— Уильям по-прежнему пользуется популярностью…

Но Мия не дала ему договорить.

— Вот именно. А я — нет. Я стала персоной нон грата. До моего совершеннолетия я буду делать все, что мне скажут герцог и герцогиня. Или отказываться подчиняться. Например, если мне предложат выйти за кого-нибудь замуж или принять обет целомудрия.

Дэвид сдержал смех. Куда вероятнее, что они будут умолять ее перестать причинять местным такие страдания.

— Пока я жду своего совершеннолетия, я свяжусь с агентом и договорюсь об аренде дома. — Она помолчала, глубоко вдохнула и закончила: — В Бате.

— В Бате? Но почему именно в Бате, скажите на милость?

— Потому что Бат мне нравится. А вы почему выбрали Бирмингем? Знаете, ваши планы не менее безумные, чем мои, но разве я пытаюсь отговорить вас от вашей затеи? Нет. Я надеюсь, что у вас все получится. Надеюсь, что вы найдете необходимое финансирование или сумеете уговорить герцога и его попечителей оплатить весь проект целиком.

— Спасибо, но мои планы не ставят под угрозу мое положение в обществе.

— Ставят, еще как. Очень скоро от вас будет попахивать торговлей, и никто из светского общества не захочет с вами общаться.

— Мы уже с вами спорили на эту тему. Мне все равно, что думает общество.

— Мне тоже. Я разве не повторяла это много раз? — Мия встала и повернулась к Дэвиду лицом, сняла его плащ и поправила рукава платья. — Я уже все это продумала. Бат — большой город, он всегда будет привлекать приезжих. Людей, у которых есть деньги и положение в обществе, и тех, у кого ничего этого нет, но они любят музыку. Все они будут приглашены в мой салон. Надеюсь, со временем он станет местом, в котором каждый приехавший в город непременно захочет побывать.

— Звучит как волшебная сказка.

Дэвид посмотрел на небо, на сверкающие звезды и подумал, есть ли где-нибудь на других планетах другие люди, у которых жизнь легче. Если честно, план Мии был хорошо продуман, но Дэвид не мог представить, как она его воплощает. Не хотел, чтобы она его воплотила. Но это не аргумент.

— Ой, пожалуйста, не будьте таким скучным! Это ведь тоже будет приключение, а вы всегда будете желанным гостем в моем доме.

— Благодарю вас.

Дэвид поклонился, но ему хотелось быть желанным гостем в гораздо более интимной обстановке.

— Дэвид! — Мия подошла ближе, так близко чтобы ему был слышен ее шепот. — Знаете, мы могли бы очень весело проводить время вместе.

— Давайте прогуляемся.

Он встал и пошел, уверенный, что она последует за ним. Мия так и сделала. Сначала она шла рядом с ним молча. Они пересекли лужайку и дошли до дороги, вдоль которой проходила граница поместья. Глаза Дэвида постепенно привыкли к тем ноте, но шли они все равно медленно, не держась за руки, но рядом.

— Почему вы не используете свое богатство, чтобы стать частью светского общества где-то в другом месте, если Лондон вас больше не привлекает?

Мия улыбнулась, и он почувствовал себя в десять раз счастливее. Он знал, почему она улыбнулась — потому что он задал вопрос. Оказывается, ее на удивление легко порадовать.

— Потому что для одинокой леди успех в обществе зависит от других леди. А леди, которых я достаточно хорошо знаю, чтобы на них рассчитывать, не много. Если я приеду в Бат и стану там известна в музыкальных кругах, то фортепиано и гитара послужат мне такой же хорошей рекомендацией, как представление от леди Джерси.

— Вы смотрите на это так же, как и на все остальное. Как на приключение. И не осознаете, насколько это рискованно.

— Мне не нужно думать о трудностях, для этого у меня есть вы, вы мне расскажете.

Мия послала Дэвиду воздушный поцелуй и закружилась перед ним в танце. Полдня в обществе куртизанок — и она уже на полпути к тому, чтобы влиться в их ряды. Много ли времени пройдет, прежде чем ее салон в Бате станет предлагать больше, чем музыку?

Они приблизились к конюшням. Было слышно, как лошади топчутся в стойлах. Один из грумов сидел снаружи. При их появлении парень встал и отряхнул одежду.

— Мисс Кастеллано! — Грум поклонился и обратился к лорду Дэвиду: — Милорд, добрый вечер. Чем могу служить?

— Добрый вечер, Алан Уилсон. — Видя искреннюю доброжелательность Мии, парень улыбнулся, но это была не его обычная сияющая улыбка. — Как поживаешь?

