— Не знаю.

— Или не хочешь говорить.

— Может не хочу говорить, — ответила Даша, продолжая печатать.

— Несколько дней назад ты загадала желание. Когда падала листва. О чем ты желала? — не отставал он.

— Разве желания можно говорить? Тогда оно не сбудется.

— Мне можно. Я умею тайны хранить и не помешаю твоим желаниям.

— Илья, ты обещал мне не мешать, — напомнила она.

— А я и не мешаю. Ты печатаешь уже три часа. Давно пора сделать перерыв, — ничуть не смутился Илья.

— Чем быстрее я закончу, тем раньше лягу спать, — ответила Даша.

— Так все же, что ты загадала?

— Ты всегда такой прилипчивый?

— Когда что-то хочу узнать или добиться, — ответил Илья. Даша задумалась.

— Счастья хотела. Чтоб проблем было поменьше, а на душе было спокойнее, — наконец, ответила она.

— Ну, это и я могу подарить. Не такое уж сложное желание, — ответил он.

— Ты у нас теперь в волшебники заделался?

— Только учусь, — ответил он. Довольно ловко Илья захлопнул крышку ноутбука, а Дашу схватил в охапку, притягивая к себе и как куклу, укутывая пледом.

— Что ты делаешь? — попыталась она вырваться.

— Спать тебя укладываю. Полночь уже, а ты какой-то ерундой страдаешь, — проворчал он.

— Илья, отпусти меня по-хорошему, — попросила она.

— Или что?

— Я буду ругаться.

— Тогда буду тебя целовать, — спокойно ответил он. — Нет, так неудобно. Диван слишком узкий. Я с него во сне свалюсь.

Недолго думая, он подхватил ее на руки и понес в спальню. Даша пыталась вырваться, но кокон одеяла и хватка Ильи мешали это сделать.

— Будешь крутиться — я тебя уроню. А будешь кричать — разбудишь детей. Пусть они спят и выздоравливают, — прошептал он ей на ухо. — И мы спать будем.

— Я тебя не пущу в кровать, в которой я с мужем сплю, — прошипела Даша.

— Как будто я спрашивать разрешения буду. Ты сама не знаешь, что тебе нужно, а что нет, — укладывая ее на кровать, ответил Илья. Сам же начал снимать свитер и штаны.

— Илья. Ты сдурел что ли?

— Есть немного. У меня котелок плохо варит. Температура большая. Мне можно и подурить, — спокойно ответил он.

— Ты зачем раздеваешься?

— Я в этих вещах по улице ходил. Одно дело под пледом на диване спать, а другое дело в кровати под одеялом, — ответил он, ложась рядом и распутывая плед, в который запаковал Дашу.

— Если я тебе разрешила остаться ночевать, то это не значит, что ты будешь ночевать в моей кровати. Диван и кухня.

— Как псу сказала. Мол, мое место на коврике у двери. Нет. Я здесь спать буду. И давай не будем спорить, — сказал он.

— Что-то ты для человека, который тяжело думает, больно резво сегодня говоришь.

— Так я не нервничаю. Уверен, что делаю правильно. Да и ты на меня хорошо влияешь, — он закутал ее в одеяло. — Давай спать.

— Не буду я с тобой спать, — возразила она зевая.

— Тебя поцеловать, чтоб больше не возражала?

— Ты колючий и болеешь.

— Угу. Поэтому и угрожаю, — устраиваясь вместе с ней на одной подушке, ответил Илья.

— Ты весь огнем горишь, — сказала она, чувствуя жар его обнаженной кожи.

— Зато ты холодная. Согреешься. Спи.

Он засопел ей в плечо. Колючая щетина колола руку сквозь футболку. Он напоминал ежа. И сопел также, как еж. Даша замерла. Она хотела дождаться, когда он уснет и выбраться из кровати, но не успела. Уснула. Дверь открыта. Если что, то услышит, когда кому-то из детворы станет плохо.

Утро. Даша проснулась без десяти шесть. Сейчас проснется Рома. Надо вставать. Он всегда рано просыпается. Футболка вся мокрая. Как же жарко! Как с обогревателем лежать. Она скосила глаза в сторону. Не рука, прям лапа. Она прижимала ее крепко к кровати и одновременно к чему-то горячему и мокрому. Илья. Это надо так пропотеть. Гадость какая.

— Дай мне встать, — попросила она.

— Угу, — только крепче ее обнимая, ответил он.

— Вон из моей кровати, — она попыталась его столкнуть, но это было то же самое, как с горой воевать.

— Я болею, — пробормотал он.

— Вижу. И чувствую. Мне после тебя придется мыться идти. Вся мокрая.

