Сколько времени нужно, чтобы успокоить мятежные чувства в такой ситуации? Десять минут? Полчаса? Час? Ева ревела уже минут сорок и никак не могла совладать с собой. Внезапно нахлынули все самые ненужные воспоминания и эмоции зашкаливали в далёком минусе. Хотелось всё бросить, вернуться в съёмную квартиру одной, уткнуться в подушку и плакать до вечера, пока подсознание не устанет играть в свои жестокие игры и просто отключится от бессилия. Но вылезать из безлюдного уголка шумного аэропорта тоже не хотелось. Представление того, как нужно будет, утирая слёзы и пряча лицо, пробираться через толпу, ловить такси, ехать в душной машине по пробкам, полностью отбивало желание двигаться. Да и как она поедет? Деньги у Саши, телефона нет, даже адреса она не знает — как-то не доводилось поинтересоваться. Из таких вот мелочей сложилась душащая безвыходность.

Девушка понимала, что если бы сейчас друг просто подошёл к ней и, как обычно, нежно обнял, то все недобрые чувства отхлынули, и никакой ревности и обиды не осталось бы. Но он не знает. Он уверен, что Ева ждёт его в оговоренном месте, беззаботно рассматривая толпу, и даже не подозревает о случайном поцелуе с незнакомкой. А в действительности она сидит, рыдая в тёмном углу, проклиная жестокую судьбу, пославшую на её голову этот неудачный день.

Вдруг, приятный женский голос из громкоговорителей нарушил и без того неровное течение мыслей, блондинка подняла голову, прислушалась — объявляли её имя. Динамики с лёгким шипением возвещали, что спутник ожидает её у центрального стола информации под эскалаторами. От неожиданного сообщения на душе стало чуть легче, даже появилось какое-то трепетное волнение, что Саша ищет её, ждёт, переживает, а она — глупая, вздорная девчонка сидит здесь и разводит сопли, культивируя бессмысленную ревность. Девушка подскочила на ноги и кинулась по узкой галерее каких-то не открытых ещё (видимо после ремонта) бутиков (именно потому, что магазины были закрыты, она нашла здесь укромный безлюдный уголок). Она бежала по скользкому кафелю, размазывая слёзы по щекам, мечтая, чтобы они высохли до того, как друг увидит её. Внезапно пришло понимание собственного глупого поведения. Как она объяснит ему своё исчезновение? Тут же в сердце всколыхнулось ещё и чувство вины. Как оправдать свой разговор с Кираном?! Саша и без того слишком остро реагирует на воспоминания о ненавистных братьях, а тут она расскажет, как мило они поговорили? Или не мило. Какая разница?! Она могла не идти с голубоглазым воздыхателем в ресторан! Да о чём она вообще думала, когда поднималась с ним сюда? Вдруг он позвонил бы брату, тут ведь народу не так много, вдруг пленители утащили бы её с собой в свой самолёт?! Как бы друг нашёл и спас спутницу тогда? Да Трой мог увезти её в любую точку света и спрятать там! Трой! Трой?! Ева остановилась в трёх сантиметрах от мужчины, едва не влетев с размаху в его грудь, прямо перед эскалатором.

«Да вы что, издеваетесь?!» — пронеслась в голове паническая мысль: «Это хуже самого плохого кино! Так не бывает!» — она шарахнулась от неожиданно появившегося знакомого, затравлено глядя в слегка удивлённые, но всё же слишком спокойные тёмные глаза.

— Ты что здесь делаешь?! — почти закричала она, чувствуя, как по щекам снова бегут слёзы. Плакать не хотелось, но видимо нервы взяли своё, это было уже слишком для одного дня.

— Я? — Трой непонимающе приподнял бровь. — Иду за Кираном, он позвонил и сказал, что хочет поговорить. А вот тебя я не ожидал увидеть. И услышать, — он коротко глянул на колонки громкоговорителя, минуту назад объявлявшие её имя на весь аэропорт. — Я так понимаю, Ромео ждёт тебя у стола информации, лучше поспешить.

Ева подозрительно взглянула на него, ища подвох, но не успела ни о чём подумать, как в разговор вмешался ещё один голос.

— Нет, задержись! — донеслось из-за спины. — Я бы хотел поговорить в твоём присутствии.

«Киран, ну конечно, кто же ещё?! Вот неугомонный! Почему нельзя расстаться на добрых нотах?!»

— Меня ждут! — беглянка развернулась лицом к голубоглазому воздыхателю, во взгляде её пылала лютая злоба. — Выясняйте свои отношения сами! — всю растерянность и испуг смыло волной поднимающейся ненависти. Едва тлеющий огонёк добрых воспоминаний готов был угаснуть в любой момент.

