Келли Эллиотт - Потерянная любовь

Мои глаза устремились назад к Корду. Он усмехнулся.

Сосредоточившись на Стиде, я прикусила губу, и коротко вздохнула.

— Сегодня я не могу, Стид.

В его глазах читалась надежда, и он слегка сжал мою руку. Мое сердце так сильно стучало в груди, я едва могла думать.

— Когда?

Я пожевала губы. Моя голова кружилась, и я так запуталась. Я хотела злиться. Я хотела его ненавидеть. Все во мне хотело уйти, сказав, что я больше не хочу с ним разговаривать. Но я не смогла. Не тогда, когда он так смотрел на меня. Не тогда, когда мое сердце болело за него.

— Я не знаю, когда буду готова.

— Могу я позвонить тебе через несколько дней?

Я тяжело сглотнула.

— У тебя нет моего номера.

А потом это произошло. Он улыбнулся, и на щеках показались ямочки. Мои пальцы зудели, настолько я хотела погладить его однодневную щетину. Я жаждала почувствовать это на своих губах.

— Твой мобильный телефон находится в информационном пакете, который Хлоя привезла домой.

— О-о, — протянула я, погрязнув в мечтах о его прикосновениях ко всему моему телу. Я не могла оторвать глаз от его губ, пока мои мысли продолжали меня мучить.

Боже. Соберись, Пакстон. Помни, что он с тобой сделал.

Освободив руку, я сделала шаг назад. Я сщурила глаза и подняла подбородок. Я не хотела позволять моему желанию контролировать мои эмоции. Он причинил мне достаточно много боли, и его сексуальная улыбка не могла это исправить.

Мой голос треснул, когда я сказала:

— Я должна идти.

Улыбка Стида исчезла. Пульсирующую боль в груди было трудно игнорировать.

Знакомая боль поселилась вновь. Я нашла в себе силы повернуться и уйти. Задержись еще немного, я стояла бы перед выбором, поцеловать его или же дать ему по яйцам.

Выравнивая дыхание, я направилась к двери. Голова боролась с сердцем, и я не знала, кто одержит победу.

Пакстон

Войдя в дом, я включила свет и осмотрела его от гостиной и до кухни. Спокойствие омыло мое тело. Я любила свой дом. Он был построен в 1898 году, и последние владельцы покинули его десять лет назад, оставив его разваливаться. Когда я наткнулась на объявлении о продаже дома, то мне показалось, что у нас есть что-то общее.

Мы были брошены и сломлены.

С помощью моего отца и нескольких друзей, я выбросила все старое и вернула его к жизни. В процессе восстановления дома, я восстановилась и сама. На первом этаже была открытая планировка, за исключением гостиной и туалета.

Сбросив обувь, я медленно поднялась по лестнице. На втором этаже размещались две гостевые комнаты, до которых у меня еще не дошли руки, ванная комната и моя спальня.

Моя спальня — первая комната в доме, которую я отремонтировала и обставила.

Умиротворяющие оттенки серого были по всей комнате. Темно-серые занавески, светло-серые стены. Стулья были того же цвета, что и стены, но отделаны синей окантовкой.

Постельное белье было смесью цветов бирюзы и серебра. В то время, когда я выбирала этот цвет, я даже не поняла, что делаю. Теперь… теперь, когда вернулся Стид, из памяти всплыло воспоминание, захватив мое сердце и заставив меня упасть на пол и закрыть лицо руками.

— Когда у нас будет собственный дом, как ты хочешь украсить нашу спальню?

Стид сплел свои пальцы с моими.

— Ну, тебе нравится синий цвет, и мне нравится серый. Я думаю, мы должны объединить их вместе.

Мы сидим в нашем любимом месте, я прислонилась к его телу и наблюдала, как течет река Фрио.

— Мне нравится. Может быть, добавить немного серебра для гламура.

Стук сердца в груди Стида заставил мое тело согреться.

— Да хоть светло-зеленый, или желтый банановый цвет. Мне все равно до тех пор, пока я просыпаюсь утром, держу тебя, и целую каждую ночь.

Звонок телефона вытащил меня из воспоминаний. Утерев слезы, я вынула из заднего кармана телефон.

Корин.

Нажав кнопку, я переправила звонок на голосовую почту. Мне нужно было побыть одной, чтобы определиться с планом.

Я подошла к большому серебряному комоду и открыла верхний ящик. Отодвинув одежду, я вытащила черный бархатный мешочек, который хранил воспоминания о моем прошлом со Стидом. Я прижимала его к груди, пока новый поток рыданий сотрясал мое тело.

