— Мы не могли. Я не могла, — призналась она. Да, она ненавидела дом, где оборвалась жизнь ее родителей, но мысль о том, чтобы уехать подальше от Саб-Роуз, была ей еще более ненавистна. — Этот дом — результат тринадцати лет беспримерной работы Фрэнка Фостера, — сказала Рейчел. — И тринадцати лет моего обучения под руководством отца. Он мой первый независимый проект. Как я могу сбежать от самых счастливых лет моей жизни?

Уэнделл улыбнулся ей теплой и понимающей улыбкой:

— Да, Рейчел, ты не могла сбежать по той простой причине, что всегда будешь папиной дочкой. И душа Фрэнка неспокойна, дитя мое, из-за того, что ты бросила свое призвание. Когда ты снова возьмешься за проектирование? Когда ты снова начнешь строить красивые дома?

Рейчел обернулась и, взяв со стола его портфель, подала ему со слабой улыбкой.

— Когда пойму, как их строить, оставаясь бесстрастной.

— Для тебя это невозможно, так же как было невозможно для Фрэнка. Страсть течет в жилах Фостеров.

— Страсть погубила мою мать, отца и Таддеуса Лейкмана, — с горечью произнесла Рейчел, внезапно подойдя, прихрамывая, к двери и давая понять старому адвокату, что визит окончен. — Страсть — это то, что заставляет мужчину стрелять в свою жену и друга, когда он застает их вместе в постели, а затем направлять пистолет на себя.

— Черт возьми, Рейчел, это совершенно разные вещи, — возразил Уэнделл, не двигаясь с места. Он стоял посреди кухни, прижимая к груди портфель. — Преступление Фрэнка и то чувство, которое ты вкладываешь в свои проекты, несравнимы.

Он наконец подошел к двери и остановился перед ней.

— Ты для меня как дочь, Рейчел Фостер. И мне больно видеть, как ты запираешь себя в созданную тобой же тюрьму заурядного существования. Ты такой же выдающийся архитектор, каким был твой отец. А что ты создала за последние три года? Ты выдаешь книги в библиотеке, получаешь нищенскую зарплату и читаешь сказки сопливым детишкам.

— Это приносит мне удовлетворение.

— Нет, Рейчел, это пустая трата времени.

— Спасибо за то, что принес мне ящик. — Она поцеловала его в щеку. — До скорой встречи.

Поняв, что она пропустила его слова мимо ушей, Уэнделл неохотно вышел на крыльцо, но остановился и повернулся к ней.

— Я люблю тебя, — произнес он хриплым голосом.

— Я знаю, Уэнделл. Я тоже тебя люблю.

Он собрался было уйти, но заколебался.

— Не огорчайся из-за новости с наследником Тэда, — попросил он взволнованно. — Ты будешь хорошей соседкой Кинану Оуксу, когда он приедет.

Рейчел грустно улыбнулась:

— Боишься, что я выдумаю привидения и домовых, чтобы отпугнуть его?

Уэнделл не ответил на ее улыбку, а прищурился.

— Это приходило мне в голову, — признался он. — Дай этому человеку шанс, хорошо? Не осуждай его за сомнительную честь быть родственником Лейкмана. В статье говорится, что он внучатый племянник Тэда. Это дальнее родство. Кинан Оукс может оказаться хорошим парнем.

Рейчел прижала руку к сердцу:

— Я буду сама любезность.

Уэнделл бросил на нее испытующий взгляд:

— До тех пор, пока ты не узнаешь, что нелюбезно заливать сводчатый альков морской водой или отключать электричество.

— Этого не случится, потому что я никогда больше не переступлю порог этого дома.

— Но ты не можешь ожидать, что он один будет осваивать Саб-Роуз. Ты единственная, кто знает внутреннее устройство особняка. Ему понадобится твоя помощь.

— Он не получит ее, — твердо сказала она, обеспокоенная его предположением. — Он может поговорить с компанией, которая надзирала за домом последние три года. У них есть все схемы и планы.

— Брось, Рейчел, у них ушло больше недели только на то, чтобы придумать, как поставить двойные рамы. И еще три недели на то, чтобы высушить приливный резервуар и подключить здание к системе энергоснабжения. И это была самая легкая часть присмотра за домом. В первый год температурные датчики по крайней мере раз в году выходили из строя, пока компания не нашла человека, который сумел решить эту проблему. И знаешь, кого они звали всякий раз, когда портилась эта проклятая система? Меня, — сказал он, выпятив грудь. — А что я понимаю в системе контроля температуры?

— Почему они звали тебя?

— Потому что я единственный человек, с которым адвокаты Тэда контактируют здесь, в Мэне.