— Брат, давай отпустим девушку, она спешит, — спокойно произнёс Трой и снова был одарен подозрительным взглядом. Впрочем, его собственный взгляд не меньше удивил Еву — он был таким же, как в то утро, когда они с Сашей приехали за тетрадью в дом доктора Яна — равнодушный и холодный, надменны до противной дрожи.

— А ты! — блондинка уже не держала себя в руках. — Ты не делай вид, что не знаешь меня! Не нужно притворяться, что тебе всё равно! — она подошла совсем близко, потеряв всякий страх. — Давай, расскажи брату, почему я убежала! Ты ведь за этим его позвал?! — бросила она через плечо Кирану. — Расскажи, каким ты был со мной наедине! А то он утверждает, что ты просто ангел воплоти, я уже и не знаю, ему верить или самой себе!

— Вот такой я тебя ещё не видел, — тихо произнесли тонкие губы, растягиваясь в довольной ухмылке.

Весь мир будто умер: пропали стены и пол, исчезли удивлённо глядящие на разыгравшуюся сцену прохожие, померк солнечный свет, бьющий через стеклянную крышу — всё потемнело и растворилось за этой до боли знакомой демонической улыбкой. Ева замерла в оцепенении, ощущая, как горячая рука уже притягивает её ближе к ненавистному телу, видя, как приближаются горящие дьявольским огнём глаза. Чужое дыхание обдало шею, зашелестел невыносимо близко тихий голос, скрывающий в себе неистовый гнев:

— Ещё хоть слово, сучка, и я забуду о своём решении отпустить тебя. Поверь, твой Ромео меня не остановит, если захочу снова владеть тобой, — кончик горячего языка противно защекотал ухо. — Так что, уходи с миром и не буди во мне зверя.

Девушка не могла дышать от страха, внезапно парализовавшего тело. Окружающее безмолвие нарушил хрип динамиков, и женский голос снова объявил, что друг ждёт потерянную спутницу у информационного пункта. Сильные пальцы напоследок больно сжали тонкое запястье беглянки и Трой, с ядовитой улыбкой коснувшись бледной кисти губами, произнёс достаточно громко, чтобы услышал Киран:

— Давай, расстанемся друзьями, забудем о прошлом, — и добавил снова шёпотом. — Я уже понял, что ты больше любишь боль. И нежный Ромео не сможет дать тебе желаемого. Так что, если передумаешь, я всегда буду ждать тебя в нашем сладостном аду.

Девушка ощутила, как остывает кожа в том месте, где руки только что касалась горячая ладонь, как лёгкий ветерок от пронесшегося мимо плеча едва заметно шевельнул её распущенные волосы, как в спину ей был брошен прощальный, полный неистового пламени и скрытой душевной муки взгляд. В сердце разливался жгучий холод, страх постепенно отступал, покоряясь уже забытой непреодолимой дрожи во всём теле, но Ева её не желала, ей было снова тошно от этого ненавистного возбуждения. Единственным желанием, рождаемым неожиданным подобием порочной страсти, было кинуться в нежные объятья Саши и честно рассказать обо всём произошедшем. Чтобы он прикоснулся к ней ласково, пригрел на груди, перебрал пальцами пряди её волос, дотронулся губами до раскрасневшихся щёк, чтобы снова смахнул с трепещущей души прах воскресших воспоминаний, запретил слезам безудержно литься из глаз, вернул в сердце покой и радость! И она бросилась вперёд без оглядки, оставляя позади своё прошлое в глаз двух мужчин, каждого со своей печалью, глядящих ей вслед. Она бежала вниз по металлическим ступеням, почти не различая дороги от текущих ручьями слёз, пробивалась через толпу равнодушных прохожих, преградивших своими сумками и рюкзаками ей дорогу к спасительному свету. Не пытаясь скрыться от любопытных глаз, не извиняясь за случайные толчки, просто спешила вперёд, ощущая, что стоит задержаться хоть на миг и прошлое, следующее за ней по пятам леденящим морозом, захватит душу, вернёт скованные чувства назад, утащит в негреющее пламя преисподней и навсегда закроет тяжёлые двери, ведущие к единственному настоящему счастью.

Саша едва устоял на ногах, когда из толпы позолоченной молнией развевающихся волос вылетела Ева и повисла на его шее, до боли крепко обхватив её ледяными руками. Он, ещё не понимая происходящего, попытался поставить вновь обретённую спутницу обратно на пол, улыбаясь с наигранной строгостью и говоря тихо, чтобы не слышали проходящие мимо люди:

— Глупенькая! Что ты делаешь? Куда ты вдруг пропала?

Но вместо виноватого взгляда ему открылись заплаканные, по-детски напуганные глаза.

