Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные мысли, Энтони отвел глаза от мисс Изабеллы Мартин. Она наверняка была ведьмой… Ведь только ведьма могла заставить Энтони думать о подобном вздоре, стоя посреди бального зала, особенно того, который находился в доме леди Харгривз. Никогда еще Энтони не посещали похотливые мысли на ежегодном великосветском балу этой почтенной дамы.

Энтони стал, обходить дам, целуя ручки всем подряд — матронам, старухам, девушкам на выданье… Он делал это бесстрастно, не пропуская ни одну, чтобы не дать сплетницам повода заподозрить его в том, что он отдает кому-нибудь предпочтение или кем-нибудь пренебрегает.

Многие думали, что таким способом Энтони пытается окончательно свести своего отца с ума. Однако если бы это было так, то его отец давно бы оставил надежды женить сына.

Сегодня вечером Энтони никак не мог сосредоточиться на своем занятии. Он не помнил, кому уже поцеловал руку, а кому еще кет. Приложиться к ручке одной дамы дважды было бы настоящим скандалом. Об этом потом все великосветские кумушки судачили бы не одну неделю. А его отец, чего доброго, объявил бы о помолвке и начал бы рассылать приглашения на свадьбу.

Энтони решил, что ему пора ретироваться в помещение для игры в карты. Ему вообще не следовало приезжать сегодня сюда, но он хотел понаблюдать, как леди Харгривз манипулирует своими внуками, дергая за веревочки, словно они были марионетками. Эти бедняги изо всех сил старались снискать ее расположение, надеясь, что она не забудет их, составляя завещание.

«Леди Харгривз переживет их всех», — презрительно думал Энтони.

Пробираясь через толпу гостей, вынужденных стоять, поскольку в зале было мало стульев, он заметил леди Истерли. Видя, что она смотрит на него, Энтони подмигнул ей. И София с улыбкой подмигнула ему в ответ.

У Энтони вошло в привычку подмигивать этой статной блондинке, потому что она всегда отвечала ему тем же.

Двенадцать лет назад, когда муж покинул ее, Энтони пытался утешить бедную женщину, но она вежливо отвергла его ухаживания. Насколько Энтони знал, леди Истерли хранила верность своему супругу. Энтони считал ее порядочной женщиной.

И тут в поле зрения Энтони снова попала мисс Мартин. Она сидела в углу, как раз напротив леди Истерли.

Энтони споткнулся, мисс Мартин посмотрела на него, и их взгляды встретились. Даже с большого расстояния он мог разглядеть ее лучистые серые глаза. Его поразило их выражение. Мисс Мартин как будто окаменела, заметив его, а затем быстро встала.

Энтони остановился, увидев, что она с решительным видом направляется к нему сквозь толпу. Это было смело с ее стороны. Энтони не помнил, чтобы кто-нибудь из женщин отваживался приблизиться к нему на вечерах и балах. В особенности это касалось молодых леди, таких как мисс Мартин. Хотя вообще-то она была не так уж и молода, просто мисс Мартин выглядела свежей и бодрой. По сравнению с ней Энтони чувствовал себя усталым грустным стариком.

— Лорд Роксбери! — воскликнула она, подойдя к Энтони. — Я надеялась увидеть вас здесь!

И Белла положила руку в перчатке на предплечье Энтони.

— Правда? — слегка вздрогнув от ее прикосновения, пробормотал Энтони.

Белла не заметила его смятения. Однако Энтони отдавал себе отчет в том, как странно он реагирует на прикосновения мисс Мартин. Он не скрывал от себя, что ему нравится, когда она дотрагиваётся до него. Однако этого нельзя было допускать.

Черт побери, разве можно быть такой наивной в тридцать лет! Мужчины могут легко воспользоваться ее неопытностью и простодушием. Почему леди Нили не окружила эту доверчивую девушку заботой и вниманием? За ней нужен глаз да глаз…

— Как вы и просили, я сама привезла план подготовки званого вечера, — с улыбкой сказала Белла. — Но вас не было дома. Только потом я вспомнила, что мы не условились о времени встречи. Надеюсь, вы получили пакет.

— Ах да, Герман позаботился о том, чтобы я получил все, что вы привезли.

— Прекрасно. И что вы думаете о составленном мной плане? — спросила Белла.

Она ждала ответа, слегка запрокинув голову и глядя в лицо Энтони. Ее серые глаза горели, как звезды. Это была поразительная девушка, такая непосредственная и такая довольная. «Почему эта малышка выглядит такой счастливой? Чему она радуется?» — спрашивал себя Энтони.