— Ты никогда не говорил мне, что Саб-Роуз причиняет тебе беспокойство. Почему ты не приехал ко мне?

Глаза Уэнделла потеплели, и он ответил не сразу.

— Потому что я не мог просить твоей помощи, — сказал он мягко. — Не мог после того, что ты обнаружила, когда была там в последний раз.

Рейчел снова напряглась. Да, она бы не стала помогать ему тогда. Три года назад она бы и пальцем не пошевелила, если бы Саб-Роуз сгорел ко всем чертям.

А теперь ей было просто безразлично. Или так ей казалось. Но напоминание Уэнделла о замысловатом и иногда противоречивом устройстве Саб-Роуз заставило ее почувствовать ностальгию. Она любила все эти колокольчики, и свистки, и хитроумные новшества, которые они с отцом встроили в этот особняк.

В Саб-Роуз работал генератор на энергии прилива, а система температурного контроля могла соперничать с международной космической станцией. И все — от светильников до вторых рам, от орошения лужаек до системы сигнализации — управлялось из контрольного зала в цокольном этаже.

Саб-Роуз был практически самостоятельным живым и дышащим организмом. Любимым детищем архитектурной компании «Фостер и дочь».

Она скучала по особняку. Но не хотела никогда больше заходить внутрь.

— Я не могу помогать Кинану Оуксу, — мягко возразила она. — Саб-Роуз теперь принадлежит ему. Он сам в конце концов поймет, что к чему.

— Знаю, Рейчел. Я только прошу тебя обещать не делать ничего, чтобы… ну, чтобы чинить ему препятствия. Пусть будет как будет.

Она покачала головой:

— Я не сержусь на этого человека за его наследство. Я давно перестала думать о Саб-Роуз. — Она посмотрела вдаль, где за чахлыми соснами, растущими на скалах рядом с ее домом, виднелись коньки крыши особняка. — Мы заключили мир, этот замечательный дом и я. Мы теперь живем бок о бок, но не общаясь друг с другом.

Уэнделл кивнул:

— Ну что ж, рад за тебя. — Он нагнулся и поцеловал ее в щеку, затем повернулся и наконец, сошел с крыльца и направился к своей машине. Он открыл дверцу, но еще раз остановился и оглянулся на нее. — Теперь заключи мир и со своим новым соседом, Рейчел, потому что он наверняка приедет сюда взглянуть на свое наследство.

— А зачем ему приезжать? — спросила она, глядя на своего старого друга.

Он усмехнулся:

— Возможно, затем, что, когда мы говорили с ним по телефону на прошлой неделе, я посоветовал ему задать вопросы относительно Саб-Роуз его второму архитектору.

— Почему ты это сделал? — вскричала она, когда он исчез в своей машине и завел мотор.

Он опустил окно и высунул голову с озорной улыбкой:

— Тебе пора вернуться к жизни, Рейчел, моя девочка. И я подумал, что Кинан Оукс может оказаться тем человеком, который сумеет тебе в этом помочь! — крикнул он, прежде чем исчезнуть в облаке гравия и пыли.

Прошло четыре часа со времени взволновавшего ее визита Уэнделла. Теперь Рейчел сидела на софе в гостиной посреди беспорядка, устроенного ею в доме в поисках ключа от сейфа. Открытый ящик стоял на кофейном столике перед ней, все его содержимое было из него выброшено, и сверху всего лежало полусложенное письмо на девяти страницах. Девушка тупо уставилась на картину, висевшую над камином в десяти метрах от нее.

Это была прекрасная акварель, явно старая и технически совершенная, на которой был изображен вырисовывавшийся в тумане шотландский замок, высокий и неприступный. Они повесили сюда эту маленькую картину в день своего переезда. Отец очень ценил ее. Она была любимой вещью, доставшейся ей от Фрэнка Фостера. И согласно письму, которое она нашла в сейфе, стоила целое состояние.

В письме также говорилось о том, что она была украдена из музея в Шотландии более двадцати лет назад.

Изящные изумрудные серьги и колье, хранившиеся в шкатулке для драгоценностей, которые ее мать носила по торжественным случаям, стоили один миллион долларов. В письме говорилось, что они были украдены из частного дома во Франции более шестнадцати лет назад.

Антикварная бронзовая восточная статуэтка, стоявшая на книжном шкафу рядом с камином, возрастом в полторы тысячи лет и стоившая двести тысяч долларов, была украдена из дома в Орегоне почти десять лет назад.

Серебряная пивная кружка, дегустационный бокал для вина и табакерка, лежавшая на рояле, поступили из одной немецкой коллекции восемь лет тому назад.

