Эмилия Грин - Порочный

Не могла отвести взгляд от усталого мужественного лица. На нем застыло такое многообещающее решительное выражение. Я облизнулась. Вильям выглядел как молодой лев, который сражался всю ночь, а теперь был готов насладиться желанным трофеем. И я была не против. Хотелось забыть обо всех ужасах, согреваясь обжигающим теплом его сильных рук. Он стянул мой топ через голову, сузив глаза. Зрачки невозможных голубых глаз расширились. Шумно дышала, воспламеняясь уже от одного его собственнического голодного взгляда. Я ощущала себя завоеванной и взятой в плен. Навечно.

– Ты моя. Только моя… Нашел и больше не отпущу…

Собственник наклонился, опуская губы на мой сосок. Запрокинула голову, издав короткий тихий стон. Вильям поочередно водил шершавым языком по маленьким, затвердевшим жемчужинкам, заставляя меня всё громче реагировать на его ласки. Сомкнула ноги вокруг крепких ягодиц мужчины, прогнувшись в спине и сильнее упираясь ладонями в деревянный подоконник. Не терпелось, чтобы он скорее разделся, накрывая меня собой, словно стальным щитом.

– Как же приятно… – кусала губы, тихонько посмеиваясь, наблюдая за его опытными, но при этом невероятно нежными ласками.

– А так? – изрёк он хрипло, одной рукой сжимая мою задницу, а другой, поглаживая заднюю поверхность бедра.

Губы любимого продолжали тщательно исследовать грудь, поочередно обводя языком ореолы сосков. Неотрывно глядя мне в глаза, Вильям дразнил и посасывал набухшие камешки, заставляя меня ерзать задницей, слегка потираясь промежностью о внушительный бугор у него в джинсах.

– Да-а… Ещё…Пожалуйста… – готова была умолять его любить мое тело и душу, исцеляя своими фантастическими поцелуями.

– Малышка, я ещё даже не начинал… – произнес он низко. – Хотел столько всего тебе сказать, но язык онемел, стоило только увидеть. Мне нужно убедиться, что ты реальна… Позволишь любить тебя? – блондин отступил на шаг назад, словно стараясь запечатлеть моё полуобнаженное тело у себя в сознании.

На его губах играла счастливая улыбка, а глаза были наполнены радостью.

– Я хочу, чтобы от твоей любви у меня дрожали коленки, и ты всегда носил меня на руках… – прошептала, поглаживая кончиками пальцев напряженные соски, которые всё еще торчали от недавнего натиска упругих губ.

– Будет сделано, принцесса… Сегодня твои ножки будут так сладко дрожать, что ты не сможешь встать с кровати… – с этими словами Вильям чуть приподнял меня за попу, стягивая клетчатые пижамные шорты.

– Ах… – прошептала, особенно остро ощущая свою наготу. Внизу живота уже давно всё увлажнилось и пульсировало. Дрожала от страсти и возбуждения, внутренней стороной бедра чувствуя его твердый член.

– Разведи их! – сдавлено прорычал, по-хозяйски накрывая розовые лепестки раскрытой пятерней.

Мужчина довольно улыбнулся, убедившись, насколько сильно меня распалили его прикосновения. Так бесстыдно текла, с каждой секундой заводясь всё сильнее. Он надавил на клитор, а затем проник кончиком пальца глубже. Меня словно током ударило! Свела ноги вместе, насаживаясь на его ладонь.

– Вот черт… – красавец оскалился. – Хочу заполнить тебя до краев. Много раз подряд… – в его взгляде мелькнуло нечто болезненное и одержимое: пронеслась вся та боль, которую он испытывал на протяжении последних дней. Хотелось забрать её себе.

Кончики пальцев зацепили край джинсовых штанов, ныряя ниже. Вильям вздрогнул, когда моя ладонь дотронулась до его каменной эрекции. Сжала горячий твёрдый член, мечтательно улыбаясь. Не терпелось ощутить внутри всю эту силу и мощь. Прекрасно знала, каким ненасытным он бывает…

– Хочу стать с тобой единым целым… – прошептала, робко заглядывая ему в глаза.

– Как скажешь, малышка… – ответил мужчина, расстегивая ширинку, скорее избавляясь от джинсов и боксеров, представ передо мной во всём великолепии своего атлетического тела.

Ладони легли на рельефную грудь, наслаждаясь каждым прикосновением. Блондин сильнее развёл мои ноги и, притягивая ближе к себе за коленки, скользнул внутрь.

– Ар-р-р-р… – переплелись наши сиплые стоны.

