Мэг Кэбот - Портрет моего сердца

— Скажи, что это не так, Джереми, — простонал лорд Эдвард, закрывая лицо руками. — Неужели из Оксфорда тоже?

Джереми озабоченно уставился на дядюшку, размышляя, не послать ли служанку за чем-нибудь покрепче эля. Судя по виду, Эдварду не помешала бы` пара глотков виски. Но было еще рано, да и сидели они в «Козле и подкове», таверне, расположенной всего в трех милях от поместья Ролингз. Тут удивятся, если герцог Ролингз с дядюшкой начнут спозаранку подкрепляться спиртным.

— Все не так плохо, как может показаться, дядя Эдвард, — шутливо сказал Джереми. — И не говори, что не ждал чего-нибудь подобного. В конце концов, меня уже выпроводили из Итона и Харроу. Не мог же я обездолить твою альма-матер, лишив ее той же привилегии.

Но дядя не засмеялся в ответ. За прошедшие с Рождества полгода, когда Джереми видел его последний раз, седины у дяди прибавилось. Молодой человек не льстил себя мыслью, что был единственной причиной этого, ведь лорд Эдвард — из самых влиятельных членов палаты лордов и умеренная седина ему просто необходима, чтобы придать солидности сорокалетнему мужчине, которого в противном случае консервативные собратья сочли бы слишком молодым для принятия ответственных решений. Тем не менее сознание, что он добавил хлопот и без того отягощенному заботами дядюшке, огорчало герцога.

— Выпроводили из Оксфорда, — снова простонал лорд Эдвард, уткнувшись в пену, венчавшую его кружку пива.

Герцог уже начал сожалеть, что поторопился со своим признанием, можно было спокойно приехать в поместье, дождаться конца обеда и заявить об этом в присутствии тетушки Пиджин. Меньше всего на свете Джереми хотелось бы разочаровывать тетушку, но она по крайней мере была способна отнестись с пониманием к его многочисленным и разнообразным прегрешениям. В отличие от своего мужа. То, что племянника выпроводили из Оксфорда домой, заставило бы ее лишь поднять брови. Конечно, если б она узнала причину… Да, это Пиджин расстроило бы всерьез, потому-то Джереми и предпочел встретиться с дядей наедине, до приезда в поместье.

— Будь все проклято! — выругался наконец Эдвард, глядя на племянника, который спокойно встретил его взгляд. — Неужели тебе непременно требовалось убить его, Джерри? Почему бы не прострелить только руку?

— Когда человек заявляет, что собирается драться с тобой до смерти, считается более разумным покончить с ним раз и навсегда. Если возможно. Если бы я всего-навсего подстрелил его, он бы, оправившись, начал снова меня преследовать. Не могу же я провести всю жизнь, оглядываясь, нет ли за спиной безумного убийцы.

Эдвард покачал головой:

— И ты утверждаешь, что никогда не притрагивался к той девице?

Впервые за весь разговор Джереми почувствовал себя неуютно.

— Ну-у, вообще-то я не говорил, что никогда до нее не дотрагивался…

— Джереми…

— …но я совершенно точно не хотел на ней жениться. Вот в чем дело.

— Джереми, — повторил лорд Эдвард рокочущим басом, который он приберегал для выступлений в парламенте и выговоров детям. — Разве я не объяснял тебе, что есть женщины, с которыми мужчина может… проводить время, не пробуждая в них мысли о браке, и есть другие, с которыми ему лучше не водить знакомства, если его намерения…

— Да, да. — Эту лекцию Джереми знал наизусть, поскольку с того момента, как начал бриться, выслушивал ее не меньше двух раз в месяц. — За прошедшие годы я научился их различать. Но молодую леди мне представили… намеренно. Причем ее собственный брат и в манере, дававшей любому мужчине повод счесть ее лишь хорошенькой кокеткой, от которой можно всего добиться, только попроси. Трудно вообразить себе нечто более низкое. Уверяю вас, мои деньги она принимала с готовностью. Только после того, как… ущерб был нанесен, на сцене появился Пирс, завывая, что я опорочил его сестрицу. — Джереми передернуло от воспоминания. — Он требовал, чтобы я или женился на этой потаскушке, или попробовал остроту его клинка. Разве странно, что я предпочел клинок? — Герцог отхлебнул пива и задумчиво добавил: — Зря Пирс выбрал шпаги. Ему бы повезло больше с пистолетами.

— Джереми. — Лицо Эдварда, которое с возрастом становилось все тоньше и красивее, по мере того как образ его жизни делался все более добродетельным, посуровело. — Ты хоть понимаешь, что совершил убийство?