— Ева?! — мужчина в волнении схватил её за плечи. — Что-то случилось? Почему ты плачешь?! — он вдруг перестал обращать внимание на окружающих, смотрел лишь в зелёные глаза, наполненные страхом и грустью.

— Я… мне, — девушка пыталась сказать что-то, но дыхания не хватало, голова начинала кружиться.

Вдруг, мир перевернулся перед глазами, и она почувствовала, как крепкие мужские руки подхватывают беспомощно дрожащее тело, несут куда-то, прижимают к часто вздымающейся груди. Уткнувшись лицом в тёплое плечо друга, она продолжала ронять бесконечные слёзы на ткань его рубашки. Было всё равно, куда Саша несёт её, зачем. Главное, что это он. При виде этого доброго ангела, ледяной ад пошатнулся и отступил, не догнал, не поймал беглянку, растворился с ядовитым злобным шипением и больше не посмеет возродиться перед обжигающе нежным и нерушимо уверенным взглядом тёмных глаз.


— Милая, девочка моя, что с тобой? — взволнованно шептал спутник, усадив всхлипывающую девушку у высокого длинного окна с видом на взлётную полосу. Объявили посадку на какой-то рейс, и народ отхлынул из этой части зала ожидания, стало даже как-то удивительно тихо. — Я так переживал, три раза объявляли на весь аэропорт. Что случилось?

— Я, — дыхание прерывалось, не давая говорить. — Я расстроилась, когда ты… когда она… и… и, — слёзы снова задушили дрожащий голос.

Мужчина догадался, что Ева стала свидетельницей его неприятного общения с девушкой в очереди, попытался оправдаться.

— Любимая, ты про то странную барышню? Я же с ней случайно познакомился, потому что на один самолёт билеты забронировали, она из нашего города оказалась. Я подумал, что это забавное совпадение, а потом она на мне повисла, целоваться полезла. Я же сказал ей, что не один, и она ушла! А ты… Ну что же ты так переживаешь? Почему сразу не подошла?

Блондинка, задыхаясь, приложила пальцы к его губам, чтобы собеседник дал ей договорить, зашептала прерывисто:

— Я не сержусь. Я тогда расстроилась и встретила… Их встретила.

— Кого?! — не сразу понял мужчина.

— Ииих, — девушка закрыла лицо руками, продолжая реветь. — Я хочу домой.

— Милая, — Саша обхватил ладонями её голову, прижал к себе, обнял за плечи, зарываясь носом в растрёпанные золотые волосы, — да почему же меня всё время нет рядом? — со злостью и горестным сожалением прошептал он. — Боже, я больше не отойду от тебя ни на шаг! Больше не оставлю тебя никогда! Прости, прости меня.

— Я люблю тебя, — раздался еле слышный голос и тонкие холодные пальчики скользнули по колючим от короткой щетины щекам. — Я так тебя люблю.

Вместо 35 главы

А что же было дальше? Нельзя так просто всё закончить.

Был упоительно долгий и нежный поцелуй после неожиданного, первого в жизни настоящего признания. Саша неустанно целовал немеющие губы девушки, шептал ей на ушко о своих чувствах и клялся в вечной любви и верности. Всё было до смешного сказочно — отважный и добрый принц (читай «идеальный»), о котором когда-то в беспамятстве посмела мечтать Ева, сошёл-таки с книжных страниц и воссоединился со своей прекрасной принцессой. Так казалось самой писательнице, когда их самолёт отрывался от земли, и её хрупкую ладошку сжимала тёплая рука заботливого спутника.

В аэропорту блудных друзей встретила Карина — Ева просила сообщить ей одной о возвращении, а родителям она решила устроить сюрприз, заодно оттянув долгожданную, но пугающую встречу. Рыдающая от радости подруга долго обнимала и целовала чуть сонных после раннего утреннего перелёта путешественников, не давая сказать даже слова. Потом они сидели в кафе при аэропорте, пили кофе со сладкими булочками и болтали.


— Я в больнице пролежала всего-то четыре дня, — рассказывала Карина, — пыталась до тебя, Ева, дозвониться, но твой номер был отключен. Родители мне рассказали, что с тобой произошло, я волновалась страшно, поэтому Саше не звонила, думала, если он ещё не знает, то лучше, чтобы ты сама рассказала, что сочтешь нужным. А потом, когда меня выписали, родители сказали, что мы переезжаем — папе дали хорошую работу в другом городе и он не отказался. Они мне не говорили раньше потому, что не хотели заранее расстраивать. Я, конечно, кинулась в первую очередь к тебе, но твоя мама объяснила, что с тобой нельзя видеться, что у тебя какая-то странная штука с памятью и воспоминания могут тебя даже убить! Я так ревела, так переживала. Представляю, как Саше было плохо!