность, потому что тогда бы меня арестовали в качестве сообщника, а об этих двух преступниках я слышала только, что они сбежали куда-то на вертолете.

Я следила за новостями, хотя главной темой была я сама. Тайно, в очках и косухе я покупала газеты и искала любое сообщение, которое могло бы сказать об их местонахождении. Но я ничего не нашла. Мои похитители, казалось, исчезли с лица земли, и надежда на то, чтобы снова увидеть их лица с каждым днем становилась все слабее и слабее.

Поэтому я должна была попытаться вернуться снова к обычной жизни. Вести себя так, будто ничего не случилось. Именно поэтому я собиралась завтра пойти в школу. Мне не помогали воспоминания о тех временах, в которых я тонула. Мари не хотела меня отпускать, но она знала, что я не изменю своего мнения, так что через некоторое время ей пришлось согласиться со мной. Я немного боялась идти в школу, даже если сама так настаивала на этом.

Я настроила свой будильник, и поставила его на старую ночную тумбочку.

Я сказала себе, что у меня не было никакого желания надевать пижаму, но в действительности я просто не хотела снимать одежду, потому что эту одежду дал мне Он.

Кроме меня никто не знал об этом в данный момент. И через некоторое время я провалилась глубокий сон без сновидений.

Громкий, пронзительный звон моего будильника вырвал меня из глубокого сна. Немного приподнявшись, я ударила по нему так, что звон замолк. Застонав, я перевернулась на бок. Нежные солнечные лучи ласкали мое лицо. Прежде чем встать, я понаслаждалась теплом и на мгновение закрыла глаза. Я еще не осознавала, что мне придется пойти в школу. Это казалось скорее большим событием в далеком будущем. Тем не менее, я заставила себя встать и внести немного нормальности в мою заржавевшую жизнь. Деревянный пол скрипел под моими ногами, и я видела пыль, что кружилась в лучах солнца. Шаркающими шагами я вошла в ванную и посмотрела на себя в старое зеркало, имевшее уже маленькую трещину.

Мои волосы были растрёпанными и грязными, но я выглядела лучше, чем неделю назад. На щеках был легкий румянец, и я не выглядела настолько истощенной.

Я взяла в руки мамину расческу и провела ею аккуратно по волосам, смотря на себя в зеркало. Что-то в себе беспокоило меня. Но я не могла понять что именно, поэтому, взяв тушь, я начала красить ресницы. Немного наклонив голову, я остановилась. Критично осмотрев себя, я все еще не смогла понять, что именно было по-другому. Положив на место расческу, я вышла из ванной. Уже сейчас можно было почувствовать тепло, которое распространится в течение дня по всему городу. Я стояла перед шкафом, раздумывая над тем, чего бы сегодня надеть. Медленно сев на кровать, стоявшую напротив него, я задумалась. Что надевали после пережитого похищения и раскрытия тайны об избиении отца? Что люди носили, когда половина мира наблюдала за тобой, говорила о тебе, хотя ты целые годы держалась подальше от людей?

Что-то простое, что, по-моему, можно было понять как безразличие или что-то красочное, что олицетворяло жизнелюбие?

Я вяло вытащила короткие бежевые брюки и простой голубой топ. Я решила, что это было прекрасным сочетанием, потому что это являлось ни тем не другим. Это был способ сказать всем, что в мою жизнь вернулась нормальность. Я взглянула на часы, было семь тридцать. Я быстро скользнула в свои голубые балетки и схватила темно-коричневую тканевую сумку, в которой были все те же школьные принадлежности, что и примерно две недели назад, однако мне казалось, что прошло гораздо больше времени.

Я спустилась вниз по деревянной лестнице. Было странно жить одной в этом доме. Я не знала его. Я всегда должна была быть тихой, скрываться в своей комнате, а теперь была в состоянии делать почти все, что хотела.

Думая об этом, я покинула дом и вышла на утреннее теплое солнце. Я пересекла неухоженный двор и посмотрела вниз по улице. Кроме пары пожилых людей в это время никто еще не гулял. Я медленно пошла в сторону школы и заметила вдали Мари, держащую пакет из пекарни в руке и весело мне улыбающуюся. Подойдя к ней, я получила порцию теплых объятий.