— Иди.

— Так отпусти. И выметайся на кухню.

— Как псу. Я не пес.

— Да, ты дикобраз.

— Кто? — он тихо рассмеялся. — Таким существом меня еще не называли.

— Так я буду первой. Колючий, — Даша повернулась и для убедительности провела ладонью по его голове.

— Но иголками не плююсь, — ответил он. — Ладно, иди куда ты там хотела. А то еще немного и я тебя не отпущу. Здесь весь день продержу.

— Я серьезно. Чтоб тебя в кровати я не видела. Не хватало, чтоб Мила подумала что-то не то.

— А что она может подумать? — спросил Илья.

Даша не стала отвечать. Выбралась из кровати и ушла в ванную. Пять минут на душ. Надо начинать новый день. Дети еще спят. Ночь прошла на удивление спокойно. Она даже выспалась. Только нужно теперь кровать перестелить. Надо было так пропотеть! Еще и самой бы не заболеть.

На кухне Илья уже поставил чайник. На плечах плед. Выглядел он еще более мятым, чем вчера, но продолжал улыбаться.

— Что-то я замерз.

— Сейчас таблеток дам. Собьем температуру.

— Опять таблетки. Не хочу. Но спорить не буду, — сразу добавил он, заметив ее взгляд. — А ты, когда сердишься, все равно красивая.

— Давай тебе холодную тряпку на лоб положу. Что-то ты мне не нравишься, — трогая его лоб, ответила она.

— А ты мне очень нравишься.

— Ты один живешь?

— Один. Если меня выгонишь, я и умереть могу. Вот не буду пить таблетки. Лягу на пол и буду о тебе думать и медленно сгорать.

— Как чудище из сказки «Аленький цветочек»?

— Угу, — он чихнул. — Как он. И не знаю от тоски или от температуры сдохну.

— И как получилось, что ты один живешь? Тебе же и готовить приходиться.

— Я разогреваю все в микроволновки. Чайник электрический. Ты не думай. За собой следить умею. Одно время не получалось. А теперь неплохо справляюсь. Я тогда от матери ушел и сказал, что один буду жить. Брат поддержал. Она отпускать не хотела. Все боялась, что со мной случиться что-то. Но что со мной случиться? Кому я нужен? От придурков отбиться получилось. Сам им врезал хорошенько, — он замолчал.

— Это кто на тебя напал? — спросила Даша.

— Ребята. Делать им нечего было. А дело было вечером. Решили то ли у меня деньги забрать, то ли просто поиздеваться над слабым. Я тогда говорил плохо. Мысли все время разбегались. Пока их соберу. Так они меня лупить начали. Голова не работает, а рефлексы остались. Ну я и отбился. Вспомнил, как раньше занимался. Они в больницу попали. И на меня заявление написали. Мол, это я на них накинулся. Меня в полицию забрали. Хотели в больницу положить. Я и все рассказал, как было дело. Свидетелей нашел. Эти ребята многим житья не давали. И получилось, что им пригрозили встречное дело открыть. Они заявление забрали. Теперь меня стороной обходят. Мама перестала переживать, что я не справлюсь. Ну забыл я пару раз шапку дома. Когда уши замерзли, вспомнил о ней. Пришлось новую купить. На десятой шапке я придумал запасную в подсобке оставлять. И волосы коротко теперь стригу. Когда выходишь на улицу, то голова быстро мерзнуть начинает. Тогда я еще от дома недалеко отошел. И сразу могу вернуться, — он провел ладонью по волосам. — Одному только скучно. Поговорить не с кем. Я тогда брату звоню. Мы с ним много разговариваем. С мамой неинтересно. Она своей заботой и сочувствием просто душит. А чего меня жалеть? Я неплохо живу. Тебя встретил. Так бы не встретил.

— Как-то все грустно звучит.

— Все нормально. Хотя, женщины любят жалеть. Тебе можно это делать, а я буду этим пользоваться, — довольно сказал он.

Даша только головой покачала. Она заглянула к детям. Они еще спали. Крепко и спокойно. Может все позади? Было бы хорошо. На кухне она взяла яблоко. Посмотрела на Илью, который застегнул свитер под самое горло и грел руки чашкой горячего чая.

— Давай договоримся, чтоб вчерашняя выходка больше не повторилась, — спокойно сказала она.

— Это какая? Что я тебя спать уложил?

— Она самая. Ты не укладываешь меня спать, не спишь рядом со мной. Я сделаю скидку, что ты просто не понимаешь, что делаешь. Но так не поступают.

— Почему? — хитро смотря на нее, спросил Илья.