— Отличный план, — сказал он, хотя даже не открыл пакет.

За это Энтони удостоился сердитого взгляда от Германа. Энтони был уверен, что его дворецкий влюбился в мисс Мартин.

— В таком случае я продолжу работу по подготовке вечера. Мне нужно, чтобы вы открыли для меня счета от своего имени в тех местах, которые я перечислила в своем плане. Я должна приобрести все необходимое. Разумеется, я уже составила смету и указала сумму, которую предполагаю потратить. Я очень горжусь тем, что сумела кое на чем сэкономить. Так, например, я решила сама сделать бланки для приглашений и заполнить их. Я умею складывать журавликов из тонкого картона, а текст приглашений будет написан на боку журавлика. Не правда ли, мило?

— Хм… — пробормотал Энтони.

Он никак не мог сосредоточиться на словах мисс Мартин. Его постоянно отвлекал манящий вид ее губ, похожих на нарисованный ротик фарфоровой куклы. Верхняя губа была похожа на изящную дугу. Энтони не сомневался, что поцелуй мисс Мартин доставит ему огромное удовольствие.

— Вам нравится то, что я придумала? — спросила Белла.

— О да, — ответил Энтони.

— Я очень рада. Я до этого работала только с леди Нили, но она позволяла мне делать все, что мне было угодно.

— Я это заметил, — мрачно промолвил Энтони.

Он считал, что мисс Мартин необходим мудрый наставник и защитник. Эта милая невинная женщина могла столкнуться с развратным негодяем и навеки погубить свою репутацию.

Энтони огляделся вокруг:

— А где леди Нили?

Мисс Мартин пожала плечами:

— Она разговаривала с мистером Томпсоном и леди Матильдой, и я отошла в сторону, чтобы присесть на стул. Мне не слишком-то нравится, как леди Нили относится к пропаже браслета, поэтому я стараюсь не участвовать в разговорах на эту тему.

— Я слышал, что она склонна подозревать в воровстве тех, кто был у нее на ужине.

Мисс Мартин закатила глаза.

— Разве это не ужасно?

— Я заметил также, что вы тоже находитесь под подозрением.

Мисс Мартин захихикала:

— О, это только леди Уислдаун в колонке светской хроники относит меня к числу подозреваемых. Леди Нили никогда не обвиняла тех, кто служит в ее доме.

Большинство женщин, вероятно, слегли бы или сказались больными, если бы их имя было упомянуто в заметках леди Уислдаун в связи с кражей драгоценностей. Но мисс Мартин, похоже, это мало волновало. Она беззаботно хихикала.

— Подумайте только, лорд Роксбери, — промолвила Белла, устремив на Энтони сияющий взгляд, — леди Уислдаун удостоила меня своим вниманием, упомянув мое имя в светской хронике! Это страшно взволновало меня, в конце концов, я решила, что это был своеобразный подарок к моему дню рождения. Ведь я так переживаю из-за того, что мне скоро перевалит за тридцать, а я слишком многого еще не испытала в жизни. И вот за две недели до моего дня рождения случились целых два знаменательных события — мое имя упомянули в колонке светских сплетен и, меня поцеловал лорд!

Заметив, что на нее стали коситься, Белла понизила голос.

— Ой, — пробормотала она, — похоже, мне следует вести себя на публике более сдержанно, иначе я снова попаду в колонку светской хроники. Мне пора! Завтра я пришлю вам образец пригласительной открытки. Ваш отец передал мне список приглашенных, поэтому вам нет необходимости составлять его самому. Это была плохая новость.

— Нет, — возразил Энтони, — я пришлю вам другой список гостей, а тот, который передал вам отец, вы можете сжечь.

— Вы уверены? — спросила Белла и, положив ладонь на предплечье Энтони, снова рассмеялась. — Похоже, ваш отец настроен очень решительно, он будет настаивать на своем списке.

Энтони кивнул. Никогда в жизни с ним не флиртовали так, как флиртовала сейчас она. И самое ужасное, Белла даже не подозревала, что флиртует.

Он видел это по ее глазам. Белла не знала, что, когда она близко придвигается к нему, Энтони чувствует запах розовой воды, которой она пользуется. И это сводило его с ума.

— Я должен спросить вас, — промолвил Энтони, — вы действительно служите в доме леди Нили?