– Доброе утро, – бодро сказала она и протянула мне пакет с булочками.

– Я знаю, что по утрам ты никогда ничего не ешь, – ответила она на мой вопросительный взгляд.

– Спасибо.

Как всегда, она взяла меня под руку, и мы пошли в школу. По дороге я осматривалась вокруг, замечая знакомую обстановку, которую  уже знаю на протяжении многих лет. Но даже здесь что-то беспокоило меня. Вокруг меня находились знакомые мне дома и места. Люди, которых я знала в течение многих лет, сжимали меня в объятиях и говорили мне поддерживающие слова, и все же это было по-другому. Все изменилось. Что это было, я не знаю, только что-то было не так.

– Ты уверена, что хочешь это сделать?

Я отвела глаза от школы, которая находилась прямо передо мной.

– Да.

– Послушай, Франци... – Мари схватила меня за плечо и резко развернула, так что я смотрела ей прямо в глаза.

– Что бы ни случилось там с этими двумя типами, что бы твой отец ни сделал с тобой, ты не обязана делать это. Ты не должна никому ничего доказывать.

Легкая улыбка появилась на моих губах, когда я увидела, насколько она волновалась за меня.

– Мари, я не делаю это, чтобы доказать что-то кому-то. Я делаю это потому, что хочу немного нормальности в жизни.

– Но ты так изменилась. Что случилось? Что похитители сделали с тобой, что ты так изменилась?!

– Что сделали? Мари, они показали мне, что значит жить!

Слова слетели с  моих губ, так быстро, что я не успела их обдумать. Я увидела, как изменилось лицо Мари.

– Что ты имеешь в виду?

Ошарашенно она смотрела на меня. Я нервно провела рукой по своим волосам.

– Это похищение было не совсем похищением. Я не знаю, как объяснить это тебе. Просто... они никогда не обращались со мной, как с заложником.

– Но я думала...

– Что у меня была психологическая травма, и поэтому я плакала в больнице? Я начала плакать, потому что скучаю по ним. Потому что я скучаю по нему.

Последнее предложение было сказано слабым шепотом, который должен был заглушить мотор проезжающей мимо машины. Однако, к сожалению, он этого не сделал. И Мари услышала.

– Кто он?

Я с трудом сглотнула.

– Нильс, – ответила я по-прежнему тихо, избегая ее взгляда.

– Нильс – это один из похитителей?

– Блондин с ледяными глазами.

Она приподняла мой подбородок и заставила меня посмотреть ей в глаза.

– И ты любишь его.

Я кивнула и почувствовала, как увлажнились мои глаза.

– Это делает все намного сложнее.

Я молча смотрела на сухую почву под ногами, а Мари вздохнула.

– Так, у тебя есть два варианта. Первый заключается в попытке забыть его, или же ты отправишься на его поиски, что окажется находкой для прессы, и, должна сказать, что мне совсем не нравится, что ты будешь тусоваться с преступником.

Она мягко засмеялась, и я присоединилась к ней.

– И ты должны быстро принять решение. Вскоре пресса будет здесь.

– Что, если я не найду его? Я не слышала о них ничего в течение нескольких дней.

– Тогда ты просто вернешься. У меня дома тебе всегда будут рады.

Я подняла голову и посмотрела в глаза Мари, на которых тоже были слезы.

– А мой отец?

– Я знаю пару головорезов, которые могут преподать ему урок, – сказала она и подмигнула мне, но по ее щеке потекла слеза.

В тот момент я не могла ничего другого поделать, кроме как сжать ее в объятиях.

– Спасибо, Мари. Ты не можешь себе представить, насколько я благодарна тебе. В последние дни, ты стала мне практически сестрой.

– Сделай мне одолжение и просто позаботься о себе.

– Я обещаю тебе.

В последний раз я прижал ее к себе. Развернувшись, я побежала. Не оглядываясь назад, я бежала мимо смотревших на меня с удивлением людей. Жара заставляла меня потеть и я чувствовала капли пота, текшие по моей шее. Но я не хотела останавливаться. Я не могла.