— Потому. Ты хочешь дружить. А друзья в одной кровати не спят в обнимку. Так ты разрушишь мою семью. Мне это не надо.

— Друзья по-разному себя ведут. Могут и одну кровать делить, — возразил Илья. — Но не занимаются любовью. Мы с тобой этим не занимались. Значит, друзья. А семья… Ты уверена, что она у тебя есть.

— Прекрати.

— Что прекратить? Правду говорить? Я только со стороны могу судить.

— Вот-вот. Именно со стороны. Ты не знаешь всей ситуации.

— А что тут знать? Несколько вариантов. Вы все ими прикрываетесь, когда боитесь правде в глаза смотреть, — он прямо посмотрел на нее. Даше стало не по себе. Словно он видел ее насквозь. Она поежилась. Хорошо, что проснулся Рома и можно было сбежать.

* * *

— Он у нас здесь жить будет? — недовольно спросила Мила.

— Что я могу поделать, если у Ильи третий день температура. Не выгонять же его.

— Пусть идет домой и там лечиться, — хмыкнула Мила. Она воинственно посмотрела на Дашу.

— Он плохо соображает. Может забыть принять таблетки. А здесь сидит на диване и никому не мешает. Хоть под каким-то присмотром.

— И почему мы за ним присматривать? Он чужой человек.

— А хорошо относиться надо лишь к родственникам? — спросила Даша.

— Нет, но… — Мила задумалась. — Я не верю.

— И чему ты не веришь? — Даша закончила переодевать Рому и посмотрела на дочь.

— В такую дружбу. Неделю назад ты переселила Рому ко мне в комнату. Хотя раньше говорила, что он будет жить в вашей с отцом комнате до трех лет. После этого у нас в квартире поселился Илья. Тебе не кажется это странным?

— Совпадения, — пожала плечами Даша, сдерживая улыбку. Она специально поселила Рому к Миле, чтоб дочь вела себя потише. Несколько раз проснулась от его криков и сразу прекратила шуметь и полночи в компьютере в стрелялки играть. Тоже нашла себе занятие, Учиться надо, а она бегает в игрушечных людей стреляет. Но говорить ей об этом Даша не собиралась.

— Странные совпадения.

— Если хочешь его выгнать, пожалуйста. У меня не получается. Я пыталась. Илья упрямый. На каждое мое слово у него два.

— Мне кажется ты не очень и старалась.

— Может быть, — усмехнулась Даша. Собирая вещи и относя их в стирку.

* * *

Прошло три дня, как Илья продолжал болеть. Один раз он ходил к себе душ принять и переодеться, а потом вновь вернулся. На все ее возражения он отвечал, что ему у нее нравилось. Она приводила ему доводы, он же ссылался на простуду. Даша решила изменить тактику. Она перестала его замечать. Он же не особо переживал по этому поводу. Такое ощущение, что его все устраивало.

Илья обводил квадратики в клетчатой тетрадки. Монотонное занятие, которое завораживало. Из-за температуры все время кидало в жар, а порой становилось холодно. Постоянно хотелось пить и чего-то кислого. Он уже съел три лимона. Гонял дольки во рту, пока не уходил весь сок. Даже не морщился. Даша только успевала ему чай подливать.

Даша. Рядом с ней он забывал о температуре. Забывал обо всем. Хотелось только говорить. Рассказать ей все. Все те мысли, что залетали в его дурную голову и терялись. Это он вначале так думал, что они терялись. На самом деле мысли оставались, только прятались от него. Но когда она была рядом, то мысли снимали свои плащи-невидимки и становилось все ясно. Понятно. Связанно. Это больше не было бредом. Не нужно было ставить якорь, чтоб их упорядочить. Они сами ловко складывались в слова, а слова в предложения. Это его удивляло. Он уже привык, что потерял над ними власть. Хотя этому было простое объяснение. Рядом была Даша. Не мог же он рядом с ней мямлить. Она должна быть о нем хорошего мнения. Иначе прогонит. А чего тогда ему останется делать?

— Что делаешь? — к нему подсела Мила. Ее дочка. Учится в пятом классе. С характером и уже довольно взрослыми взглядами на жизнь. Бегает за восьмиклассником Егором, который был головной болью участкового. Конечно, Даша об этом не знает. Никто не знает, что знает он. Это привычно. Кажется, он задумался. А надо ответить.

— Лимон ем, — ответил Илья.

— Он же кислый.

— Кислый. А конфеты сладкие. От них во рту сладко. А от лимона кисло, — согласился Илья.

— Ты еще долго здесь будешь сидеть? — спросила она. Взгляд похож на Дашин. Сразу видно, что ее дочка.