И пусть разговор останется не завершенным. Его это не беспокоило. Иногда он сам прерывал разговор, на что-то отвлекаясь, и не возвращался к нему. Для него это было нормой.

— Останешься со мной сегодня, а то вдруг кошмар присниться? — спросила она.

— Тебе давно не снятся кошмары.

— А сегодня боюсь приснится.

— Останусь. — ответил Илья.

Было приятно лежать вот так, рядом, как прежде. Завтра рабочий день. Суета. Но это неважно, когда его губы касаются ее губ.

— Горькие и соленые. Алкоголь и слезы. Не надо пить и не надо плакать. Все хорошо будет, — прошептал он.

Даша хотела верить его словам. Как раньше. Как тогда. Темная ночь и запах осени. Сейчас был разгар лета. Но скоро лето закончится и наступит осень. Рано или поздно все заканчивается. Любая сказка. А когда заканчивается сказка, то приходят суровые будни реальности.

* * *

Илья сидел в парке на скамейке. Работать не хотелось. Сколько он так просидел? Время остановилось. Как раньше. Ничего больше не волновало. Тепло, холодно. Утром было холодно. Он это еще помнил. А потом стало жарко, но когда все это поменялось, Илья не заметил. Раньше он к чему-то стремился. А сейчас? Смысл? Его не было. Как и не было горечи. Тогда было горько. Он считал, что его предали. Но не в этот раз. Грусть. На душе была приятная грусть, какая бывает, когда… Забыл. Опять слова разбегались. Якорь потерян. А значит и думать не надо. Но он обещал за ней присматривать. Можно это и Дани поручить. Он справится. Даже рад будет. Интересно, когда у него пройдет эта тяга подбирать все за ним? Илья вздохнул. Пытался объяснить, пытался сделать как лучше, но не получилось. Но он попытался.

Она шла по парку. Распущенные волосы собраны заколкой, которая блестела на солнце и убирала пряди от лица. Широкая юбка по колено, колыхалась от каждого ее движения. На блузке расстегнуты верхние пуговички, что открывали длинную шею. Красивая. Она и раньше была красивой, а сейчас стала еще краше. Уверенный шаг. Плечи расправлены. А всего-то надо было ее подтолкнуть. Вот появилась и мысли побежали быстрее. Рядом с ней они всегда идут быстро. Сразу почувствовал, что они слишком разные. Он в старом свитере и она, красивая. Прошла мимо. Даже не подошла. Так и должно быть. Он вздохнул. Нет, не обидно. Только почему-то кулаки хочется сжать. Он с удивлением смотрел на свои руки. И что это значит? Злость? Почему? Он же все решил.

— Держи, — она протянула ему мороженое. Села рядом.

— Я думал, что ты не подойдешь.

— Решила, что нужно по мороженому купить, — ответила Даша, снимая туфли на высоком каблуке. — К тому же ты сидел такой задумчивый. Просто так тебя из твоих мыслей не вытащить. Будь другом, напомни мне выкинуть эти туфли. Ходить в них невозможно.

— Я могу забыть.

— А мне их выкидывать жалко. Но ноги в них того и гляди переломаю.

— Тогда их надо выкинуть, — согласился Илья.

— Пойдем обедать? Суп так быстро не приготовлю, но что-нибудь на скорую руку сделаю. У тебя сейчас перерыв должен быть.

— А я сегодня не работал.

— Так во второй половине дня все доделаешь.

— Ты не на работе.

— Я на своем месте. На ужин пирог сделаю. Будешь?

— А ты умеешь печь?

— Не умею. Но попытаюсь научиться. Надо же когда-нибудь освоить эту науку, — пожала плечами Даша.

— Почему ты не на работе?

— Я решила уволиться. Меня не отпустили. Предложили работать удаленно. Попробуем так. Правда денег будет меньше, но и я смогу больше времени проводить с тобой и детьми.

— Я тебя не понимаю, — мороженое таяло у него в руке. Он забыл о нем. Даша достала из сумочки влажную салфетку.

— Если ты не будешь его есть, то съем я, — сказала Даша, вытирая ему руку. Илья послушно откусил стаканчик.

— Почему? — спросил он.

— Может потому, что кто-то мне сказал: наши отношения напоминают пропасть, в которую страшно падать. А ты мне обещал построить каменный мост, чтоб было не страшно. Только когда он оказался готов, я испугалась. Надо было идти к тебе, а я пошла искать другой путь. Мне показался этот мост непрочным, потому что сомневалась в его строителе. Прости за сомнения.