— Ну дядя, — возмутился тот, — поединок же был честный. Так сказал и его секундант. К тому же, признаюсь, я метил ему в руку, а не в сердце… Но этот болван попытался ответить ложным выпадом, и в следующий миг я понял…

— Я не одобряю дуэлей, — властно прервал его лорд Эдвард. — Это я пытался разъяснить тебе в прошлый раз, когда случилось подобное, и, помню, даже подчеркнул: если хочешь драться на поединке, дерись на континенте. Ради всего святого, Джереми! Титул не ставит тебя над законом. Тебе остается лишь одно — покинуть страну.

— Знаю. — И эту проповедь он слышал уже десяток раз. Эдвард не обратил внимания на скучающую мину племянника.

— Думаю, тебе лучше отправиться на виллу в Портофино, хотя квартира в Париже тоже вроде бы свободна. Решай сам. Шести месяцев отсутствия должно хватить. Тебе очень повезет, Джерри, если у колледжа не хватит доказательств, чтобы отдать тебя под суд или же…

— Верно, — лукаво подмигнул Джереми, — иначе я уже сидел бы за решеткой, а не за кружкой пива с моим дядюшкой Эдом.

— Буду очень признателен, если ты избавишь меня от подобных шуток, — сурово откликнулся Эдвард. — Ты герцог, Джерри, значит, наделен не только правами, но и обязанностями, одной из которых является долг воздерживаться от убийства своих собратьев.

Теперь уже рассердился Джереми. Он с грохотом опустил кружку на стол.

— Думаешь, я не помню? — Он понизил голос, чтобы не привлекать внимания посетителей таверны, и продолжал: — Думаешь, ты напрасно вдалбливал мне это в голову последние десять лет? С того дня, как ты появился на пороге нашего дома в Эпплсби и объявил Пиджин, что я наследник герцогства Ролингз, я не слышал ничего кроме: «Джерри, ты герцог и делать этого не можешь!» или «Джерри, ты герцог и делать этого не должен!» Господи, ты хоть представляешь, как мне осточертели постоянные напоминания о том, что я должен и чего не должен делать?

Выражение лица лорда Эдварда при этом внезапном взрыве чувств стало удивленным. Он заморгал и чуть растерянно промолвил:

— Нет… о чувствую, ты мне сейчас это изложишь.

— Я никогда не хотел уезжать из дома в школу-интернат. Я был бы гораздо счастливее в сельской школе близ Ролингзгейта. Но ты все-таки отправил меня в Итон, а когда я добился, чтобы меня оттуда исключили, подкупил руководителей Харроу, потом Уинчестера и так далее, пока мне не сообщили, что следующие несколько лет жизни я проведу в колледже. Мне не хотелось учиться в Оксфорде… и ты опять настоял, хотя было совершенно ясно, что у меня гораздо больше способностей и склонности к мечу, а не к перу. Теперь меня изгнали из Оксфорда за участие в дуэли с однокурсником…

— Которого ты, по собственному признанию, убил, — подчеркнул Эдвард.

— Разумеется, убил. Пирс был негодяем и нахлебником, и я не единственный, кто был рад его смерти. Хотя я испытал не больше удовольствия отправляя его на тот свет, чем прихлопывая москита. И ты еще смеешь упрекать меня в шуточках по этому поводу. Ну а что мне оставалось делать? Разве до сих пор вся моя жизнь не была одной большой шуткой? — Джереми яростно сверкнул глазами на дядю.

Лицо Эдварда, такое же точеное и красивое, как у племянника, искривила циничная усмешка.

— О да, — протянул он медовым голосом. — Твое существование было поистине трагическим. Тебя не любили, не ценили, все эти годы тетя Пиджин не жертвовала для тебя всем. Не она ли заботилась о тебе, совершенно не подозревая, что ты унаследуешь герцогство? Не она ли холила и лелеяла тебя?

— Не примешивайте сюда Пиджин, — быстро прервал его Джереми. — Я говорю о времени, после того как вы перевезли нас в Ролингз и женились на ней. Вы…

— Если тебя, Джерри, огорчает, что я женился на твоей тетке, боюсь, этого уже не исправить, — весело ответил Эдвард. — Поздно. Мы уже снабдили тебя четырьмя кузенами. Архиепископу пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы признать такой брак недействительным.

Молодой герцог даже не улыбнулся.

— Послушайте, дядя Эдвард, — произнес он. — Давайте посмотрим на это с другой стороны. Почему одиннадцать лет назад вы потратили столько времени и денег, когда могли просто объявить всем, что ваш старший брат умер, не оставив наследника, и забрать титул себе?

Эдвард озадаченно уставился на племянника.

— Это бесчестно. Я знал, что у Джона есть ребенок, а значит, он по праву должен унаследовать отцовский титул.

