Принцесса побледнела, беспомощно озираясь по сторонам в поисках Звездочета, пошатнулась… Ее подхватили руки предупредительных фрейлин.

* * *

Хоть первая попытка и оказалась неудачной, она не заставила его отступить, отказаться от задуманного. Среди миллиардов крупинок, бесславно прозябавших в его всеобъемлющем железобетонном теле, он выбрал одну – человека в потертой куртке, с уныло поникшими плечами, с глазами, будто фитили старинной керосиновой лампы – приспущенными и застывшими на грани угасания. Человек этот был пуст изнутри. Он не любил никого, и никто в целом мире не любил его. Он был лишь жалкой тенью самого себя. У него не осталось желаний, равно как и сожалений, потому что ему не о чем было жалеть и нечего было желать. А ведь на свете он прожил всего три десятка лет. Классический экземпляр самоубийцы. Классический экземпляр для эксперимента.

И гигантское чудовище, полонившее пол земного шара, выделило его в монотонном и унылом круговороте человеческих судеб, вгляделось в него пристально и сумрачно, будто в зеркало, будто в крохотную модель самого себя, разъедаемую изнутри вселенской тоской.

Человек в потертой куртке, конечно же, не мог знать, что стал объектом внимания, объектом фантастических надежд. Но только однажды, когда он, лениво развалясь на таком же потрепанном, как его куртка, кресле, предавался привычному бездействию, он вдруг увидел девушку с шикарными оливковыми волосами и ощутил, как тело его, этот слишком долго пустовавший сосуд, заполняется прозрачным, радостно журчащим потоком, имя которому Любовь.

Человек безмерно удивился неведомому чувству, решив, что задремал и увидел дивный, сказочный сон. Пожалев, что не вовремя проснулся, он зажмурился и… снова увидел ее. Она гуляла по саду среди ярких красочных цветов, которых он никогда не видел. Ведь его самого с детства окружал только бетон и асфальт. Он с наслаждением вдыхал незнакомые, кружащие голову ароматы, и грудь его высоко вздымалась, расправляя плечи, возвращая лицу утраченные краски молодости. Ее воздушное нежно розовое платье утренней дымкой струилось за ней следом, а поразительно длинные волосы сверкали и переливались в лучах Солнца.

Он открыл глаза, оглядел ненавистные стены своей комнаты, понял, что сон все-таки кончился, и снова поник, ссутулился, опустел. Но теперь пустота стала во сто крат невыносимее, потому что теперь он, наконец, знал, о чем тосковал и чего был лишен всю свою жизнь…

Когда же образ прекрасной девушки возник перед ним в третий раз, он вскочил и как безумный бросился на ее поиски. Не может один и тот же сон повторяться трижды! Не может быть сном девушка с оливкомыми волосами. Она где-то рядом. Она зовет его. Именно его! Она ждет. Нужно срочно узнать через справочную службу, где на Земле сохранились еще искусственные насаждения, где выращивают увиденные им цветы, в какой оранжерее. Тогда он сможет найти и тот сад, по которому она гуляла.

* * *

Правитель соседнего города-государства просил руки Принцессы и получил отказ, что означало для него крушение надежды на объединение их городов. Он так сильно разгневался, что решил завоевать владения Принцессы силой. И Принцессе пришлось срочно готовиться к походу. Конечно, у нее были свои военачальники и консультанты, конечно, самыми важными делами в ее маленьком государстве занимался дядя-опекун, и все же мысли о предстоящем сражении с властолюбивым и заносчивым соседом тревожили ее. Битва должна была состояться на рассвете.

Едва дождавшись ночи, Принцесса устремилась вверх по винтовой лестнице. Звездочет не писал, как обычно, гусиным пером на пергаменте своей бесконечной книги. Он смотрел, не отрываясь, в звездное небо, и брови его были тревожно сдвинуты.

– Привет тебе, мой Звездочет! – окликнула его Принцесса ангельским голоском. – Что ты теперь высматриваешь там, в кромешной тьме?

– Живи вечно, повелительница моя, – отозвался Звездочет, склоняясь в глубоком поклоне. – По расположению звезд я пытаюсь предугадать исход предстоящей битвы.

– А не попробовать ли нам это сделать по-другому? – понизив голос до шепота, вкратчиво предложила она. В глазах Звездочета отразился испуг.

– О, бесстрашная повелительница! Не допусти повторения той ужасной ночи. Боги уже покарали нас за самовольное вторжение в их владения. На постройку храма отец твой потратил долгих тридцать лет. И что же? Храм расколот надвое, как сорвавшийся с дерева сухой орех. Мы похоронили Верховного жреца и с полсотни горожан. Тебе не хватит собственной жизни, о прекраснейшая, чтобы возместить городу нанесенный нами ущерб.