Мое дыхание было неровным и частым, а когда я увидела автомобиль отца, я поняла, что должна была сделать три вещи. Первым делом я должна была написать письмо в полицию, в котором я бы все объяснила и описала свое прошлое. Каждый должен был знать, какой свиньей был мой отец, даже если он не попал в тюрьму. Затем я должна была написать письмо Мари, в котором сказала бы ей, что она должна проинформировать прессу и поблагодарила бы ее. И, в заключении, я должна была уничтожить любимый автомобиль моего отца.

Я чувствовала тепло, исходящее от асфальта и вдруг поняла, что изменилось.

Я не принадлежала больше всему этому. Двое мужчин изменили мое мировоззрение, показали мне другую жизнь, которую я хотела прожить. Даже при том, что я жила ею всего две недели. Но теперь я поняла, что я никогда не принадлежала всему этому. Это всегда было принуждение. Принуждение принадлежать к этому обществу. Теперь я не хотела этого. Я не могла больше терпеть это. И поэтому я сделаю все, чтобы найти тех парней.

Нильс

Я осматривал пустынную улицу, пока быстро шел через передний садик к дому. Достав небольшую иглу из своего кармана, я снова посмотрел вокруг, прежде чем вставить иглу в замок. Несколько мгновений спустя дверь отворилась и я быстро проскользнул в дом. Когда я закрыл за собой дверь, я окинул взглядом комнату, в которой я стоял. Деревянный пол, старая деревянная лестница, ведущая наверх, будто была сделана еще в прошлом веке. Мужская обувь кучей лежала в грязном углу, а рядом стояла миниатюрная женская, аккуратно выстроенная в ряд. В остальном комната была пустой. Нет фотографий, растений, только шкаф для одежды и зеркало. И уже у двери я почувствовал запах алкоголя, который я слишком хорошо знал по своей прежней жизни. Как можно тише я прошел по дому, пытаясь найти ее комнату. Заглянув за пару дверей, я увидел гостиную и кухню, причем обе комнаты были в ужасном состоянии. Поэтому я решил не ходить туда и не смотреть дальше. Если мне повезло, то она была уже дома и либо спала, либо делала домашние задания. Или, возможно, она была на подходе к дому. Я был рад увидеть ее снова, но понятия не имел, как объяснить cвое появление. Я не мог просто войти и сказать: "Эй, я сожалею, что дела пошли так дерьмово, и я знаю, что мое появление очень странно, но я, преступник, люблю тебя..."

В моих ушах это звучало не особенно романтично. Это звучало просто глупо. Тяжелыми шагами я поднялся по лестнице наверх и увидел чистую белую деревянную дверь. Осторожно открыв ее, я заглянул в комнату. Все было простым, но аккуратным. Это была ее комната… Я вошёл, и странное чувство охватило меня, когда я понял, что оказался в комнате, которая всегда была ей защитой. Я окинул ее взглядом и подчеркнул каждую мелочь. В каждом уголке дома я видел ее, я узнавал ее и медленно начал осознавать, что эта комната была частью ее. Улыбка тронула мои губы, и она вдруг оказалась очень близко, хотя и не была здесь сейчас. То, что произошло между нами, вдруг преобразовалось в нечто большее, чем просто сон. Это стало чем-то реальным, чего я не мог упустить.

Мое внимание упало на два листка бумаги, придавленных книгой на кровати. Я медленно двинулся к ней. Написано ли там что-то обо мне? Может, это был ее дневник? Я протянул руку с надеждой.

– На твоем месте я бы этого не делала. Или ты хочешь, чтобы полиция получила твои отпечатки пальцев?

Я развернулся и в шоке уставился на высокую девушку, стройную, с шелковистыми, длинными волосами в очень облегающем наряде. Яркие голубые глаза критически меня осматривали. Я не мог двигаться. Я был слишком потрясен внезапным появлением девушки. Неужели я был так погружен в свои воспоминания, что даже не заметил ее?

– Кто ты? – вопрос сорвался с моих губ.

– Мари. Подруга Франциски, – четко ответила она.

– Оу. Привет, Мари, – сказал я, после чего мы оба на мгновение замолчали.

– А ты Нильс, – она не спрашивала, она утверждала.

– Да, я Нильс.

Интересно, как она узнала мое имя?