— Спасибо, мисс, хорошо. Джон Коучмен всегда был ко мне добр, очень жалко, что он умер.

— Он был очень хорошим возницей, — Мия искренне сочувствовала его горю. — Наверняка он тебя многому научил.

— Да, мисс. — Грум улыбнулся. — Учителем он был таким же хорошим, как и кучером. Вы знаете, что его настоящее имя было Элмер Элмертон? Мне бы самому больше понравилось зваться Джоном Коучменом.

— Может быть, ты когда-нибудь и будешь так зваться.

Парень быстро кивнул, по-видимому, он не решался сказать о своей заветной мечте вслух, чтобы не показаться слишком дерзким.

— Его светлость сказал, что мне нужно дождаться, когда вы поедете, и вернуться с вами — на случай если второй грум еще не совсем здоров.

— Но кто же заботится о Магде?

— Собаке в Пеннфорде неплохо, хотя ей больше нравится в городе.

Дэвид видел, что парень расслабился и его ответы стали живее. И вряд ли дело только в том, что Алану Уилсону нравится говорить о собаке.

— И она каждый день будет пытаться сбежать, чтобы поиграть с дворовыми собаками. Думаю, пока меня нет, ей удастся с ними поиграть.

— Я уверена, что Магда будет по тебе скучать точно так же, как ты по ней.

Парень быстро, кивнул, и Мия засмеялась.

— Спокойной ночи, Уилсон. Думаю, завтра мы поедем, так что ты скоро снова увидишь свою Магду.

— Да, мисс.

Он поклонился и снова сел.

Мия взяла Дэвида за руку, и они пошли дальше.

— Он любит эту собаку, как человека, — заметила Мия.

— Неудивительно. Его отец бросил семью. Мать его била. Двое братьев умерли. Он очень одинок в этом мире.

— Как я, — добавила Мия.

— Да, но без денег, — не без сарказма добавил Дэвид. «Эта девушка видит мир только однобоко».

— Вы пытаетесь меня разозлить? Ничего не выйдет — я слишком счастлива. Кроме того, человек может чувствовать себя покинутым, что с деньгами, что без них.

— Да, но переносить невзгоды, имея деньги, намного удобнее.

Дэвид поморщился, подумав, что, пожалуй, зашел слишком далеко.

— Да, я везучая. Но и Алан Уилсон тоже — он вырос в такой тяжелой обстановке, а теперь занимается делом, которое любит. Он нашел свой собственный род богатства. Дэвид, счастье и богатство — это совершенно разные вещи.

Дэвид с досадой согласился:

— Да, да, я понимаю, что вы имеете в виду.

Он был уверен, что она возгордится этой мелкой победой, но она не возгордилась.

— Знаете, мне всегда казалось, что Алан Уилсон не так прост, как кажется. Может быть, он — наследник какого-нибудь поместья в Шотландии, но его похитили при рождении? Или у него есть семья на Бермудах, и они думают, что он утонул в море?

— Уилсон — грум, и ему нравится быть грумом.

Дэвид сказал себе, что он не ревнует к мальчишке. Мия печется обо всех, кого встречает, даже о нем.

Мия пожала плечами:

— Может, мне стоит тоже завести животное, чтобы у меня всегда был друг, как у Уилсона есть Магда. Пуделя, например. Мне кажется, они симпатичные и не оставляют повсюду шерсть, Джанине не понравится собака, которая линяет.

Значит, она не перестала сравнивать себя с лишенным любви грумом. Неужели она вправду считает себя такой одинокой? Мия продолжала рассуждать о разных породах собак, а он задумался, вспоминая время, которое они провели вместе. И поморщился.

Он так старался подавить свое влечение к Мии, что она стала чувствовать себя обузой. Он весьма преуспел, убеждая ее, что она для него — всего лишь еще одно задание, которое он должен выполнить до того, как сможет заняться более важными вещами.

Мия наконец закончила свое обсуждение:

— Пожалуй, пуделя.

— Я подарю его вам на Рождество.

— Пуделя? А потом вы предложите мне ошейник?

После этого ее предположения они молчали до самого дома.

В холле было на удивление тихо. Дэвид надеялся, что их гости уже в постелях; поодиночке или вместе — его не интересовало. Он не желал больше их видеть сегодня. Да и завтра, если уж на то пошло.

