Анна Тодд - После падения

– Ну вот, все не так уж и плохо, мы даже пока не разбились, – небрежно замечаю я.

В ответ в салоне кто-то начинает покашливать и возмущенно бормотать, но мне все равно. Тесса понимает мой юмор и игриво толкает меня в грудь.

– Замолчи, – предупреждает она, и я хихикаю.

Через три часа она снова не находит себе места. Я предполагал, что так и будет. Мы уже посмотрели все дурацкие ролики спонсоров авиакомпании, дважды изучили журнал «Магазин на борту» и пришли к выводу, что ни вольер для собак, ни подставка для телевизора не могут стоить две тысячи долларов.

– Полет длится долгие девять часов, – предупреждаю ее я.

– Уже шесть, – поправляет меня Тесса, водя пальцами по татуировке знака бесконечности на моем запястье.

– Уже шесть, поспи немного, – повторяю я.

– Я не могу.

– Почему?

Она смотрит на меня.

– Как ты думаешь, чем занимается папа? Я знаю, что в прошлый раз, когда ты уезжал, за ним присматривал Лэндон, но в этот раз нас не будет три дня.

– С ним все будет в порядке.

Да, конечно, сначала он побесится, но потом будет ей благодарен.

– Я рада, что мы не приняли предложение твоего отца, – неожиданно заявляет она.

Черт.

– Почему? – спрашиваю я, изучая ее лицо.

– Реабилитация стоит немалых денег.

– И что?

– Я не могу позволить твоему отцу тратить деньги на моего отца. Это не его ответственность, и мы не знаем точно, что мой отец…

– Тесса, он наркоман.

Я понимаю, она до сих пор не хочет это признать, но знает, что это так.

– Папа сам тоже должен оплатить лечение.

Нужно позвонить Лэндону, как только мы приземлимся, и узнать, как там наш план. Надеюсь, что ее папаша согласился.

Жалко, конечно, что Тессу не посвятили в планы. Несколько часов я колошматил боксерскую грушу, обдумывая проблему. В конце концов, все просто: либо он соглашается на лечение, либо убирается из жизни Тессы раз и навсегда. Я не допущу, чтобы он портил Тессе жизнь. Я и сам доставляю ей немало проблем, и если кто и будет причиной ее волнений – это только я. Я отправил Лэндона поговорить с этим куском дерьма, чтобы тот выбрал: либо клиника, либо жизнь без Тессы. Я подумал, что если вовлечь в это Лэндона, то будет не так жестоко, как если бы с ее отцом разговаривал я. Меня терзает только то, что платить за это, помогая Тессе, будет мой отец. Я хотел отказать ему. Хотел, но не смог.

– Я не знаю, – вздыхает она, глядя в окно. – Мне нужно подумать.

– Ну… – начинаю я, и она хмурится из-за моего тона.

– Что ты сделал? – Она щурится и отталкивает меня.

Ничего, далеко не убежит, пока не приземлимся.

– Обсудим это позже, – говорю я и смотрю на мужчину рядом.

Этой авиакомпании явно нужно подумать над приобретением более широких кресел; если бы не ручка между мной и Тессой, то я бы уже сидел на этом парне.

– Ты отправил его на лечение, да? – яростно шепчет она, уже не думая, что скандалит.

– Никуда я его не отправлял.

И это правда. Я не знаю, согласился он или нет.

– Но пытался?

– Возможно, – признаюсь я.

Она качает головой от досады и опирается на спинку, молча смотря куда-то вдаль.

– Ты сумасшедшая? – спрашиваю я.

Она меня игнорирует.

– Тереза…

Я говорю слишком громко, и она с открытыми глазами поворачивается ко мне.

– Я нормальная, – шепчет она. – Я просто шокирована и пытаюсь понять, как ко всему этому относиться, ясно?

– Ясно, – отвечаю я.

Ее реакция лучше того, что я ожидал.

– Я терпеть не могу, когда ты что-то от меня скрываешь! Ты так постоянно делаешь, моя мать… Я не ребенок. Я в состоянии справиться с проблемами сама.

С трудом подбираю слова и пытаюсь думать, прежде чем говорить все то, что у меня на уме. Я в этом совершенствуюсь все больше и больше.

– Да, – отвечаю я спокойно. – Но это не означает, что я не буду пытаться помочь решить их.

Ее взгляд смягчается, она кивает:

– Я понимаю, но прошу тебя: перестань все от меня скрывать. Все, что касается тебя, Лэндона, отца, – я хочу все знать. Я же все равно узнаю.