Принцесса рассердилась.

– Можешь ли ты, мой просвещенный Звездочет, с уверенностью утверждать, что именно мы повинны в несчастьях, обрушившихся в ту ночь на мой город, что это не случайное совпадение? Летописи моих предков хранят случаи разрушительных землетрясений, наводнений, мора и многих других бед. Но, несмотря ни на что, мой город всегда процветал и светлых дней бывало несоизмеримо больше, чем темных… Заглянув на минутку в мир Богов, мы стали невольными свидетелями того, что случилось бы и без нас. Разве ты со мной не согласен? Прошу тебя. Наконец, приказываю! – Она топнула миниатюрной ножкой, обутой в мягкую парчовую туфельку. – Покажи мне, чем кончится предстоящая битва. Я хочу это знать сегодня. Сейчас!

Принцесса подумала с досадой, что если бы она была рождена мужчиной, ей не пришлось бы клянчить одолжений у Звездочета. Она неслась бы поутру в золоченых доспехах на играющем литыми мускулами коне впереди своего войска, и первая налетела бы с обнаженным мечом на обидчика, втоптала бы его в землю, подавая своим воинам пример мужества и бесстрашия.

Звездочет не устоял перед ее требовательно горящим взглядом, перед ее решимостью и… красотой. Он извлек из заветной, обтянутой черным бархатом шкатулки аксессуары, предназначенные для ритуала, начертал на полу магические знаки и символы, заключив их в круг. Ввел туда Принцессу, пробормотал заклинания, сжимая в руке старинный жезл… И снова толстенные каменные стены башни раздвинулись, растворившись в темноте, а звуки исчезли. Вместе с ними исчезло все, что было вокруг.

И вот уже они летят вдвоем, держась за руки, будто две ночные птицы на распростертых крыльях. Внезапно налетевший упругий порыв ветра остановил их, швырнул вниз. Теряя высоту, они стремительно падали. Но, ударившись о землю, не почувствовали боли, не потеряли сознания.

Они увидели, что находятся на берегу океана, а в вышине, над ними две крылатые колесницы, с неимоверной скоростью несущиеся навстречу друг другу. Одна была огненная, озарявшая собой полнеба, другая – черная, зловещим силуэтом проступавшая на фоне занимавшегося дня. Огромные перепончатые крылья коней, несущих черную колесницу, напомнили Принцессе крылья чудовища, сражавшегося с гигантом.

Расстояние между колесницами быстро сокращалось. Наблюдавшие за ними не испытывали страха – одно лишь любопытство. Колесницы беззвучно столкнулись. Небо полыхнуло нестерпимо ярким заревом, будто над их головами разразилась одновременно тысяча гроз. На глазах у притихших свидетелей битвы обе колесницы невыносимо медленно – подобно ткани или перьям гигантской птицы – падали в океан. Порожденная ими волна вздыбилась до самого неба и стеной покатилась на сушу. Настигнув Принцессу и Звездочета, она навалилась на них страшной, вседробящей тяжестью и поволокла за собой по земле. Принцесса слышала гулкий грохот камней, треск сметаемых лесов, стоны и вопли гибнущих людей…

Звездочет, как и в первый раз, не выпустил руки Принцессы. Так, держась друг за друга, они выплыли на поверхность, и теперь уже на гребне сокрушительной, неотвратимо катящейся волны мчались… на собственный город. Но у самых крепостных стен волна вдруг остановилась этаким могучим прозрачным монументом и отступила, оставив на опустошенной ее набегом земле два мокрых распростертых тела.

И снова, как тогда, первой очнулась Принцесса и блуждающим затуманенным взором огляделась по сторонам – поваленные деревья, уничтоженные посевы, опустевшие сады… Но город уцелел.

Она подняла голову и увидела горожан, придворных и стражу, столпившихся на крепостных стенах, и шатаясь побрела к воротам.

Позже Принцесса узнала, что город неприятеля, стоявший в низине, был смыт с лица Земли страшным цунами и унесен в океан. А вместе с ним и оба войска, не успевшие даже выступить друг против друга.