Мия вслед за ним поднялась по лестнице. У двустворчатой двери в покои хозяина Дэвид отступил в сторону и подождал, пока Мия пройдет мимо него. Ему нравилось смотреть, как она двигается — так, словно за углом или за дверью ее всегда ждет новое приключение.

Такой ли большой ошибкой было бы впустить ее в свою жизнь? Но он должен хотя бы подождать, пока ей исполнится двадцать один год. Обязательно подождать. А может быть, когда они расстанутся, влечение сойдет на нет. Подождать — это очень разумно.

— Мия!

Она повернулась к нему с таким видом, как будто не представляла, чего он хочет. Он взял ее за руку. Он знал, что означает выражение ее лица. Мия плотно сжимала губы, чтобы не рассмеяться от возбуждения, ее удивленные глаза были полны предвкушения. Она сгорала от нетерпения.

— Еще один поцелуй. Завтра мы едем в Пеннфорд, будем считать этот поцелуй прощанием с нашим приключением.

Ее смех исчез, глаза гневно вспыхнули.

— Это все, что мы можем себе позволить, — настаивал Дэвид. — И вы знаете это не хуже меня.

Мия ничего не сказала, только замерла неподвижно. Дэвид привлек ее к себе, взяв пальцем за подбородок, поднял ее голову, коснулся губами ее губ и подождал ответа. Он почувствовал, что Мия дрожит, как будто испугана или расстроена. Поэтому он остановился. Она подняла руку и дала бы ему пощечину, если бы он не успел раньше схватить ее за пальцы.

— Я вас ненавижу, ненавижу, ненавижу, — прошептала Мия. Шепот был тихим, но ее гнев было трудно не заметить. — Вы думаете, что со мной можно играть, играть с моими чувствами, с моими планами? — Она набрала в грудь побольше воздуха и, не дав ему вставить ни словечка, продолжала: — Нет, нет и нет! Вы не можете поцеловать меня в последний раз, — произнесла она таким тоном, словно это была шутка. — Почему вы не займетесь со мной любовью?

— Потому что это означало бы, что я воспользовался вашей молодостью и любопытством. Это расстроила бы Елену, а я лучше умру, чем причиню боль кому-то из вас троих.

— Вот как, вы лучше умрете? Тогда где ваш нож? — Она ощупала его талию. — Я знаю, вы носите нож.

— Я не ношу нож, когда я в вечернем платье.

«Слава Богу!»

— В таком случае я пойду в кухню и возьму нож там.

— Мия, вы говорите как ребенок. Ведите себя как взрослая.

— Уверяю вас, это не гнев ребенка. Если вам легче отмахнуться, считая меня ребенком, то это вовсе не значит, что я на самом деле ребенок. Скоро, очень скоро я начну сама принимать решения.

Мия круто развернулась, как будто собиралась пойти и осуществить свою угрозу.

«Дай ей уйти. Это будет правильный поступок».

Дэвид обхватил ее за талию, поднял и занес в свою комнату. В кои-то веки ему было все равно, что правильно, что неправильно.

— Послушайте меня. Вы сейчас прекратите эту истерику и пойдете в свою комнату.

Словно в подтверждение его слов, она лягнула его по голени, и он швырнул ее на кровать.

— Вас ничего не интересует, кроме вашей хлопковой фабрики!

«Хлопкопрядильная фабрика. Хлопкопрядильная фабрика…»

Дэвид мысленно повторял эти слова, как заклинания, надеясь, что они отвлекут его оттого единственного, чего ему действительно хотелось. Обнимать ее, чувствовать ее вокруг себя, разделить с ней приключение, которое стоило бы этого риска. Он мог потерять все.

Мия перекатилась по кровати, встала по другую сторону и посмотрела на него поверх смятого покрывала. Ее гнев испарился, она улыбнулась с таким видом, как будто точно знала, о чем он думает. Она подняла руку, вынула из прически несколько шпилек, и ее волосы рассыпались по спине. Она бросила шпильки на тумбочку возле кровати. Сейчас перед Дэвидом стояла не девочка, а женщина. Ее прекрасные темные волосы, отливающие рыжиной, доходили до середины спины. Непрестанная борьба истощила силы Дэвида. Он напомнил себе, что может потерять все, но что у него есть ценного? В эту минуту ничто не значило для него больше, чем она.

Мия обошла вокруг кровати, подошла к нему и остановилась так близко, что если бы она приблизилась еще чуть-чуть, их тела соприкоснулись бы. Дэвид подумал, что она попытается его соблазнить, но она лишь стояла и смотрела на него с грустной улыбкой, самой грустной, какой только может быть улыбка.