Глубоко вздохнув, я выдохнула. Я ждала в классе, когда прибудут дети. Первый день школы всегда был напряженным как для детей, так и для родителей. Но сегодня я была одной из взволнованных.

Прошло четыре дня, с тех пор как я увидела Стида. Он не звонил, что меня не удивило. Хотя я ругала себя, что позволила себе ждать его звонка в эти дни.

Я улыбнулась, когда первые дети начали входить в класс.

— Доброе утро! Мамы и папы прощаются у двери, а потом мальчики и девочки, пожалуйста, заходите и садитесь на свои места. Вас ждет интересная раскраска.

Я повторяла приветствие каждые три минуты или около того.

Это был один из самых сложных моментов в моей работе. Каждый год я сдерживала слезы, когда смотрела, как родители держатся за своих детей. Их слезы были трудно игнорировать, поскольку я боролась с собственными.

Улыбка. Просто продолжай улыбаться.

Прогуливаясь по классу, я помогла каждому ученику начать свой проект окраски, ожидая появления всех учеников. Мое тело начало покалывать, и когда я подняла глаза, увидела Стида и Хлою в дверях. Мое сердце разбилось, когда я увидела, как она плачет, вцепившись в Стида. Он обнял ее и что-то прошептал. Она покачала головой и сильнее сжала его.

Обычно я никогда не прерывала родителя и ребенка в первый день, но я видела, что они оба плохо справляются. Глубоко вздохнув, я направилась к ним. Хлоя оглянулась на меня и слабо улыбнулась. Сев на корточки, я встретилась с ней глазами. От меня не ускользнуло, как близко я была к Стиду. Мое тело мгновенно почувствовало его жар.

— Доброе утро, Хлоя-Кэт.

Ее глаза загорелись, услышав прозвище. Я даже не поняла, как у меня оно вырвалось. Я никогда не давала своим ученикам прозвища.

— Все в порядке? — спросила я, вытирая ее слезы.

— Боюсь, — сказала Хлоя между всхлипываниями.

Взглянув на Стида, я увидела, что это убивает его.

— Это нормально бояться, Хлоя. Ты не единственная, кто нервничает, но я обещаю, что сегодня тебе будет очень весело.

Хлоя наклонила голову.

— Я просто нервничаю? Не боюсь?

Я засмеялась.

— Может быть, немного того и другого.

Она повернулась к Стиду.

— С тобой все будет хорошо без меня, папа?

Мое сердце остановилось. Он так ей дорог? От взгляда на лице Стида, я затаила дыхание.

Стид взял ее руки.

— Я буду скучать по тебе, тыковка. Обещаю, что со мной все будет в порядке.

Я замерла. Это было имя, которым он назвал меня много лет назад.

Он поцеловал каждую ее ручку.

— Спой, папочка.

Лицо Стида побледнело.

— Хм, мы делали это в машине, Хлоя.

Ее маленькие губы надулись, и я была уверена, что она вот-вот расплачется снова.

Обратившись к Стиду, я сказала:

— Сегодня такой особенный день, а твоя песня дважды сделает его особенным.

Хлоя кивнула. Мы ждали, когда взгляд Стида метнулся от меня к Хлое. Было очевидно, что он нервничал.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал он.

— Папочка, пожалуйста! — умоляла Хлоя.

Он сглотнул, а затем мягко начал петь.

— Ты и я.

Я молилась, чтобы он не заметил как часто и резко я начала дышать.

Затем и Хлоя запела.

— Я и ты.

— Никто не должен рассказать мне, — пел Стид.

— Ибо ты всегда будешь моей истиной.

Глаза Стида поймали меня, когда он исполнил последнюю строчку.

— Да-а, ты всегда будешь моей истиной… истинной… любовью.

Он пел так тихо, я едва слышала слова.

Глаза мои наполнились слезами, когда Стид смотрел на меня.

— Я люблю тебя папочка.

Не отрывая взгляда от меня, Стид прошептал:

— Я люблю тебя.

Посмотрев на Хлою, он прочистил горло и сказал:

— Я тоже тебя люблю. Хорошего дня, тыковка.

Когда встала, я чуть не потеряла равновесие, и Стид взял меня за руку, чтобы удержать. Я почувствовала, как меня тряхнуло, как от удара током. Посмотрев на него, я поняла, что он почувствовал то же самое.