– Чёрт, Мона… – порывисто изрек, замирая на секунду и крепче сжимая челюсти. – Ты создана для меня, девочка… Для меня одного… – он неспешно толкнулся в горячую глубину, продолжая брать прямо на подоконнике. К счастью, занавески были закрыты.

Наши губы нашли друг друга, а лбы соприкоснулись. Мы целовались, ритмично двигая бёдрами в такт волнующей симфонии разгоряченных тел.

– Ещё, пожалуйста… Ещё… – мои щёки пылали.

Запрокинула голову, упиваясь всё новыми стонами, которые срывались с губ. От усиливающегося удовольствия между ног всё горело огнём. Звуки жадных поцелуев перемешались с судорожными всхлипами. Кровь пульсировала во всем теле, когда с каждым новом толчком Вильям сильнее растягивал меня, доставая до самой матки.

– Господи, да… – рычал он, не в силах сдерживаться.

Мои ногти царапали его предплечья. Исступлённо посмеивалась, размазывая кончиками пальцев пот по мощной спине.

Вильям ускорился. Он превратился в неутомимого мустанга, двигаясь внутри моего тела жёстко и яростно. Облизывала пересохшие губы, с шумом ловя ноздрями частички наэлектризованного воздуха. Перед глазами всё плыло, а предметы в комнате начали подозрительно вращаться.

– Как же хорошо… Ещё… – умоляла, всем своим нутром ощущая набухшие венки на члене, сильнее сжимая его податливым лоном, задыхаясь от наслаждения.

– Самая любимая девочка… – шептал любимый мужчина, покрывая лихорадочными поцелуями мои щеки, лоб, подбородок, нос, оттягивая губы зубами, пронзая горячим твёрдым стояком.

Мы двигались в одном неистовом ритме, с каждой секундой всё сильнее доводя друг друга до безумия.

– Моя… МОЯ! – хрипел, доставая головкой до самой матки, отдавая мне всю свою ярость и злость. Пот катился с него градом.

– А ты мо-о-о-й… – легонько укусила его в шею. В охрипшем от стонов голосе – звучало остервенение.

– Твой… твой… – одержимо посмеивался, пока я дрожала от накатывающих волн приближающегося экстаза, резче покручивая бёдрами ему на встречу.

– Уверена? – вдруг спросил мужчина, пронзительно заглядывая в глаза, яростнее проникая внутрь. От напряжения у него на шее вздулись вены.

– А сможешь?! – обескуражено улыбнулась, прекрасно понимая, о чем он говорит, еле сдерживая подступающие к горлу смешинки.

– Буду очень стараться… – подмигнул Вильям, раздвигая пальцами мои упругие ягодички, словно в будущем примеряясь и к этому отверстию.

– Боже… да… ДА! – прокричала в момент, когда в каждую клеточку стала вливаться пульсирующая огненная плазма.

Оргазм мощностью двенадцатибального шторма захлестнул измученное ослабевшее тело, заставляя глаза блаженно прикрыться. Еще пара быстрых интенсивных толчков, и я ощутила, как струя горячей жидкости, ударила прямо в матку, и сильнее задрожала от экстаза.

– Я люблю тебя… Люблю… Люблю… – шептала распухшими онемевшими губами, даже не отдавая себе отчета, что Вильям поднял меня с подоконника и куда-то понес…

Все слова растворились, а мысли затуманились, стоило только заглянуть в её бледное заплаканное лицо. Такая маленькая и тоненькая, и еле живая от потрясения, она смотрела на меня улыбкой, которая точно спасёт от одиночества. Наши взгляды как будто на несколько секунд проникли друг в друга. Родственные души притянулись. И там, наконец, воцарился покой…

Я встретил Жозефин около дома бабушки Симоны. Она ожидала такси, демонстративно отвернувшись от меня. И к черту. Уже высказал отцу всё, что я о них думаю, пригрозив дать большое разоблачительное интервью, если они не оставят нас с Моной в покое. Из-за этих бесстыжих людей несколько часов назад я побывал в аду. Перед глазами до сих пор стояло расцарапанное лицо той спящей девушки. Было невыносимо жаль её. Один из охранников проснулся и каким-то образом засёк, что я нахожусь в палате. Он попытался меня вырубить, вот только ничего не вышло…

Демиан вовремя прибежал на шум, и вместе нам удалось обезвредить двух других подоспевших амбалов. Правда, выбраться из больницы не получилось – все выходы перекрыли. К счастью, соучастник связался с отцом Дема, и он нам помог. Новость о проникновении на территорию частной клиники сразу же дошла до отца и была встречена им в штыки. Но мне уже было глубоко параллельно на его мнение: станет ли он президентом, да хоть самим королем Вестероса, нам с ним больше не по пути!