— Вкусное мороженое, — сказал Илья. — Мост. Я о нем забыл. Кажется, я не смог его достроить, поэтому ты и испугалась. Не хватило нескольких кирпичей. Плохой из меня строитель.

— А если я помогу и тебе кирпичей принесу. Достроишь?

— Попробую. Пойдем обедать, — сказал Илья. — А работу вечером доделаю.

* * *

Вечером Даша вытащила пирог из духовки. Неплохо получилось для новичка. Только немного подгорел. Часы показывали уже половину шестого. Ильи не было. Она ему позвонила. Он не отвечал. Тревога. Даша не выдержала и пошла в парк. Чего только не передумала за это время. А он методично убирал дорожки. Забыл о времени и просто убирал дорожки. Даша села на скамейку, наблюдая за ним. Так будет всегда. Почему же раньше она так за него не переживала? Потому что думала только о себе. Эгоистка. Последняя эгоистка. И как он ее еще терпел столько времени?

— Я опять забыл о времени? — спросил он, подходя к ней.

— Да, — Даша улыбнулась.

— Ты не гуляешь теперь с мальчишкой. Сложно время вычислять.

— Ничего. Выработаем новые привычки, — ответила Даша.

— Привычки — это хорошо. Привычки — это стабильность.

— Иногда ее не хватает.

— Но тебе скучно будет, — сказал Илья. — Рано или поздно.

— У тебя отвратительная привычка решать за меня, что хорошо, а что плохо. Это невыносимо постоянно слышать. И все всегда решается не в мою пользу. Ты заранее все обрекаешь на провал. Словно другого выхода нет. Если начнем жить, то разойдемся. Стоит нам с тобой о чем-то подумать, то все развалится. И в этом ты будешь винить себя.

— Я стараюсь не убегать от правды, — спокойно ответил Илья. — Ты злишься. Ногой стучишь.

— На тебя злиться сложно. Ты упрямый, я тоже упрямая. Только что мне нравится, а что нет, я буду решать сама. Стабильность мне тоже нравится. И больше, чем приключения.

— Посмотрим, — сказал Илья.

* * *

Что такое счастье? Универсального ответа нет. Для каждого оно свое. В ласковой улыбки и теплоте в глазах. В уютном вечере рядом с любимым человеком. В смехе детей и стуке дождя по стеклу. В запахе пирога и теплом чае. Уютном пледе или в сделанной работе. Счастье у каждого свое.

Илья настороженно наблюдал за Дашей, которая зашивала дырку на свитере, что он недавно порвал. Спокойное лицо, мягкая улыбка. В ней что-то изменилось, появилось что-то неуловимое, а он не мог понять что. Пытался разгадать, но не получалось. Почему она так резко все поменяла? Даня не мог ее вытащить на улицу. Она почти прекратила с ним общение. Две недели она только и делала, что сидела рядом с Ильей. Готовила еду, убиралась. Иногда выходила встречать в парк. Потом вернулись дети. И ничего не изменилось. Только по вечерам она стала забирать из садика Рому и выходить с ним в парк, а раньше у нее на это не было времени.

Он видел ее разной. Задумчивой, что-то печатающей в компьютере, веселой. Но чаще всего спокойной. Она часто ловила его взгляд. Тогда улыбалась и вновь продолжала заниматься своими делами.

Раздался звонок в дверь. Даша только вопросительно посмотрела на него, а он ее понял. Часто такое случалось, когда слова не требовались. Илья пошел открывать дверь. На пороге стояла Ада. Она ему никогда не нравилась, но Даша почему-то продолжала с ней общаться. Илья этого не мог понять, но Даша напомнила ему о Дани. Он ведь тоже раньше был на него в обиде, но общался, потому что их связывало что-то большее, чем ссора. Илья вынужден был согласиться.

Ада прошла на кухню, а Илья ушел в комнату. Ее глупые слова его раздражали. А Даша с ней общалась. Ну, раз нравится, то пусть общается.

— Я тебя не понимаю, — Ада мешала ложкой чай. — Зачем ты себя в это болото загнала?

— В какое болото? — спросила ее Даша.

— Ты понимаешь, чего лишилась?

— С чего такие разговоры? Радоваться должна, что на моем месте сидишь. Ты же об этом мечтала, — сказала Даша.

— Но все равно, как-то неправильно это вышло. Мы как-никак подруги.

— И?

— Работа — это хорошо. Но ты же столького лишилась!

— Угу, а лишилась бы еще большего, — Даша отложила свитер и убрала нитки. — Я чуть Илью не потеряла.

— Было бы за что держаться.