Мисс Мартин с недоумением посмотрела на него:

— Простите, я не совсем поняла ваш вопрос…

— Ну, вы недавно сказали, что леди Нили доверяет всем, кто служит у нее, и у меня возник вопрос: неужели она наняла вас к себе на службу? Помнится, отец как-то говорил мне, что вы в родстве с леди Нили.

Мисс Мартин широко улыбнулась:

— Правда? Вы действительно когда-то что-то слышали обо мне? — Она захлопала в ладоши. — Вот здорово!

— Вас так легко развеселить…

— Вы правы, — согласилась Белла, и Энтони понял, что она была не прочь посмеяться над собой. — Как бы то ни было, но обе выдвинутые вами версии соответствуют действительности. Я нанятая на службу родственница. Леди Нили платит мне за работу, которую я выполняю в качестве ее компаньонки. Что же касается родства, то она приходится моей матери троюродной сестрой.

— А где же ваши родители?

Глаза мисс Мартин заволокла пелена грусти. — Они оба уже умерли.

— О, простите…

— Все в порядке! Я была поздним ребенком. Когда я появилась на свет, мама и папа были уже людьми в возрасте. Я благодарю Бога за то, что прожила с ними первые двадцать лет.

Энтони невольно отвел глаза в сторону. Его мать рано умерла, а вот отец был до сих пор жив. Однако Энтони никогда не считал это благословением неба, и теперь он чувствовал себя неблагодарной скотиной.

Оглядевшись вокруг, Энтони заметил, что взоры многих гостей были устремлены на него и невинную мисс Мартин. Проклятие!

— Но почему вы расспрашиваете меня? — услышал он голос мисс Мартин и снова перевел на нее взгляд.

— Простите, что вы сказали?

— Почему вас интересует, кем я прихожусь леди Нили? Вы озабочены судьбой своего званого вечера? Сомневаетесь в моих способностях?

— О нет, вовсе нет! — поспешно заверил ее Энтони. — Я просто заинтересовался…

Энтони осекся. Не мог же он сказать, что заинтересовался самой мисс Мартин, ее личностью…

Честно говоря, Энтони мало, что в жизни интересовало. Тем удивительнее казалось ему то, что мисс Мартин вызывает у него живое любопытство. Это тревожило Энтони. Ему хотелось расспрашивать Беллу о ее жизни, происхождении, судьбе. В довершение всего он надеялся доказать мисс Марин, что настоящий поцелуй сильно отличается от того, которым он наградил ее по ошибке в зеленой комнате.

— Я вас расстроила, милорд? — спросила мисс Мартин. — У вас такой вид, как будто вас окатили холодной водой.

— Я должен проститься с вами, на кону ваша репутация.

Мисс Мартин наклонилась вперед, и у нее затряслись плечи. Энтони на мгновение показалось, что она плачет. Но когда она выпрямилась, он увидел, что ее глаза задорно блестят. Мисс Мартин смеялась!

Закрыв ладонью рот, она пыталась сдержать смех.

— О, лорд Роксбери, у меня нет никакой репутации! — Она взмахом руки показала на окружавших их гостей. — Большинство этих господ понятия не имеют, кто я. Мне кажется, вы боитесь, что под удар попадет ваша репутация.

— Вовсе нет.

Мисс Мартин снова засмеялась:

— Я пошутила. Но если говорить серьезно, то в моих глазах ваша репутация уже пострадала. Я имею в виду репутацию отпетого негодяя. Именно таким вы стараетесь выглядеть, однако теперь мне ясно, что на самом деле вы являетесь истинным джентльменом.

— Вы ошибаетесь, мисс Мартин, — поспешил разуверить ее Энтони.

— Как знаете, милорд. Кстати, хочу обратить ваше внимание на то, что сейчас в Британском музее работает выставка японского искусства. Вы могли бы сходить туда, чтобы почерпнуть идеи для своего вечера. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше, — сказала Белла.

Однако Энтони в этот момент занимали совсем другие мысли. Он все еще придумывал способы, с помощью которых можно было бы разубедить Беллу в том, что он — порядочный человек, «истинный джентльмен», как она сказала.

Еще раз, оглядевшись по сторонам, Энтони окончательно пришел к выводу, что на репутацию мисс Мартин брошена тень.

— Послушайте, мисс Мартин, нам не следует так долго и оживленно разговаривать на людях…

— А наш разговор можно назвать оживленным, милорд? — сделав большие глаза, шепотом спросила мисс Мартин и еще ближе придвинулась к Энтони.

Энтони понял, что она его дразнит. Он уже забыл, когда его в последний раз осмеливались дразнить.