Злата Виноградская - После дождя будет солнце

– Рэй, дорогой, извини, я все понимаю, – оправдывалась Ума, – понимаю, что разбудила тебя, что сегодня суббота, и ты не собирался просыпаться в такую рань, но, прости меня, мне срочно нужно поговорить с Нэдом. Он у тебя?

– Даже если бы он и был здесь, я бы ни за что не стал бы беспокоить его из-за звонка сумасшедшей актрисы. Кисуля, ты в своем уме? Ты на часы смотрела, который сейчас час?

– Рэй, я всю ночь не спала. Мне позвонил Артем…

– Так, все понятно. Опять этот негодяй нарисовался у тебя на горизонте, и у тебя сорвало крышу, – недовольно пробурчал Рэй. – Как ты думаешь, сколько еще он будет тебя беспокоить? Ты уехала от него за тысячи километров, а этот вонючка продолжает и здесь доставать тебя своими длинными грязными лапами.

– Фу, Рэй, ты ругаешься, как пьяный грузчик, – пожурила его Ума. – Разве это гламурно? Тебе это совсем не идет.

– А как ты прикажешь реагировать, когда из-за какого-то телефонного звонка ты меня поднимаешь с постели ни свет, ни заря субботним утром? Ты же знаешь, что уик-энд для меня – это святое. И потом, сегодня вечером спектакль, и я должен как следует отдохнуть, чтобы выглядеть на все сто. Сегодня на спектакле обещали быть журналисты. Кстати, и тебе тоже не помешало бы выспаться.

– Рэй, мне не до сна. Случилось страшное, мой друг разбился в авиакатастрофе.

– Твой друг? – переспросил режиссер. – Артем? А как же он звонил тебе? Не понимаю.

– Типун тебе на язык! Что ты такое говоришь, Рэй! С Артемом, слава Богу, все в порядке. Разбился совсем другой человек, Саша, Александр. Он мой друг. Мой и Артема, – добавила она.

– Ты хочешь лететь в Москву? – встревожено спросил Рэй.

– Нет, конечно, нет, – успокоила его Ума. – Видишь ли, Александру может понадобиться сложная операция, в Москве такую сделать не могут, нет аппаратуры. Вот я и подумала…

– Хорошо, давай подумаем об этом вместе, но часиков в двенадцать, – тон Рэя стал более понимающим и миролюбивым. Приходи ко мне к двенадцати, позавтракаем и все обсудим. Идет?

– OK, только, пожалуйста, позвони Нэду. Я должна поговорить с ним о Саше. Нельзя терять время. Я привезу бумаги, выписки, анализы, может быть, Нэд, сможет помочь?

– Не понимаю сомнения в твоем голосе. Что значит «может быть»? – возмутился Рэй постановкой вопроса. – Конечно, он поможет. Он же не последний человек в мире медицины в этом сумасшедшем городе, ты же знаешь!

Было очевидно, что Рэй очень гордится своим другом.

– Ладно, потом договорим, – сказала Ума. – Я буду у тебя ровно в двенадцать. И очень прошу тебя, дозвонись до Нэда.

– Не волнуйся, детка, я его разбужу и даже напою кофе. Так что к твоему приходу он будет вполне дееспособен.

«Хитрый лис! – подумала Ума, кладя трубку. – Оберегает своего Нэда, как курица яйцо».

Дома сидеть уже не было сил, поэтому Ума решила выйти пораньше и выпить чашку кофе. Она заглянула в итальянское кафе, располагавшееся неподалеку от дома Рэя. Она переняла у режиссера привычку начинать день с удовольствия. Когда на душе скребли кошки, вместо своего обычного низкокалорийного замороженного йогурта с фруктами Ума выбирала простой итальянский завтрак. Крошечная чащка ароматного эспрессо, горячий круассан, обсыпанный сахарной пудрой, и Ума забывала хандру и была уверена, что все в этот день сложится замечательно. Но почему-то в эту субботу ей не помогал небольшой набор гастрономических радостей, даже дополненный стаканом прохладного апельсинового сока. Звонок Артема снова вернул ее в Москву, в осенний дождливый неприветливый город. Вернул в их с Артемом квартиру, где в последнее время царила напряженная атмосфера, несмотря на внешнее спокойствие и дружелюбие. Хотя изменить уже ничего было нельзя, она продолжала задавать себе один и тот же вопрос, а правильно ли она поступила, оставив Артема самого разбираться со своими демонами и уехав без длительных объяснений? Быть может, если бы она осталась в России, они бы поженились, и оба были бы счастливы? Но повернуть время вспять было под силу разве что писателям-фантастам. Она была не из их числа. А жаль! А надо ли возвращаться назад? Законами эволюции предсказано только постоянное движение вперед. Выходит, согласно этим законам она все сделала правильно. Судьба дала ей шанс выступать на Бродвее! Уникальный опыт, получить который может не каждый актер. Она уехала в Америку и сделала это для себя, потому что у Артема совсем другая жизнь, его собственная. Ей было очень грустно осознавать, что их отношения расклеились. Обидно за себя, что она столько лет надеялась на то, что у них будет семья. И ведь не на пустом месте она строила планы совместной жизни, обернувшиеся лишь воздушными замками, растаявшими, как круги на воде!