— Дядя Артур объяснил мне не так, — решительно мотнул головой Джереми. — Просто вы не хотели брать на себя ответственность титула герцога и приложили все силы, чтобы этого избежать.

— Видишь ли… — Лорд Эдвард поежился, словно безупречный сюртук вдруг стал ему тесным. — Строго говоря, это не совсем так, однако нечто подобное приходило мне…

— И как, по-вашему, я должен себя чувствовать? — возмутился Джереми. — Я тоже этого не хочу.

— Но почему? Разве не тебе принадлежит одно из самых больших состояний в Англии? Не ты ли владеешь лучшими лошадьми, какие можно купить за деньги? Разве нет у тебя прекрасного дома в Лондоне, великолепного поместья в Йоркшире, роскошной квартиры в Париже, виллы в Италии? У тебя более сотни слуг, лучший портной в Европе, место в палате лордов, которое теперь, когда ты достиг совершеннолетия, я тебе с удовольствием уступлю. Ты обладаешь всеми привилегиями, всеми преимуществами, которые может дать твой ранг…

— За исключением свободы делать то, что я хочу, — тихо возразил Джереми.

— Конечно, — усмехнулся лорд Эдвард, — поистине непомерная цена. Но что именно ты столь жаждешь делать? Я имею в виду, кроме шляния по бабам и убийства людей?

На счастье Джереми, в этот момент к их столу подошла служанка, иначе он стал бы виновником еще одного убийства.

— Что принести вашей светлости? — Розалинда с ее розовыми щечками и сложенными в пышный бутончик губками оправдывала свое имя. Она улыбнулась джентльменам и стала вытирать тряпкой стол, предоставив на обзор Джереми щедрое великолепие грудей. — Может быть, еще пива?

— Спасибо, Розалинда, нет, — ответил тот, не без труда оторвав взгляд от ее груди. — А вам, дядюшка?

— Мне достаточно, — сказал лорд Эдвард, не замечая прелестей Розалинды.

Впрочем, Джереми ни разу не видел, чтобы дядя обращал внимание на какую-либо женщину, кроме Пиджин.

— Как поживает твой отец, Розалинда? — добродушно поинтересовался лорд. — Слышал, он нездоров.

— О, ему лучше, милорд, благодарю вас. После укрепляющего, которое прислала ему миледи, он стал как новенькая монетка. — Розалинда ухитрялась разговаривать с ним, не сводя глаз с Джереми, который с трудом отвернулся от выреза ее платья и уставился на свинцовые переплеты окошка. — Вы немного побудете в поместье, ваша светлость, или быстро вернетесь в школу?

— Не знаю, — сухо ответил Джереми. — Вероятно, пробуду здесь несколько дней.

Поскольку он глядел в другую сторону, то не видел, как Розалинда заулыбалась и как засверкали ее голубые глаза.

— О, я рада, — пробормотала она. — И мисс Мэгги тоже будет счастлива. Я давеча спрашивала ее у лавки, когда она увидится с вашей светлостью. А она сказала, что не знает, но вы так давно не виделись, что, пожалуй, теперь и не узнаете друг друга.

Молодой человек лишь вежливо кивал, но, видимо, Розалинду это вполне удовлетворило, и она торопливо удалилась. Едва девушка отошла на достаточное расстояние и уже не могла их услышать, Джереми оторвался от созерцания повозки за окном и устремил взгляд на дядю.

— Видите, — произнес он, — на меня охотятся даже в местной таверне. Куда бы я ни пошел, мне нужно быть настороже, чтобы не поймали.

— Розалинду Мерфи вряд ли можно отнести к охотницам за твоим состоянием, Джерри, — заметил лорд Эдвард. — Она искренне интересуется твоими делами.

— Не моими делами, а моим кошельком.

— Нет, твоей персоной, — засмеялся дядя. — Ты ей понравился. Что в этом плохого?

— Да не меня она хочет. Ей нравятся мои деньги и проклятый титул! Любая женщина, узнав, что я герцог, начинает лепетать: «Ваша светлость то, да ваша светлость се!» Все они мечтают о том дне, когда смогут подписаться «герцогиня Ролингз». Я читаю это в их глазах. Они сразу воображают себя с тиарой на голове и горностаем на плечах.

— То, что ты видишь в их глазах, Джерри, это вожделение, которое относится вовсе не к твоему титулу. — Лорд Эдвард безуспешно пытался удержать смех. — Взгляни на себя в зеркало, Джерри. Ты можешь представлять себя хилым мальчишкой, каким был в десять лет, но Розалинда видит только высокого молодого здоровяка, темноволосого, светлоглазого, с белозубой улыбкой…