Перед тем как отправиться в Прованс, заехал в особняк забрать кое-какие вещи, и снова оказался свидетелем нелицеприятной картины – похоже, наркотики и алкоголь стали верными спутниками Анри Леграна…

Мысли вихрем кружились в голове, пока я открывал краны, бережно усаживая любимую девочку в изящную ванную на серебристых ножках. Пот до сих пор струился по спине, а внизу живота ощущалась приятная боль. Не планировал брать её прямо на подоконнике, как какой-нибудь неотесанный мужлан, но инстинкты диктовали другое. Черт возьми, мой друг уже был готов к новому раунду, только малышка Мона явно нуждалась в передышке. Она выглядела усталой и изможденной. Даже несмотря на всю сладостность нашей встречи, новость о заговоре родителей по-настоящему шокировала ее. Присоединился к ней, усаживая к себе на колени, утопая пальцы во влажных спутанных волосах.

– И ты больше никуда не уедешь? И не оставишь меня? – слабо поинтересовалась любимая, укладывая голову мне на плечо.

– Теперь я всегда буду рядом. Тебе придется умолять хоть о небольшой передышке… – бережно обнимал руками осиную талию, целуя взмокший висок.

Глаза Моны закрывались, она выглядела так, будто не спала много ночей подряд. Смочив губку, хорошенько прошелся ею по усталому телу и бережно достал свою девочку из ванной, укутал в полотенце и отнес в кровать. Симона стыдливо натянула халат, как будто я чего-то там не видел, уложила голову мне на грудь и спустя несколько мгновений провалилась в сон. Крепче обнял будущую жену, мечтая проникнуть в её сновидения…

* * *

8 часов спустя

Мы лежали посреди огромного живописного луга, утопая в первых отблесках закатного марева. Мона всё-таки вытащила меня на прогулку по деревушке, и, надо сказать, я остался под огромным впечатлением от этого благоухающего цветущего океана. Недаром Прованс называли краем лаванды и оливковых рощ. Голова покоилась на коленях любимой. Она не переставала целовать меня, кажется, в сотый раз за вечер слушая записанную на диктофон мою собственную интерпретацию сказки о Спящей Красавице, а я лежал и млел от счастья.

– Господи, Вильям, даже страшно подумать, что тебе пришлось пережить за эти дни… Если бы я знала…

– Почему ты никогда не рассказывала о своей болезни? – сорвался с губ давно интересующий вопрос.

Когда солнечный диск почти скрылся за горизонтом, Симона тихо ответила.

– Мама запрещала. Она говорила, это наш с ней общий маленький секрет, и если про него узнают другие, меня будут считать сумасшедшей… – девушка зажмурилась. Её ресницы трепетали.

– Полная глупость! Это произошло с тобой только из-за её недосмотра! – приподнялся на локтях, садясь.

Моя Белоснежка шумно сглотнула, нервно стискивая пальцы в замок.

– Тогда я не понимала этого. Через два месяца после развода родителей узнала, что новая пассия отца беременна. Думала, со мной что-то не так, раз они расстались… Неожиданно вес стал таять на глазах. От нескольких недель усиленного голодания в организме произошел гормональный сбой. Я была напугана. Просто мечтала скорее вылечиться и начать жить как все нормальные подростки… – Мона вся съежилась. Было видно, с каким трудом ей даются слова.

– Но ты должна была сказать мне…

– Прости. Боялась, что ты перестанешь со мной общаться, сочтёшь странной…

Я закатил глаза.

– Господи, да ты самая нормальная из всей нашей безумной семейки!

– Она показала тебе эти снимки… – голос любимой дрогнул. – Она не имела права этого делать. Я ужасная на них… Мама приходила в больницу и зачем-то каждый раз меня фотографировала…

Наши взгляды пересеклись. Уголки полноватых губ задрожали. Она выглядела потерянной. Вздохнул, ближе притягивая девочку к себе и обнимая до хруста в рёбрах.

– Да, показала. И, знаешь что, ты самая прекрасная из всех, кого я встречал.

– Вильям… – прошептала Симона с особенной теплотой в голосе.

– К сожалению, родителей не выбирают. Но зато мы можем выбрать тех, кто будет рядом. Я люблю тебя и больше никогда не отпущу. С этой минуты мы вместе. Понимаешь, что это значит? Вместе навсегда. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, родила мне детей…

Прохладные ладони опустились на мои руки, сцепленные в замок на её талии. Наши пальцы переплелись так же, как и души. Я уже не различал, где мои, а где её. Между нами установилось невероятное ощущение полного единения. Особенная гармония двух любящих сердец. Щемящая будоражащая близость.