Мэри Блейни - Поцелуй куртизанки

— Будет ли кто-нибудь любить меня так же сильно, как я его?

— Милая, думаю, это невозможно.

Мия поняла его неправильно, ее глаза наполнились слезами. Она сказала:

— Я знаю.

— Только потому, что вы все делаете с такой страстью.

— Пожалуйста, займитесь со мной любовью, я вас умоляю.

Мия смахнула слезы с глаз, но томление в ее взгляде осталось.

Дэвид даже не пил, поэтому не мог винить в своем решении спиртное. Он ни на мгновение не забывал, что ему полагается защищать Мию. Он не забывал, что означает этот шаг для него и для Мии, возможно, на всю оставшуюся жизнь. Передумать его заставило выражение ее лица и ее слова. «Пожалуйста, займитесь со мной любовью». Как будто тем самым он оказал бы ей величайшую милость. Как будто без этой ночи вместе ее жизнь была бы неполной. Как будто он был ответом на все ее молитвы.

Ему вспомнились слова Этти: «Перестаньте обманывать себя!» Он так и сделал. И в этот момент свободы у него не было сомнений, что он желает Мию больше всего на свете, и это и есть та самая правда, от которой он слишком долго отмахивался.

Мия ждала, замерев. Дэвиду ни на минуту не приходило в голову отступить, а уж тем более оттолкнуть ее. С враньем самому себе покончено. Он желал ее. Он несколько раз нежно поцеловал ее в висок и почувствовал, что ее пульс бьется чаще обычного. Но было ли то от недавней вспышки гнева? Или от страсти? Мия глубоко втянула воздух, но это было больше похоже на обычный вдох, нежели на трепет страсти. Дэвид поцеловал ее в шею, и пульс забился сильнее и чаще. Он коснулся ее щеки, потом уголка рта и почувствовал, как ее губы изгибаются в улыбке. Это было уже намного лучше. Дэвид испытал такое облегчение, что на радостях подхватил ее и закружил. Мия ахнула и рассмеялась. Когда он остановился, она соскользнула на пол, и он поцеловал ее в губы. В ее ответной реакции было все, на что он только мог надеяться.

Он поцеловал ее шею, она сглотнула и рассмеялась.

— О, это так чудесно! Не останавливайся! — Дэвид был счастлив исполнить ее просьбу, даже если она будет продолжать разговаривать. — Мне так нравится чувствовать твой язык, мне нравятся твои губы, они такие полные и мягкие…

Он положил конец ее комментариям, соединив свой рот с ее ртом. Мия не нуждалась в словах, чтобы передать свой восторг, она просто обняла его за шею и упала вместе с ним на кровать. Оба все еще были полностью одеты.

— Нам нужно раздеться? Я не хочу ни на что прерываться.

— Да, ожидание и предвкушение — это часть удовольствия.

— Dio mio, Дэвид, этого у нас и так было предостаточно!

— Точно!

— А мое платье уже испорчено, оно порвалось, когда я на тебя прыгнула.

Дэвид перевернул ее на живот и, взявшись за верхнюю пуговицу, рванул ткань так, что она порвалась вдоль всей застёжки до самой талии. Он наклонился над Мией и стал покрывать поцелуями ее спину. Мия удивленно рассмеялась.

— О, как раз там, где нужно. И здесь. О, это так приятно, что я не позволю тебе остановиться.

Он легонько шлепнул ее и тут же поцеловал. Потом погладил и перевернул ее на спину, чтобы видеть лицо, когда он будет ласкать ее от шеи до талии и ниже. Мия замерла совершенно неподвижно и лежала так, пока он не коснулся пальцами ее грудей.

— Ох, а я думала, что это будет больно. — Она снова вздохнула. Ему начинал нравиться этот звук. — Если ты остановишься, я ударю тебя подушкой.

Мия приподняла бедра, и Дэвид понял, что она возбуждена не меньше его.

Он покрывал ласками и поцелуями ее тело от груди до живота, сначала ласкал рукой, потом губами, потом погладил пальцами ее лоно. Она извивалась под ним и с закрытыми глазами умоляла его звуки, которые не были словами, но не нуждались в переводе. Дэвид остановился. Она вскрикнула — негромко, но он очень надеялся, что Джанина в своей комнате по другую сторону коридора крепко спит.

— Почему ты остановился? Не может быть, чтобы это было все.

— Разденься, а не то тебе придется возвращаться в свою комнату голой.

Дэвид скинул туфли и брюки. Мия встала на колени рядом с ним.