– Хорошо, – говорю я. – С этой минуты я буду тебе рассказывать все.

Я не имею в виду прошлое, его она не узнает, я имею в виду, что она будет знать все с этой минуты.

На мгновение на ее лице проступает вина.

– По крайней мере, если это будет то, о чем мне лучше не знать, – добавляет она мягко.

Договорились.

– Что конкретно ты имеешь в виду? – спрашиваю я ее.

– Что-нибудь, что тебе лучше не знать, тоже считается. Например, мой гинеколог – мужчина, – заявляет она.

– Что?

То, что гинеколог Тессы – мужчина, даже в голове не укладывается; я слышал истории о том, что мужики-гинекологи творят с пациентками.

– Видишь, тебе лучше было бы этого не знать.

Она даже не скрывает, что ей приятно видеть мою реакцию и ревность.

– Ты поменяешь доктора.

Она качает головой, давая понять, что делать этого не собирается. Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:

– Тебе повезло, что туалеты здесь слишком маленькие, иначе я бы тебя отымел в одном из них.

Ее дыхание учащается, она сжимает ноги. Мне нравится ее реакция на мой черный юмор, он действует безотказно. Неожиданный бонус: мне нужно было ее отвлечь и поменять тему разговора.

– Я бы прижал тебя к двери и овладел там же. – Моя рука поднимается по ее сжатым ногам. – Я бы закрыл твой рот рукой, чтобы приглушить стоны.

Она судорожно сглатывает.

– Это было бы так здорово – твои ноги вокруг моей талии, твои пальцы в моих волосах.

Ее глаза широко открыты, зрачки расширены, и, черт возьми, я и правда хочу, чтобы туалеты были здесь побольше. Я и руки-то не могу вытянуть. За тысячу долларов за перелет туда и обратно, по крайней мере, я бы смог трахнуть свою девочку во время такого длинного перелета.

– Сжимая бедра, боль не прогонишь, – снова шепчу ей на ухо. Опускаю ее столик, чтобы раздвинуть ноги. – Только я могу. – Она выглядит так, будто сейчас кончит только от моих слов. – Тебе будет не совсем комфортно провести остаток пути в мокрых трусиках.

Я целую ее за ухом, продолжая дразнить, и тут мужик рядом со мной нервно кашляет.

– Проблемы? – поворачиваюсь я к нему, хотя мне на самом деле все равно, слышал ли он меня.

Мужик быстро качает головой и продолжает читать электронную книгу. Я наклоняюсь и пытаюсь рассмотреть первый абзац тускло освещенной страницы. Я вижу имя, Холден, и не могу удержаться от смеха. Только надменные мужики среднего возраста и бородатые хипстеры могут получить удовольствие от чтения «Над пропастью во ржи». Что там такого захватывающего в искателе-подростке? Да ничего.

Я поворачиваюсь к Тессе.

– Мне продолжать? – Она судорожно переводит дыхание.

– Нет. – Она поднимает столик, давая понять, что на этом веселье заканчивается.

– Еще пять часов, – улыбаюсь я, хотя сам возбужден от мысли, какая она сейчас влажная.

– Ты скотина! – шипит она, но на губах – улыбка, которую я так люблю.

– И ты любишь меня, – заключаю я, отчего она еще шире улыбается.

Хитроу не так ужасен, как мне помнится. Багаж мы получили быстро. Тесса молчит почти всю дорогу, ее рука в моей – лишь гарантия того, что она не сильно расстроилась по поводу лечения в клинике. Нас уже ждет арендованная машина. Веселюсь, когда Тесса пытается пойти в противоположную сторону движения.

Когда мы приезжаем в Хэмпстед, она уже спит. Бедняжка пыталась бороться со сном всю дорогу, смотреть в окно, но это было бесполезно, и она крепко заснула.

Старый городок такой же, как раньше, с какой стати ему меняться? Прошло всего несколько месяцев с моего последнего приезда. Въезжаем в город, и я вижу знак-приветствие и чувствую себя на родине.

Проезжаем исторические и туристические места, а затем въезжаем в жилую часть города. Вопреки распространенному мнению, в Хэмпстеде не все живут в особняках и не купаются в роскоши. Это очевидно, как только мы въезжаем на гравийную дорогу к дому матери. Старый дом вот-вот развалится, и я рад увидеть на газоне табличку «Продано». Дом ее будущего мужа рядом, он в гораздо лучшем состоянии, чем эта развалина, и в два раза больше.

– Тесса, – бужу я.