Он пел нашу песню дочери. Моя рука неосознанно легла на живот, так как моя мечта о том, что бы Стид пел это нашему ребенку, вспыхнула перед глазами. Я еле сдерживала слезы.

— Пакстон, — прошептал он, смотря умоляющими глазами. — Прости. Я пою ее с первого дня ее рождения.

Я хотела сказать ему, что все в порядке. Но это было не так. Ничего из этого не было. Гнев заменил все эмоции, которые я чувствовала сейчас.

— Ты опять не позвонил, — резко сказала я. — На прошлой неделе. Ты сказал, что позвонишь.

О Боже! Я как глупый раненый подросток.

Он улыбнулся.

— Я думаю, в документах твой номер написан неверно.

Изогнув бровь, я откинула голову назад. Какое оправдание.

— Что? Я так не думаю.

— Когда я позвонил по номеру, мне ответил пожилой человек по имени Фрэнк. Он разговаривал со мной почти час, прежде чем я смог положить трубку.

О нет. Я оставила неправильный номер?

Стид достал телефон, чтобы показать мне.

Ага. Я оставила неправильный номер. Я закрыла рот, чтобы скрыть свой смешок.

— Дерьмо, — прошептала я.

— Мисс Монро, я должна пойти и сесть на свое место?

Я взглянула на Хлою.

— Обними быстренько своего папу на прощание, и начнем веселиться!

Она махнула рукой, и Стид сделал то же самое. Я повела Хлою к ее столу.

— Доброе утро, мои прекрасные детки.

— Доброе утро! — закричали пятнадцать звонких голосов.

Я подошла к своему столу и оперлась на него.

— Сегодня будет то, что мне нравится называть днем веселья.

— Неужели мы не будем веселиться после сегодняшнего дня? — спросил маленький мальчик по имени Тимм.

Смеясь, я ответила:

— Надеюсь, мы будем веселиться каждый день, но сегодня это особый день веселья. Мы будем изучать всевозможные забавные вещи. Но сначала мы отправимся на экскурсию и пойдем в библиотеку!

Взорвались возгласы счастья. Оглядев класс, я увидела, что Стид все еще стоит в дверях, глядя на Хлою. Он, должно быть, расшифровал мой взгляд — кивнул и ушел, прежде чем Хлоя повернулась и увидела отца.

Хлопая руками, я оттолкнулась от стола. Я была в своей стихии. Мне нравилось учить. Мне нравилось быть с детьми. И, конечно же, я была бы рада отвлечься от Стида Паркера.

— Первое, что мы узнаем — что нужно обращать внимание, когда учитель говорит.

Я собираюсь научить вас песенке-речевке. Когда я начну ее напевать, все должны смотреть на меня.

Я осмотрела очаровательные лица детей и остановилась, увидев большие голубые глаза, которые смотрели в мои. Хлоя была точной копией своего отца.

Так много для того, чтобы «не думать» о Стиде. Он ушел, но оставил о себе напоминание, со светлыми косичками и яркими нетерпеливыми глазами.

Стид

Ключи издали громкий звук, как я бросил их в маленькую чашу, которую Хлоя сделала в прошлом году.

Зайдя в большую гостиную, я начал говорить сам с собой:

— Какого хрена мне теперь делать?

Зазвонил дверной звонок.

Открыв дверь, я улыбнулся, когда увидел, что там стояла моя младшая сестра.

— Привет, — сказала Амелия.

— Эй. Что привело тебя сюда?

Она пожала плечами, а потом вошла. На плече висела сумочка, в одной руке банка диетической Пепси, в другой гигантская сумка.

— Я решила, что смогу поработать здесь, и составить тебе компанию. Я подумала, сегодня будет тяжелый день, когда Хлоя уйдет в школу и все такое.

Я провел рукой по волосам.

— Да, это было несколько жестко.

Амелия положила сумку на журнальный столик и повернулась ко мне.

— Пакстон?

Кивнув, я опустился в мягкое кресло. Я все еще не привык к дому. Не то чтобы я скучал по дому в Портленде. Но все это было… приятным. Мои родители были загружены, пока мы росли. Нас никогда не баловали, и каждый делал свою работу на ранчо, и в дальнейшем, выбирал соответственное направление в обучении. Я всегда думал, что вернусь из колледжа и буду работать рядом с отцом. Вместо этого я получил диплом в области управления бизнесом, со специализацией в математике. Я, блядь, ненавидел математику, но был хорош в этом.