Сейчас Артем звонил и просил ее о помощи. Судя по всему, ситуация действительно была критической, но все равно Ума предпочла бы услышать от него несколько личных вопросов о том, как она устроилась, как проходят репетиции и спектакли, есть ли у нее друзья. В конце концов, он мог бы сказать, что скучает и спросить, думает ли она о нем. Санька был в беде, и сейчас это было главной новостью. Она постаралась вернуться в день сегодняшний. Сможет ли Нэд сделать что-нибудь для Скворцова? Отбросив тоску и личные терзания, мысли об Артеме, Ума отправилась к Рэю.

По пути к своему другу она почему-то вспомнила историю своей прабабушки, прочитанную в ее дневнике. Ума то и дело вспоминала различные эпизоды жизни своей родственницы, всякий раз находя созвучие своим переживаниям и тому, что видела и чувствовала юная Мари в начале прошлого века. Ума, мысленно возвращаясь к бабушкиному дневнику, приходила к выводу, что любовь – непростая штука во все времена, во всех странах.

После возвращения раненого Жан-Пьера с войны прошло около месяца, а в доме все еще гостил его друг Александр. Конечно, присутствие друга поддерживало выздоравливающего виконта. Друзья часто долго разговаривали, вместе читали газеты, спорили о политике, о войне, размышляли о судьбе Франции и ее народа. Но наряду с подобным вполне понятным дружеским общением двух мужчин происходило то, что нельзя было назвать дружбой, и нельзя было остановить. С каждым днем росло взаимное притяжение между Мари и Александром. В своем дневнике девушка делилась сомнениями в своих чувствах к жениху, писала о своем смятении. С Жан-Пьером Мари была обручена, и война лишь отложила дату их свадьбы, но в сердце ее отныне царил только Александр, впрочем, отвечавший ей взаимностью. Их стремлению быть вместе ничто не могло помешать. Молодые люди, сами того не осознавая, мчались друг к другу с космической скоростью. Их взаимное притяжение, однако, вскоре стало очевидным для всех в доме виконта. К сожалению, это прекрасное чувство было предательством по отношению к Жан-Пьеру, осознавала Мари. Она совсем запуталась и, ища поддержки и совета, рассказала своему возлюбленному о том, что с ней происходит. Александр, как мог, утешал девушку, осознавая, что он должен положить конец их несчастливому роману. Очень скоро, преисполненный любви к Мари и чувством вины к искалеченному другу, Александр спешно решил покинуть гостеприимный дом и возвратиться на фронт.

Ума шагала по современному Нью-Йорку и представляла, как тяжело было ее прабабушке, оставшейся горевать по только вспыхнувшей и уже погасшей страсти. Юная Мари осознавала, что уже никогда не сможет стать счастливой с Жан-Пьером, потому что вкусила медовую сладость настоящей любви. К чести ее жениха, молодой виконт ни разу не упрекнул ее в неверности, а только молча наблюдал за ней. Видя, как она старается не выдавать своей грусти и ухаживает за ним, он искренне жалел ее и восхищался ее самоотверженностью. Он успокаивал себя, полагая, что молодая девушка скоро позабудет Александра, и они смогут сыграть назначенную свадьбу. «Опять я думаю о свадьбе», – одернула себя Ума и нажала кнопку домофона квартиры Рэя.

– Саш, привет, – Артем вошел в палату Скворцова. – Как ты?

– Александру Сергеевичу значительно лучше, – отрапортовала медсестра, ставившая больному капельницу.

Сам Скворцов промолчал. Когда сестра вышла, Артем подсел ближе к другу:

– Сань, Ума договорилась с американским профессором, тебя будут оперировать в клинике недалеко от Нью-Йорка. Стопроцентные гарантии, я выслал ей всю документацию, все, что здешние врачи сочли нужным показать американским коллегам, так что через недельку-другую поедем, то есть полетим. Сейчас надо срочно оформить визы и заказать билеты, чтобы тебя перевезти туда в сопровождении врачей.

– Кроме слова «поедем», я все понял, – выслушав монолог Артема, сказал Скворцов. – Мы поедем большой делегацией?

– Нет, зачем много народу? Я думаю, что одного-двух врачей будет достаточно. Тринадцатичасовой перелет через Атлантику, организуем дежурство в две смены. Но я еще здесь посоветуюсь, может быть, еще нужна будет медсестра. Или две. А там нас встретят и сразу отвезут тебя в клинику.

– Знаешь, я пока туго соображаю, но у меня складывается впечатление, что ты поедешь со мной. Скажи, что я неправ.