Через долю секунды после того, как машина освещает окна, мама появляется на пороге. Она открывает дверь и сломя голову сбегает по ступенькам к машине. Тесса открывает глаза и смотрит на мою маму. Та почти выламывает заднюю дверь, чтобы помочь Тессе выйти. Что она делает с людьми, что ее все обожают?

– Тесса, Хардин! – радостно кричит мама.

Тесса отстегивает ремень безопасности и выбирается из машины. Они обнимаются и здороваются, а я выгружаю вещи из багажника.

– Я так рада, что вы оба приехали! – улыбается мама, вытирая слезы.

Это будет долгий уик-энд.

– Мы тоже, – отвечает Тесса за нас обоих, и мама за руку уводит ее в дом.

– Я не люблю чай, поэтому не ждите ничего типично английского. Но я сварила кофе, я знаю, вы оба любите кофе, – тараторит мама.

Тесса благодарно смеется. Мама со мной не разговаривает, по понятным причинам держит дистанцию, избегая разговора о свадьбе.

Обе исчезают на кухне, а я поднимаюсь в свою старую комнату, чтобы избавиться от чемоданов. Слышу раздающийся по всему дому смех и пытаюсь убедить себя, что ничего ужасного за выходные не случится. Все будет в порядке.

Комната пуста, остались только кровать и комод. Обои содраны, на стенах – ужасные полоски засохшего клея. Очевидно, мама готовит дом для нового владельца, но видеть комнату в таком состоянии немного непривычно.

Тесса

– До сих пор не могу поверить, что вы оба здесь, – говорит мне Триш.

Я беру чашку черного кофе из ее рук, – черный, как я люблю. Улыбаюсь ей. Какая она замечательная! Триш красивая, с яркими глазами и такой же улыбкой. На ней темно-синий спортивный костюм.

– Я так рада, что мы все-таки к вам выбрались! – восклицаю я.

На часах микроволновой печи уже десять вечера. Долгий перелет и смена часовых поясов совершенно меня вымотали.

– И я. Если бы не ты, я знаю, он бы не приехал.

Она берет меня за руку. Не знаю, что сказать, и улыбаюсь в ответ.

– Как перелет? Хардин хорошо себя вел? – смеется она.

У меня не хватит смелости сказать правду: ее сын вел себя по-свински и в зоне досмотра, и еще половину полета.

– Да, он был хорошим мальчиком.

Отпиваю горячего кофе. Хардин присоединяется к нам. Дом старый и заброшенный, разделенный на комнатки, отчего кажется еще меньше, интерьер украшают только картонные коробки по углам (переезд), но я здесь чувствую себя на удивление уютно и легко. Это место, где мой парень провел детство.

Хардин пригибается, чтобы пройти в арку, ведущую на кухню, и по его лицу я точно могу сказать, что он не чувствует того же, что и я. Эти стены напоминают ему слишком о многом. Первые впечатления постепенно тускнеют.

– Что с обоями? – спрашивает он.

– Я их ободрала, чтобы перед продажей покрасить стены, но новые хозяева планируют все снести и построить новый дом, – объясняет Триш.

Я ловлю себя на мысли, что новость о сносе мне нравится.

– Да, в любом случае этот дом – уже развалюха. – Хардин берет у меня чашку с кофе и делает глоток. – Ты устала? – поворачивается он ко мне.

– Все в порядке, – отвечаю я.

Мне нравится компания Триш и ее тонкий юмор. Я устала, но выспаться еще успею, да и ложиться рано.

– Я у Майка, в соседнем доме. Я полагаю, вы там остановиться не захотите.

– Уж точно нет, – отвечает Хардин.

Я забираю свой кофе назад, молча умоляя быть с матерью повежливей.

– Ясно. – Триш не обращает внимания на грубость. – У меня на завтра есть планы, надеюсь, ты найдешь, чем занять себя.

В какой-то момент я понимаю, что она обращается ко мне.

– Что за планы? – Хардину явно не нравится эта новость.

– Так, предсвадебные хлопоты. Я записала нас двоих в спа-салон на завтра, ну и хотела, чтобы Тесса пошла со мной на последнюю примерку свадебного платья.

– Конечно, – соглашаюсь я, но Хардин перебивает:

– Сколько времени это займет?

– До обеда, это если ты хочешь присоединиться, Тесса. Просто я подумала, что пока ты здесь, неплохо провести время вместе.

– Я не против, – улыбаюсь я.

Хардин не спорит, и это, несомненно, хороший знак, ну и в любом случае он бы не убедил меня в обратном.