— Я могу надеть какую-нибудь твою рубашку. — Он почувствовал ее руку на своей шее, в следующее мгновение его рубашка затрещала: Мия разорвала ее пополам. — Ох, кажется, эта не подойдет.

Мия стала делать то, что он делал с ней, только она использовала свои руки еще и для того, чтобы размять мускулы на его шее. Откуда она узнала, что это его любимая прелюдия?

Наконец его одежда валялась на полу. Дэвид повернулся к Мие и ловким движением толкнул ее на кровать, так что она оказалась лежащей на спине. Она была безупречна: полные груди, плоский живот, и даже пупок представлял собой идеальный маленький кружок.

— Жалеешь, что у тебя нет взбитых сливок? — поддразнила Мия и пообещала: — В следующий раз будут.

— Я тебе уже говорил, что я не мягок с женщинами.

Мия рассмеялась.

— Ой, я та-а-к боюсь!

— Я постараюсь не причинить тебе боли.

— Ох, Дэвид, тебя очень трудно не полюбить.

С этими словами она притянула его к себе и выгнулась ему навстречу, соблазняя. Ему бы следовало подождать, убедиться, что она понимает, что делает, но она положила руку на его восставшую плоть, и у него не осталось другого выбора, кроме как войти в нее. Он почувствовал мгновенное сопротивление — признак ее девственности, — но Мия, казалось, не заметила этого. И он наполнил ее тело так же полно, как она заполнила его разум.

— О, это прекрасно! — пробормотала Мия в промежутке между судорожными вздохами.

Она начала двигаться в такт его движениям. Прошло меньше минуты — Дэвид надеялся, что все-таки больше пяти секунд, — прежде чем он излился в нее, прежде чем она выгнулась под ним, принимая все, прежде чем он забыл обо всем, кроме головокружительного ощущения триумфа и полноты, захватившего в плен его сердце.

Они лежали, тесно сплетенные друг с другом. Мия снова вздохнула.

— Послушай меня, позволь доставить удовлетворение и тебе.

Он нежно поцеловал ее и снова стал двигаться в ней. Ее вздох перешел в стон.

— О, прошу тебя, если ты остановишься, мне будет очень плохо, я…

Наконец она замолчала, Дэвид почувствовал, как ее тело напряглось, а потом ощутил пульсацию ее наслаждения. Он привлек Мию к себе и крепко прижал к своему телу, ее внутренняя пульсация снова возбудила его. Когда Мия была так близко, весь мир принадлежал ему, и этот мир был не больше, чем эта кровать и женщина, с которой он стал единым целым. Это было все, чего он желал, ни больше ни меньше.

Они разделились, но все еще обнимали друг друга. Дэвид поцеловал Мию в макушку.

— Наверное, ты солгала, что ты девственница.

Мия покрыла его грудь поцелуями, села, натянув на себя простыню, и повернулась к нему лицом.

— Я считаю это лучшим в мире комплиментом.

— Так и было задумано.

Дэвид стянул простыню с ее груди, но посмотрел не на грудь, а в глаза.

Мия придвинулась ближе, так что пики ее грудей коснулись его груди. Он был почти уверен, что она сделала это нарочно, и совершенно уверен в том, что она сознавала последствия.

Мия придвинулась ближе и прижалась к его обнаженной груди. Она снова хотела заняться любовью. И снова. И снова. Сколько должно пройти времени, прежде чем он снова захочет ее? Она двигалась на нем, повинуясь инстинкту, устраиваясь рядом с ним самым подходящим образом.

— Ой, я чувствую, что ты снова готов.

Сознавать, что она так действует на мужчину, было удивительно и приятно. Мия чувствовала свою власть и одновременно нежность. А больше всего она чувствовала голод по нему, ей хотелось снова разделить с ним то непередаваемое чувство, которое теперь только и занимало все ее мысли. Она приподнялась на коленях, но не успела дотронуться до него — он схватил ее за бедра и притянул к себе так, что в одно мгновение снова оказался в ней. Мия только ахнула. Она начала приподниматься и опускаться на нем, словно скакала на лошади.

Правильно ли это? Ей было все равно. Она чувствовала, что это правильно, и продолжала двигаться, пока не ощутила, как их обоих захватывает взрыв удовлетворения. Словно со стороны, она услышала собственный вскрик:

— Это слишком много, слишком много…

Хотя это было не так и никогда не будет так.

Дэвид, казалось, тоже это знал, он ничего не сказал, но прижимал ее бедра к своим так, что они оба оставались неподвижными. Потом она лежала на нем, желая прикасаться всем своим телом к его телу, пока не начала засыпать. Тогда она соскользнула с него и снова легла рядом.