* * *

«Наводнения… землетрясения… – ворчал про себя стареющий Город, заново переживая свое далекое прошлое. – Помнится, тогда мне бывало страшно. Земля, Вода и Огонь были несоизмеримо сильнее меня, и, казалось, я никогда не одолею могучего противника, который видел меня насквозь, а я не знал о нем ничего. Но Время перешло на мою сторону, и теперь я – все, а он – ничто. Я нашел управу на Океан, заковав его в циклопические стены. Я заставил умолкнуть Вулканы, проткнув их, как перезревшие нарывы. Я не боюсь больше ни ураганов, ни оледенений. Мне не с кем сражаться. Не у кого отвоевывать пространство и первенство. Враг повержен и усмирен. Отныне и навеки все на этой планете принадлежит мне одному…»

Но отчего же его обитатели становятся все мрачнее? Почему их лица бледны и унылы? Они не хотят даже любить друг друга, не хотят иметь детей. Они не желают больше работать на него. Коварные, неизлечимые болезни подтачивают их изнутри… А разве сам он не болен? Прекрасные сооружения, некогда блиставшие стеклом и металлом, дряхлеют, тускнеют и проседают. Монолитные стены, столетиями сдерживавшие капризы Океана, крошатся, разрушаются под натиском воды и времени. Людям больше не из чего возводить новые постройки, нечем кормить себя и его. Он давно уже начал пожирать сам себя, хоть и понимает, что долго так не продержится.

Но при чем тут Человек в потертой куртке? Почему Город избрал именно его? Не потому ли, что в нем еще живет, наперекор судьбе и логике, как атавизм, как аномалия, потребность любить и быть любимым? Струны его души, с деланные из тончайшего благозвучного материала, истосковались в ожидании нежного, благодатного прикосновения. Но не было сердца, способного извлечь из них мелодию, и они тихо, беззвучно умирали.

Он показал Человеку Принцессу, и струны внутри него встрепенулись, сладко замерли. То было уже совсем иное молчание, наполнившееся невысказанными, рвущимися наружу звуками.

* * *

Так, не ведая ни о чем, Принцесса оказалась вовлеченной в события, вызвавшие в ней растерянность и испуг. Не понимая меры вины своей в происходящем, она впала в отчаяние, заперлась в опочивальне, никого не желая видеть. Она даже подумывала, не казнить ли ей колдуна-звездочета, навлекавшего страшные беды на ее разнесчастный город. К тому же он обращается с ней так, будто она не прелестнейшая из всех принцесс, а бездушная мраморная статуя. Он будто и не замечает ее очаровательного кокетства, ее изящества и грации, дивного шлейфа из ни с чем не сравнимых волос… Да он неблагодарный истукан! Или черный колдун, замысливший предательское злодейство.

Нужно раз и навсегда прекратить ночные посещения башни, решила Принцесса, и для убедительности топнула ножкой. Нужно собрать всех претендентов на ее руку, объявить состязания и сделать, наконец, выбор. А Звездочета на костер!

Она бросилась на широкую, пышно разукрашенную постель, разметав по атласному покрывалу свои оливковые волосы и крепко зажмурилась, чтобы не позволить выкатиться наружу непрошенно навернувшейся слезинке. Слезинке по Звездочету? Или по своей любви к нему? Какие глупости! Разве могут принцессы влюбляться в звездочетов? Детские капризы. Да-да, ведь ее с детства всегда волновала и притягивала самая высокая дворцовая башня, слишком крутая для маленьких ножек винтовая лестница и таинственный человек в черном одеянии, проводивший там в полном одиночестве ночи напролет.

«С детством нужно кончать, и как можно скорее, – думала Принцесса, погружаясь в сладкую дремоту. – Пусть опекун подберет мне старого, умудренного сединами и опытом звездочета, пусть…»

Разноцветные волны поплыли перед ее глазами – голубые, зеленые, розовые. Сначала ей показалось, что где-то под сводами высокого потолка зазвучала музыка, будто там, за декоративными резными капителями, укрылся целый хор невидимых ангелов. Потом божественная мелодия стихла и ей на смену пришла другая, очень странная, незнакомая. Музыка вибрировала, дробилась, рождая тревогу и напряжение. Яркие огни вспыхнули и побежали по стенам опочивальни. Но это уже не были стены.

Огни разбегаются в разных направлениях, сплетаются в гирлянды, замысловатые узоры, контуры неведомых предметов, очертания человеческих фигур. Принцесса, привыкшая к тусклому мерцанию свечей, никогда прежде не видела такого яркого, такого жизнерадостного света. Совсем близко, над ее головой возникли светящиеся очертания обнаженной женской фигуры.

«Кто посмел ТАК изобразить женщину!?» – возмутилась Принцесса, в то же время с любопытством разглядывая странные изображения. И не сразу заметила, что под ними снуют люди… невиданное множество людей, очень странно одетых. Они суетились, куда-то спешили. Одни наскакивали друг на друга, другие ловко лавировали в толпе. Каким-то неведомым образом она оказалась среди них.