Все это было украдено.

И все теперь принадлежало ей.

Золотое кольцо с рубинами, которое Рейчел носила на среднем пальце правой руки, подаренное отцом к ее совершеннолетию, было похищено из Лондона за два месяца перед тем, как Фрэнк Фостер преподнес его ей. Во время его исчезновения кольцо оценивалось в девяносто три тысячи долларов.

Рейчел осторожно сняла кольцо с пальца и аккуратно положила в металлический ящик.

Она взяла в руки письмо и развернула дрожащими руками, чтобы снова прочитать последнюю часть.

«Не суди меня строго, Рейчел. Я не вор. Но я виноват в том, что был искушен красотой, искусной работой и непреходящей ценностью подарков Тэда. Если ты читаешь это письмо, то все эти вещи твои, Уиллоу и Марианны. Но как ты с ними поступишь, зависит только от тебя одной: сохрани их, тайно продай или выброси в море, если не сможешь примириться с их обладанием. Или просто верни Тэду, если захочешь. Он поймет. Вначале он, возможно, начнет спорить с тобой, но примет обратно.

Тэд уважает тебя, Рейчел, так же как и я. Ты умная женщина с необыкновенным талантом и добрым, мужественным сердцем. Пожалуйста, не говори другим о том, что я сделал. Мне достаточно тяжело сознавать, как глубоко я ранил тебя своим секретом. Не рань других запятнанной памятью обо мне.

Я люблю тебя. Каждый день, с тех пор как ты родилась, я восхищался тем, что у меня такая замечательная дочь. Ты и твоя сестра являются плодом большой любви между мной и твоей матерью. Никогда не забывай об этом. Страсть, которую я испытываю к моей жене, усиливается любовью к моим дочерям. Так что вместо того, чтобы плохо обо мне думать, помни только о крепости уз, связывающих всех нас.

То, что я брал и хранил у себя краденые вещи, грех только мой, Рейчел. Ни твой, ни Марианны, ни Уиллоу. И я не хочу, чтобы этот грех запятнал семью. Марианне не нужна головная боль от страха, что кражи могут раскрыться. Уиллоу надеется добраться по политической лестнице до должности губернатора. А ты, моя любимая дочка, будешь проектировать дома для заслуживающих того семей.

Пожалуйста, Рейчел, делай то, что сочтешь нужным, чтобы защитить себя, Марианну и Уиллоу. Смой потихоньку мой грех. И продолжай любить меня, несмотря ни на что».

Рейчел вытерла слезы и медленно положила письмо на стол. Она снова пристально посмотрела на картину.

Таддеус Лейкман коллекционировал прекрасные и дорогие предметы искусства. Все это знали. Вот почему он нанял Фрэнка Фостера построить Саб — Роуз — богатое видное место для их демонстрации. Ее отцу потребовалось пять лет на то, чтобы спроектировать великолепный особняк, и еще восемь на то, чтобы руководить его сооружением.

С юности Рейчел была тенью своего отца, помогала ему работать, подбрасывая собственные идеи и оригинальные штрихи к его псевдоготической конструкции. И на выпускном вечере в колледже, когда она еще прижимала к груди диплом, Фрэнк Фостер подарил дочери полное партнерство в своей новой компании «Фостер и дочь».

Для них обоих это был день наивысшей гордости.

Но теперь ей казалось, что они строили не просто дом для экспозиции частной коллекции всемирно известных произведений искусства, но и искусно сделанное хранилище краденых вещей.

Некоторые из которых теперь находились в ее собственном доме.

Рейчел посмотрела на потолок над своей головой. Что говорилось в письме о потайной комнате наверху? Она схватила письмо и перелистала несколько страниц, пробегая глазами по строчкам, пока не нашла то, что искала.

«Ты должна простить меня, Рейчел, за то, что я кое-что изменил в твоем прекрасном проекте. Но в чудесном доме, который ты построила для своей семьи, отсутствовала одна маленькая деталь. Когда ты, Уиллоу и Марианна были прошлой зимой в Париже, я взял на себя исправление твоего недосмотра. Ты должна гордиться моим талантом, дочка, тем, что я передвинул стены и перенес некоторые трубы, но сумел от всех скрыть свою работу, и особенно от тебя.

Если у тебя будет время перемерить верхние комнаты, ты обнаружишь, что они не совсем соответствуют твоим чертежам. Видишь ли, мне нужна была маленькая комнатка, для того чтобы хранить в ней вещи.

Считай, что мы вместе спрятали клад в Саб-Роуз, когда дом еще строился. Раз ты читаешь это письмо, значит, ты смогла найти ключ к сейфу. Теперь найди комнату.