Не может быть, чтобы секс был таким чудесным всегда, с любым мужчиной, каждый раз. Будь это так, куртизанки были бы самыми счастливыми людьми на свете.

Мия устроилась рядом с ним, свернувшись калачиком, и подумала: почему же мужья и жены спят порознь? Дэвид снова поцеловал ее в макушку. Это было единственное место, поцелуи в которое совсем не возбуждали. Он должен был целовать ее со страстью, заявлять о своей вечной любви. А это похоже на поцелуй какого-нибудь кузена или дальнего родственника, да еще престарелого.

— Мия, тебе нужно спать в своей комнате. Нельзя, чтобы ты была здесь, когда утром горничная придет разжечь камин.

— Неужели обязательно нужно быть таким практичным? Мне все равно, кто узнает, что мы любовники.

Она уткнулась лицом в его шею и поцеловала чувствительную кожу в этом месте.

— Но мне не все равно.

Дэвид повернулся так, чтобы видеть ее лицо. Сильный и мужественный, он был намного больше Мии, и ей нравилось ощущение его превосходства. Она так его любила, что чуть не пропустила мимо ушей его следующие слова:

— Мия, мы должны сохранить это в тайне.

Он сел. Мия надеялась, что представляет собой очень соблазнительное зрелище, когда лежит на постели, открытая его взгляду, с распущенными вьющимися волосами. Однако он не сжал ее в объятиях и не признался в любви, а отвернулся.

— Как долго? — Мия в конце концов перестала надеяться, что он снова поцелует ее. — Пока мне не исполнится двадцать один год? Или столько, сколько тебе удастся скрывать это от герцога и Елены?

Дэвид встал с кровати, высокий, широкоплечий, великолепный в своей наготе, у него было такое тело, что и монашка не устояла бы перед искушением. Он поднял с пола нижнюю рубашку Мии и бросил ей.

— Мия, не затевайте спор. Наденьте рубашку и возвращайтесь в свою комнату.

— Нет.

Мия села и отодвинулась к дальнему краю кровати, чтобы ее отделяло от Дэвида хоть какое-то расстояние. Двое рассерженных людей рядом могут быть такими же неразумными, как двое возбужденных.

— Вы должны мне объяснить, как вам удается заниматься со мной любовью так, как мы занимались, а через минуту стать таким холодным и практичным, как будто разговариваете с незнакомым человеком.

— Это потому, что у меня есть некоторое количество здравого смысла. Мы не будем афишировать наши отношения, если, только вы не хотите объявить о нашей помолвке!

— Dio mio, нет!

Мия слезла с кровати и надела нижнюю рубашку. Потом взяла испорченное платье и нижнюю юбку. Оглядываясь в поисках остальных предметов туалета и туфель, она посмотрела на Дэвида.

— Я сделаю так, как вы просите. Никому ничего не расскажу. И даже сочиню версию для Джанины.

Дэвид кивнул.

— Это даст нам обоим время решить, что делать дальше. Мия, вы знаете, что придется сделать, если окажется, что вы беременны?

Об этом она как-то не подумала.

— Так, по выражению вашего лица я вижу, что такая мысль даже не приходила вам в голову, когда вы выдергивали шпильки из волос и делали все, чтобы стать неотразимой.

Мия подумала, что она не должна забеременеть. А если это случилось, то ей придётся уехать в Шотландию и выдавать себя за вдову. Но что делать после того, как родится малыш? Она не откажется от ребенка, от ребенка Дэвида.

— Это значит, что мы должны будем пожениться.

— Нет! — Мия попыталась совладать с паникой, охватившей ее при этой мысли. — Я никогда не выйду за человека, который женится на мне только по обязанности!

При мысли о том, что у нее просто не будет права голоса в этом вопросе, ей становилось плохо. Неужели она никогда в жизни не сможет принимать самостоятельные решения? Или одно принятое ею решение диктует другие, далеко не столь желанные?

— Мы поговорим об этом позже. А сейчас идите.

Мие хотелось с ним поспорить, вызвать у него раздражение, разозлить так, чтобы он израсходовал все свое раздражение и вышла наружу любовь, которую он, должно быть, где-то скрывал. Потому что она знала, что он к ней что-то чувствует, не мог он прикасаться к ней так, как прикасался, обнимать, заниматься любовью, если у него нет к ней никаких чувств. Она достаточно хорошо его узнала, чтобы это понимать. Сегодня ночью Дэвид Пеннистан выдал себя, и сделал он это из-за чувств, которые к ней испытывает. И есть только один способ заставить его это понять.