— Ты не поверишь, но есть за что, — ответила Даша. — Порой человек, который может в трудную минуту оказать поддержку значит больше, чем десять работ. Такие люди на дороге не валяются. Он помог мне, теперь я должна помочь ему. К тому же с деньгами проблем нет. Нет необходимости рвать жилы.

— А как же реализация себя? Или ты всю жизнь планируешь провести дома? Ты так мечтала вырваться из декрета.

— Ну, я как бы работаю. На удаленке. А реализация… Сама посмотри, чем выше должность, тем больше надо работать. А у меня дети. Рома еще совсем маленький. У Милы переходный возраст. Опять же Илья. Не хочу от него уходить.

— Хочешь превратиться в клушу?

— Клушей я себя не считаю. Но и жилы рвать не хочу. Может у меня просто нет амбиций, таких, как у тебя? — сказала Даша. — И почему я должна перед тобой оправдываться за свой выбор? Я хочу жить так. Ты живи по-другому. Пытайся чего-то добиться. Стремись к вершинам. А мне и здесь хорошо.

— Да какие вершины? И когда я к ним доберусь? Годам к сорока? А дальше?

— Откуда я знаю, что там у тебя будет дальше. Каждый из нас сам выбирает свою жизнь и свое счастье. Я свое нашла. Найди и ты, что тебя будет радовать в этой жизни.

— Все это легко говорить, но вот сделать…

— Легко ныть и ничего не делать. Не решать. А когда первый шаг сделан, чтоб что-то поменять, то следующие шаги делаешь уже по инерции. Идешь себе и идешь. Не оглядываясь назад. Помня хорошее, забывая плохое, но вынося уроки. Главное все эти шаги вовремя сделать, — ответила Даша.

— Надо подумать, — сказала Ада.

— Думать всегда полезно, — ответила Даша.

Эпилог

Золотая осень радовала глаз. Солнце играло на свежих лужах. Утром прошел дождь, а потом выглянуло солнце. Любые тучи рано или поздно рассеиваются, чтоб выглянуло солнце и осветило торопящихся прохожих. Они спешили через парк. Так было короче пройти от остановки к торговому центру. Многие разговаривали по телефону, кто-то просто переговаривался. Жизнь бурлила, текла по дорожкам старого парка со щербатым от старости асфальтом. Кто-то ругал власть, другие хвалили администрацию, что привести парк в порядок все же денег хватило. Захотят же когда могут.

Илья слушал это и улыбался. Никому и в голову не могло прийти, что администрация только дала добро на его инициативу. Зато в городе стало красиво и чисто. Появилось место куда приходили отдохнуть и погулять с детьми. А ведь достаточно было просто взять метелку и убрать весь мусор. Но людям некогда. Они всегда торопятся. Всегда надеются, что это кто-то другой сделает. У него было много времени. Он мог себе позволить делать красоту.

Даша гуляла с Ромой неподалеку. Скоро должна была вернуться из школы Мила. Тогда рабочий день закончится и они пойдут домой. Странно может повернуться жизнь. Мечты могут сбыться в один миг. От этого можно и растеряться. Испугаться. Сложнее всего принять. Семья. Пусть и немного странная, но семья.

Илья продолжал чувствовать себя невидимкой. Даня его не заметил. Прошел мимо. Сразу пошел к Даше. Он о чем-то с ней говорил. Доказывал. Она его внимательно слушала.

— Почему ты к ним не подойдешь? — его невеселые мысли прервала Мила.

— Зачем мешать объясняться? Он ей там в любви признается.

— Настырный у тебя брат. И как ты его терпишь? — спросила Мила, наблюдая все со стороны вместе с Ильей.

— Он рано или поздно поймет, что мы идем разными дорогами. А пока не понимает. Привык, что всегда вместе, а тут я пропал. Ему тяжело. Ему нужен якорь. Даша хороший якорь. Она может поддержать. Никогда не ругается, даже когда ей что-то не нравится, то она молчит. Только взгляд осуждающий. Тяжелый взгляд. Мне тогда неприятно становится.

— А откуда ты знаешь о чем они разговаривают?

— Даня мне сказал.

— И ты спокойно к этому отнесся?

— Ей все равно будет лучше с ним, чем со мной. Когда любишь человека, то хочется для него лучшего.

— Только ты забыл маму спросить. И кажется она разозлилась. Я ее раньше никогда не видела такой.

Илья даже попятился, когда Даша подошла к нему. Глаза так и горели. Ноздри вздымались, как у разъяренного быка. Она зло смотрела на него. Илья глаз не отвел. Рома схватил за руку Милу.

— Сколько можно меня сватать? Сколько должно пройти времени, чтоб понять, что я непереходящее знамя? — спросила она, не повышая голос.